Ключ от бездны (СИ) - Горская Юлия. Страница 16
- Опять, опять! – в комнатке матери первосвященника появилась крепкая, высокая женщина и бросилась к несчастной, которая уже хрипела и оседала на пол. – Матенаис! – она с некоторым усилием отвела от лица больной сведенные судорогой руки. – Я с тобой, успокойся и посмотри на меня. Слышишь? Я здесь и тебе ничего не угрожает.
От звуков мягкого голоса больная расслабилась. Мутный взор ее бессмысленных глаз сосредоточился на лице сиделки.
- Это ты, Тенаит? – робко и непонимающе спросила она. – Разве тебе можно видеть ритуал?
- Бедняжка моя, какой ритуал? – женщина помогла Матенаис подняться и добраться до ложа со смятыми, влажными простынями. – Приляг, я побуду с тобой, пока тебе не полегчает, - она заботливо и осторожно уложила мать Кхорха в расправленную постель и присела рядом. – Ну что, что опять привиделось нашей красавице?
Та закрыла глаза и глубоко вздохнула. Муть в голове прояснялась, но нервный озноб еще не прошел, и Матенаис продолжала вздрагивать. Сын говорил, что ей становилось лучше. Он ежедневно навещал мать и заставлял пить какую-то горькую настойку. Она послушно выполняла все, о чем просил Кхорх. Но приступы теперь повторялись чаще, а видения больного разума становились все страшнее. Ей уже с трудом удавалось вспомнить, когда закончилась нормальная жизнь. Да и была ли она? Был ли на самом деле тот тихий мальчик, вызывавший в матери такую болезненную любовь? Ведь она знала, что дитя, навеки связанное с ней, пришло в этот мир, чтобы страдать, никого не любя и неся зло.
Матенаис расслабилась, успокаиваясь. Ей захотелось спать, как всегда бывало после приступа. Ощущая в теле приятную легкость - словно оно парило над ложем - женщина позволила себе уйти в мир сна, куда мерзкий Гнух [12] не имел доступа. Душа освободилась, и перед внутренним взором поплыли картины прошлого.
… Она видит себя совсем молодой.
В их хижинке, которая так чудесно пахнет полынью, появляется Хсарт. Он загадочно улыбается и показывает мешочек.
- Что это? – улыбается в ответ Матенаис, радуясь встрече с горячо любимым мужем.
- Подарок Хэта, - отвечает тот. – Ты приготовишь отвар из этих травок и сможешь зачать.
Она вспыхивает, пряча глаза от Хсарта, который присаживается к ней и осторожно обнимает.
- Ну, что ты? – он зарывается лицом в ее густые волосы. – Ты же хочешь ребенка? И я тоже хочу. А ведь мы вместе уже три года! Вождь сказал мне, чтобы я подыскивал другую жену, которая может родить…
Видение меняется и Матенаис качает ребенка на руках, любуясь его маленьким, розовым личиком и плотно сомкнутыми, припухшими глазками. Он так сладко посапывает, согревая ее обнаженную грудь, что она боится пошевелиться, чтобы не спугнуть его сон. И нет для нее ничего дороже и бесценнее вот этого теплого комочка, от которого невозможно оторвать глаз, и хочется смотреть, смотреть, смотреть до бесконечности, чувствуя, как с каждым вздохом возрастает в сердце чистая, истинная, все понимающая любовь…
А потом она снова видит себя со стороны, словно чужими глазами. Черные пряди блестящих волос оттеняют молочную белизну кожи, прикрывая наготу, которую Матенаис не стесняется теперь. На согнутом локте покоится головка спящего малыша. У ног горит огонь, и уютно потрескивают веточки в нем. Так тихо-дремотно и покойно вокруг.
Но вдруг лицо сынишки сморщивается. Он вскрикивает громко и отчаянно.
- Тише, тише, - шепчет встревоженная мать, и крепче прижимает младенца к себе.
Но тот продолжает плакать, чем-то страшно испуганный.
И спящая видит над собой – той, что склонилась к ребенку, оскалившееся лицо Хэта, смотрящего на маленького Кхорха. Она силится проснуться, но не может и с ужасом замечает, как через человеческие черты вождя-чародея проступает уродливый лик какого-то кошмарного существа…
Но вот изменчивый дух Велехона [13] переносит ее в ту роковую ночь, что навсегда изменила жизнь детей Улха.
Перед ней поселение малусов, хижины из бычьих шкур, белый дым костров, и родная лачуга…
- Мама, - Кхорх пробирается на ощупь. – Слышишь, животные чем-то испуганы. Вставай.
- Это волки, - отзывается Хсарт. – Повадились шастать.
- Нет, это люди, отец, - голос сына дрожит от напряжения. – Слышите?
Хсарт берет копье и выбирается наружу. Встревоженная Матенаис следует за ним.
И видит их…
Один за другим, как темные призраки, они появляются из тумана, что стоит между хижинок.
- Бегите! – оборачиваясь, вскрикивает муж.
Первый всадник приближается, и женщина не может оторвать от него глаз. Огромный жеребец с лохматой гривой, тяжело ударяя копытами в сухую землю, несет на себе человека с рогатым черепом быка на голове.
- Бегите! – снова кричит Хсарт и отталкивает ее в сторону. – Эверцы!
Она очнулась, хватая сына и пятясь в темноту, наполненную туманом.
- Отец! – вырываясь, зовет Кхорх, видя, как тот бросается наперерез летящему всаднику, что уже выхватил из ножен огромный меч.
- Пусти, пусти, - придушенно кричит мальчик, прижатый Матенаис, упавшей на землю. Второй всадник почти настигает их. Тяжелые копыта стучат совсем близко. Призрак проносится мимо. А Кхорх неимоверным усилием выворачивается из-под матери, вскакивает и бросается назад. Она кидается следом.
- Ищите мальчишку с пятном на плече! – слышит Матенаис за спиной, оборачивается и тут же оказывается сбитой с ног. Накатывает удушливо-страшная темнота, но острая боль возвращает ей способность снова видеть и слышать.
Кхорх! Он ищет Кхорха!
Она поднимается и бежит наугад. Мимо пылающих хижин, мимо вопящих соплеменников, мимо хрипящих и обезумивших от запаха крови и дыма лошадей и их ужасных всадников, которые явились убивать. Да, на этот раз эверцы пришли ни увести новых рабов, ни угнать скот, ни сжечь дома. Они привели за собой смерть. И тот, рогатый с большим сердоликом на груди – страшнее всех! Ему нужен ее сын!
Как будто вечность бежит она сквозь мелькание чудовищных теней и всполохов рыжего огня. Как будто вечность длится эта жестокая бойня.
- Кхорх!
Каким-то чудом Матенаис находит его первой.
Он лежит на распростертом теле отца и воет в голос. Женщина падает, хватая его за ноги и удерживая рыдания, что рвут ей грудь.
- Пошли! – она встает, не выпуская сына и тщетно пытаясь оторвать его от мертвого Хсарта.
- Пусти! – визжит мальчик, и шкура пумы, что носил его отец, оказывается у него в руках.
А Матенаис вдруг замирает. Потом медленно оборачивается и видит Хэта.
Он спокойно стоит возле своей хижины и смотрит в их сторону. Нет, смотрит прямо ей в глаза…
Потом, замахивается, отклоняясь назад, и бросает копье. Женщина наблюдает, как крутясь, оно пронзает зыбкое пространство. И, будто, замирает на миг время, когда древко с костяным наконечником настигает человека с рогатым черепом…
На этот образ наслаивается другой, и вид унылой пустыни, что простирается вокруг, озадачивает и тревожит ее. Серо-седая земля, бесцветное вечернее небо и это мертвое корявое дерево, сожженное грозой – все это будто хорошо знакомо. Матенаис оглядывается и замечает в отдалении нескольких человек, в одном из которых узнает своего уже повзрослевшего мальчика.
- Кхорх! – зовет она.
Но он не слышит, как и те, что окружают его.
- Ну, что, гаденыш? – говорит подросток, который на голову выше ее сына. Она узнает Стехта. – Поговорим? Здесь нам никто не помешает.
- Чего тебе? – равнодушно вопрошает Кхорх. – Говори.
- Куда ты дел Хэта, поганец? – начинает злиться Стехт, подходя ближе к противнику. – Ты убил его? Убил! Я видел твои окровавленные руки! – он легонько подбрасывает и ловко ловит короткую, увесистую дубинку. – А ты знаешь, что бывает с теми, кто убивает малуса и скрывает это? Знаешь, змееныш!