Холмы смерти - Говард Роберт Ирвин. Страница 5

А сказал ему колдун следующее: “Когда поднимется солнце и ночные твари уберутся в свои норы, вели девчонке отправиться к себе в деревню. Пусть не позже полудня приведет в эту пещеру своего возлюбленного. Когда тот окажется здесь, уложи мальчишку с посохом в руках, как только что ты сам лег”.

После этого Н'Лонга хихикнул и неожиданно толкнул Кейна в грудь. В его глазах все завертелось, и англичанин проснулся.

Соломон испытывал изрядное недоумение: ни разу в жизни ему не виделось такого яркого и реалистичного сна! Удивительно, но во сне колдун обращался к нему на чистейшем английском, отбросив привычные корявые фразы. Кейну только и оставалось, что развести руками. Сколько раз он слышал от Н'Лонги, будто тот может послать свою душу куда угодно — место и время для него не имели значения, — но другое дело было убедиться в этом самому.

Кейн решил не ломать голову над задачей, заведомо не имеющей решения.

— Зунна, — сказал он. — Я провожу тебя до края джунглей. Ты должна будешь быстро сбегать в деревню и привести в эту пещеру своего возлюбленного.

— Краана? — поинтересовалась она.

— Мне неведомо его имя, девушка. — Англичанин улыбнулся ее наивности. — Давай ешь, и пошли.

Солнце постепенно подбиралось к зениту, а Соломон Кейн сидел в пещере и ждал. Без всяких приключений добрались они до лесной опушки, откуда девушка отправилась в деревню одна. Наказ Н'Лонги был соблюден, и Кейн вернулся обратно в пещеру, хотя его и беспокоили возможные опасности, подстерегающие в зарослях одинокую путницу. И теперь, ожидая возвращения молодых людей, пуританин в который раз задавал себе вопрос, не подвергнется ли его душа вечному проклятию из-за того, что он связался с черной магией язычника. И тот факт, что они с Н'Лонгой являлись кровными побратимами, ничего не менял.

Часы пролетели в бесплодных раздумьях, пока наконец сонную тишину не нарушил звук шагов. Кейн положил руку на приклад мушкета, но в пещеру вошла Зунна, а следом за ней — высокий бронзовокожий парень, той же берберийской крови, что и девушка. Атлетическому сложению юноши позавидовал бы сам Геркулес. Кейна поразили его глаза — это были не глаза безжалостного охотника, а глаза мечтателя, и взирал он на англичанина с почтением, переходившим в благоговейный страх. Видать, впечатлительная Зунна не пожалела слов, описывая могущество белого бога.

Соломон, все еще терзаясь угрызениями совести, велел юноше лечь наземь и вложил ему в руки посох. Зунна присела рядом на корточки, следя за его манипуляциями широко раскрытыми глазами. Кейн отступил немного назад — вроде все было сделано так, как указывал во сне старый чудодей. Пуританин испытывал сложные чувства: с одной стороны, он стыдился нелепого действа, с другой — ему было интересно посмотреть, что сотворит могучий жрец вуду на этот раз.

И тут, к его неописуемому ужасу, тело Краана свела судорога, юноша тяжело вздохнул, затем расслабился — и замер без малейших признаков жизни.

Зунна пронзительно завизжала и вскочила на ноги.

— Ты убил Краана! — И девушка бросилась на англичанина, который, однако, не меньше ее был ошеломлен случившимся.

Но не успела Зунна сделать и двух шагов, как у нее подкосились ноги, она провела рукой по лбу... а потом, обмякнув, повалилась на песчаный пол, бессильно вытянувшись рядом с телом возлюбленного.

Едва только Зунна затихла, Краан открыл глаза, посмотрел на замершего с открытым ртом Кейна и усмехнулся. Хитрой, исполненной мудрости веков усмешкой, которая совершенно противоестественно выглядела на наивном юношеском лике. Соломон даже вздрогнул — теперь эти глаза никто бы не смог назвать глазами фантазера. Это были жесткие, змеиные глаза знающего себе цену мужчины. Господи всемогущий, да ведь глазами юноши на англичанина смотрел Н'Лонга.

— Ах-хх, — потянулся Краан и до невозможности знакомым голосом спросил: — Почему мой побратим не здоровается со старым Н'Лонгой?

Кейн мог только открывать и закрывать рот. Юноша — язык больше не поворачивался называть его Крааном — встал с земли. Движения его были слегка неуклюжими, словно колдун привыкал к новому, непривычному обличью. Осмотрев свое тело — тело юного атлета, он удовлетворенно похлопал себя по груди.

— Моя — Н'Лонга! — знакомо коверкая слова заявил колдун. — Моя — великий творец вуду! Твоя не узнавать побратим? Так?

— Чтоб тебя! — возмущенно плюнул себе под ноги наконец опомнившийся Кейн. — Сатана, вот ты кто. Так как прикажешь тебя называть — Краан или Н'Лонга?

— Моя — Н'Лонга! — явно поддразнивая собеседника, заверил пуританина колдун. — Моя старая тело спать внутри дома духов на Побережье, за много переходов от эта земля. Моя только мало-мало позаимствовать тела Краана. Н'Лонга только отправить свой дух, куда звать белый брат, и выгонять дух Краана из его дома: раз — и готово!

— Ты хочешь сказать, что это несчастный юноша... умер?!

— Зачем умирать? — удивился колдун. — Моя мало-мало отправить его в волшебное путешествие в мир духов. Так? И душа его девочки отправить с ним, чтобы мальчик не скучать. Время приходить, и они оба возвращаться в свой тело.

— Все эти твои штучки — дело рук нечистого, — раздраженно бросил Кейн. — Впрочем, я, к сожалению, видел, как ты проделывал и худшую бесовщину... Так все-таки, где ты сейчас находишься — в деревне на Западном Побережье или здесь?

— Белый брат, моя — Н'Лонга. А Н'Лонга находиться в теле Краана. Моя — величайший колдун вуду, моя — разные тело, как украшения: человек, дух, зверь. Тут, внутри, сейчас Н'Лонга! — Он выразительно постучал себя по груди. — Но скоро вернуться мальчик, и снова жить как раньше. Твоя моя понимать, так?

Кейн только кивнул. Не в первый раз он убеждался, что судьба занесла его в древнюю страну ужасов и волшебства. В неизведанных глубинах Черного Континента не было место невозможному. Так почему бы старческому голосу Н'Лонги не звучать из широченной груди Краана, а по-змеиному мудрым глазам, в которых не было и тени улыбки, не смотреть с молодого лица?

— Моя давно знать эти места, — деловито продолжил Н'Лонга. — Мертвый колдун знать действительно могучий вуду. Твоя ничего не говорить, наша незачем тратить время... моя и так знать — белый брат решить убивать все ходячая мертвая магруда. Так?

— Ты не ошибаешься. Подобная мерзость противна божественной природе, — хмуро ответил Соломон Кейн. — В моей стране тоже встречаются подобные существа, правда достаточно редко и не в таких количествах, их называют вампирами... Но мне даже в самых страшных кошмарах не снилось, что может существовать целый народ вампиров.

4

— Теперь, — заявил Н'Лонга, — наша отправляться искать каменный город. Кейн удивленно спросил:

— Я думал, ты попросту пошлешь свой дух истреблять вампиров!

— Если бы магруда иметь душу, моя так и сделать, однако моя покидать магруда — магруда опять пожирать души, — невозмутимо пояснил колдун. — Твоя спать, завтра двигаться в нелегкий путь.

Солнце уже село, огонь у входа в пещеру потрескивал и странно мерцал. Кейн покосился на Зунну, та вроде бы даже не дышала — со стороны казалось, что девушка просто спит.

— Разбуди меня в полночь, — вымолвил англичанин. — Я сменю тебя и покараулю до рассвета.

Но когда наконец он проснулся от прикосновения руки к своему плечу, в саванну уже пришли предрассветные сумерки.

— Наша ходить вперед, — жизнерадостно заявил колдун.

— А как же девушка? Ты уверен, что она... что с ней все в порядке?

— Твоя не волноваться, брат по крови.

— Но ведь не можем же мы, во имя Господа нашего, бросить беззащитную женщину на съедение разной нечисти, — не унимался Кейн. — Тут и днем полно хищников, львы например!

— Ни одна такой лев сюда не приходить. Слишком силен запах магруда, и огня — тоже. Зверь не любить запах огня, но еще больше он бояться ходячий мертвец. Зверь сюда не ходить, и — тут он взял черный посох и положил его поперек входа в пещеру, — ни один магруда его не перешагнуть.