Человек из Санкт-Петербурга - Фоллетт Кен. Страница 73

– Шарлотта, он уже дважды пытался убить Алекса и один раз меня. В России он убил массу людей. Он не похититель, Шарлотта, он настоящий убийца.

– Я не верю тебе.

– Почему? – с мольбой спросил он. – Разве ты говорил мне правду о движении суфражисток? Или об Энни? Разве объяснял, что в демократической Британии большинство граждан не имеет права голоса? Или рассказывал правду об отношениях полов?

– Нет.

К своему ужасу Шарлотта увидела, как по его щекам катились слезы.

– Похоже, что все, что я делал, как отец, было ошибкой. Я не мог себе представить, что со временем мир так изменится. Я и понятия не имел, какова будет роль женщины в 1914 году. Получается, я оказался полным неудачником. Но я делал то, что считал лучшим для тебя, потому что любил тебя и продолжаю любить. Меня довел до слез не твой интерес к политике. А твое предательство, понимаешь? Я буду бороться изо всех сил, чтобы тебя не затаскали по судам, даже если вам и удастся покончить с беднягой Алексом. Потому что ты моя дочь, самый для меня важный человек на свете. Ради тебя я пошлю к черту и правосудие, и собственную репутацию, и саму Англию. Ради тебя я бы, не колеблясь пошел на преступление. Ты для меня стоишь больше любых принципов, любой политики, вообще всего. Вот каковы отношения в семьях. Больше всего меня убивает то, что ты для меня этого не сделаешь. Или сделаешь?

Ей страстно хотелось сказать «да».

– Будешь ли поддерживать меня, что бы ни совершил, только потому, что я твой отец?

«Но ты мне не отец», – пронеслось у нее в мозгу. Она низко наклонила голову, будучи не в силах смотреть ему в глаза.

Несколько мгновений они сидели молча. Затем папа высморкался. Встал и пошел к двери. Вынул из кармана ключ и вышел наружу. Шарлотта слышала, как в замке повернулся ключ. Он запер ее в ее же комнате.

Она разразилась слезами. За последние два дня это был второй, обернувшийся кошмаром, ужин, устраиваемый Лидией. За столом она была единственной женщиной. Сэр Артур был мрачен: с таким размахом организованные писки Феликса ни к чему не привели. Шарлотта и Алекс сидели взаперти в своих комнатах. Безил Томсон и Стивен были лишь холодно вежливы друг с другом; это объяснялось тем, что Томсону стала известна связь между Шарлоттой и Феликсом, и он пригрозил ей тюрьмой. Присутствовал на ужине и Уинстон Черчилль. Он привез с собой текст соглашения, и они с Алексом подписали его, но особой радости по этому поводу не было, так как все понимали, что, если Алекса убьют, то русский царь откажется ратифицировать договор. Черчилль высказался в том смысле, что чем скорее Алекс покинет Англию, тем лучше. На это Томсон ответил, что он продумает наименее опасный маршрут, обеспечит Алекса надежной охраной, и что тот сможет уехать уже завтра. Все рано отправились спать, так как больше заняться было нечем.

Лидия знала, что не сможет заснуть. Она так ничего и не решила. Весь вечер она провела в каком-то рассеянном состоянии, оглушенная лауданумом, пытающаяся забыть о том, что в ее доме прятался Феликс. Завтра Алекс уедет, если бы только еще несколько часов его жизнь не подвергалась бы опасности.

Она задумалась, а не смогла бы она каким-либо способом вынудить Феликса ничего не предпринимать еще один день. Может быть, пойти к нему и придумать какую-нибудь ложь, вроде того, что завтра вечером у него будет возможность убить Алекса. Но он ей не поверит. Этот план никуда не годился. Но мысль о посещении Феликса никак не выходила у нее из головы. Она представляла себе: вот она выходит из комнаты, идет по коридору, затем вверх по лестнице, по следующему коридору, через детскую, через чуланчик, а там... Плотно закрыв глаза, она натянула на голову одеяло. Это слишком опасно. Лучше не предпринимать ничего, лежать, не двигаясь, словно в параличе. Оставить в покое Шарлотту, Феликса, забыть об Алексе, о Черчилле.

Но она ведь не знала, что могло произойти. Вдруг Шарлотта пойдет к Стивену и скажет ему: «Ты мне не отец». Вдруг Стивен убьет Феликса? Вдруг Феликс убьет Алекса? Тогда Шарлотту могут обвинить в умышленном убийстве. А вдруг в мою комнату явится Феликс и поцелует меня?

Нервы ее расшатались, и она чувствовала, как подступает приступ головной боли. Ночь была очень теплой. Лауданум больше не действовал, но за ужином она выпила много вина, и опьянение еще не прошло. Почему-то кожа ее в этот вечер была особенно чувствительной, даже легкое прикосновение ночной рубашки царапало ей грудь. Она ощущала невыносимое раздражение и умственное, и физическое. Ей почти захотелось, чтобы к ней пришел Стивен, но потом она подумала: «О, нет, я бы не смогла этого вынести».

Присутствие Феликса в детской не давало ей заснуть, оно освещало ее всю изнутри. Она отбросила одеяло, встала и подошла к окну. Открыла его пошире. Ветерок в парке был почти такой же теплый, как и воздух в спальне. Высунувшись из окна, она могла разглядеть два фонаря, освещавших портик и полицейского, расхаживавшего взад и вперед перед домом. Слышала скрип его сапог по гравию.

Чем там был занят Феликс? Делал бомбу? Заряжал пистолет? Натачивал нож? Или же просто спал, дожидаясь удобного момента? А может быть, бродил вокруг дома, пытаясь найти способ обмануть охрану Алекса?

«Но я не могу ничего поделать, – подумала она. – Ничего».

Она протянула руку к книге. То были «Уэссекские стихи» Томаса Гарди. «Почему я выбрала именно ее?» – удивилась она. Томик раскрылся на той же странице, что и утром в библиотеке. Она зажгла ночник и стала читать все стихотворение целиком. Оно называлось «Ее дилемма».

«Это про меня, – снова подумала она. – Когда жизнь так сложна, кто может считать себя правым?»

Ей казалось, что голова ее сейчас расколется от боли. Подойдя к шкафчику, отпила лауданум прямо из пузырька. Потом сделала еще глоток.

А затем направилась в детскую.

Глава 15

Что-то пошло не так. Феликс не видел Шарлотту уже с полудня, после того как она принесла ему таз, кувшин с водой, полотенце и кусок мыла. Наверное, с ней произошла какая-нибудь неприятность", из-за которой она не смогла прийти. Возможно, ее заставили покинуть загородный дом, либо она почувствовала, что за ней следят. Но, несомненно, она не предала его, так как он по-прежнему находился в своем укрытии.

В любом случае, он более не нуждался в ней.

Он знал, где прячется Орлов, и знал, где хранится оружие. Сам он не смог бы пробраться в покои Орлова, потому что тот хорошо охранялся, значит ему придется вынудить Орлова выйти из своей комнаты. А он знал, как это сделать.

В чуланчике из-за тесноты он не смог помыться, да к тому же вопрос чистоты его не очень волновал; но сейчас он был слишком разгоряченным и потным, и ему захотелось освежиться прежде, чем приступить к задуманному. Итак, он взял таз с водой и перенес его в детскую.

Какое странное чувство оказаться в комнате, в которой Шарлотта провела свои детские годы. Но он постарался выбросить эту мысль из головы – сейчас ему было не до сантиментов. Сняв с себя всю одежду, он вымылся при свете единственной свечи. Знакомое, радостное чувство волнующего предвкушения охватило его. Ему казалось, что по всему телу разлилось тепло. «Сегодня ночью я одержу верх, – с торжествующей яростью подумал он, – и неважно, скольких мне придется для этого убить». Он насухо вытерся полотенцем. Движения его были нервными, а из горла готов был вырваться крик. «Теперь понимаю, почему воины издают вопли на поле боя», – подумал он. Опустив глаза вниз, он увидел, что у него начинается эрекция. И тут он услышал слова Лидии: – Надо же, ты отрастил бороду.

Он резко повернулся и, пораженный, уставился в темноту.

Она вошла в круг света. Ее белокурые волосы свободно струились по плечам. На ней была длинная неяркая ночная рубашка с облегающим лифом и высокой талией. Руки белые, обнаженные. Она улыбалась.

Так они и стояли, взглядывая друг на друга. Она несколько раз пыталась заговорить, но слова не шли. Феликс почувствовал, как в чресла его хлынула кровь. «Как давно, – с неожиданным бешенством подумал он, – как давно я не стоял вот так, нагим, перед женщиной».