Игольное ушко - Фоллетт Кен. Страница 7

Он сел рядом и стал целовать ее, затем, не отрывая губ, нежно опрокинул на спину. Он жадно гладил ее бедра и целовал шею… Люси задрожала, и тут он начал ласкать лобок рукой, поглаживая то страстно, то нежно. Желание захлестнуло ее, и теперь Люси хотела Дэвида, хотела, чтоб он гладил ее все сильнее. Она прижалась к нему и впилась в его губы влажным ртом. Его руки нащупали бретельки, и купальник соскользнул с плеч.

– Может, не надо, Дэвид?

Но он уже вовсю целовал ее груди.

– Люси, пожалуйста!

– Нет!

Он посмотрел на нее.

– А что если это мой единственный шанс?

Она увернулась от него, встала, но затем… Возможно, причиной была война, возможно, его юношеская настойчивость, а может быть, ее сильное желание – так или иначе, Люси одним движением сбросила с себя купальник, шапочку – и роскошные темно-рыжие волосы рассыпались по плечам. Встав перед ним на колени, Люси сама прижала его губы к своей груди.

Она потеряла невинность без боли, по желанию, вот только произошло это слишком быстро.

Ощущение легкой вины придавало особую прелесть воспоминаниям. Даже если то, что случилось тогда, было исполнено им по заранее продуманному сценарию, жертвой ее назвать трудно, ибо она сама хотела этого и, может быть, даже где-то спровоцировала Дэвида, особенно когда предстала перед ним голая.

В тот день на острове она, похоже, дважды удивила его: сначала, когда сама притянула к груди, и затем еще раз, когда направляла его орган рукой. Несомненно, он нигде об этом не читал. Как и большинство ее подруг, Люси была знакома с книгами Лоуренса – там она черпала знания о сексе. Люси с почтением относилась к теории секса, но ее не слишком занимали все эти «вздохи, охи, придыхания». Конечно, в книгах такое сразу привлекает, но все это лишь на бумаге. Она даже и думать не могла, что ее сексуальное пробуждение окажется таким бурным.

Дэвид, конечно, менее просвещен в таких вопросах, но он нежен, любит ее, думает в первую очередь о ней – это самое главное.

После они были близки еще раз. Ровно за неделю до свадьбы представился случай заняться любовью. Тогда и произошла их первая ссора.

На этот раз дело происходило в доме ее родителей. Утром, когда все ушли, Дэвид вошел к ней в комнату, снял халат и лег рядом. Несмотря на теорию Лоуренса, у него почему-то ничего не вышло. Он встал с постели.

– Не уходи, – попросила Люси.

– Сюда могут войти.

– Ничего, не бойся, иди ко мне.

В постели было тепло и уютно, она хотела, чтобы он лег.

– Не могу, боюсь. – Он надел халат.

– Ты не боялся пять минут назад. – Она потянулась к нему. – Ложись ко мне. Я хочу, чтобы ты был рядом.

Ее настойчивость, видимо, обескуражила его, и он отвернулся.

Она вскочила с постели, ее красивые груди покачивались.

– Зачем ты унижаешь меня? – Она села на край постели и расплакалась.

Дэвид обнял ее и сказал:

– Извини, солнышко. Понимаешь, ты у меня… ну в общем… первая, и мне сложно… ведь в таких вопросах нас не просвещают, правда?

Люси смахнула слезы и согласно кивнула. Пожалуй, сейчас она знает истинную причину его беспокойства – ровно через восемь дней ему лететь на хрупком самолете и где-то там, высоко в небе, за облаками, бороться за свою жизнь. Люси простила его, и Дэвид помогал ей вытирать слезы до тех пор, пока они снова не оказались рядом в постели. Впрочем, в этот раз все прошло, как надо.

Ну вот, кажется, готова. Люси в последний раз окинула себя взглядом в широком зеркале. Костюм с квадратными плечиками смотрится немного угловато, зато блузка ей идет, она выглядит в ней очень женственно. Волосы накручены и волнами спадают из-под изящной шляпки. Выходить из дома ярко одетой, когда идет война и гибнут люди, явно неприлично, но в своем наряде Люси не ошиблась – он был и небросок, и, в то же время, смотрелся модно, привлекательно.

Дэвид ждал в холле. Поцеловав ее, он прошептал:

– Вы выглядите прекрасно, миссис Роуз.

Их отвезли обратно к гостям, чтобы они смогли со всеми попрощаться. Молодые собрались провести ночь в Лондоне, в отеле «Кларедж», затем Дэвид уедет в Биггин-Хилл, а Люси вернется домой. Она останется жить со своими родителями, а на время отпуска для них всегда будет приготовлен коттедж.

Добрых полчаса гости целовали молодых, жали им руки, затем все вышли к машине. К бамперу по традиции привязали старые ботинки и консервные банки, подножки усыпаны конфетти, на дверце ярко-красной губной помадой выведено «молодожены».

Наконец они тронулись, смеясь и маша рукой на прощание, гости толпой высыпали на улицу… вот, кажется, и все.

Через милю Дэвид остановился и привел машину в порядок, стерев все надписи и отвязав банки.

Уже смеркалось, когда автомобиль снова двинулся в путь. На передние фары надели маскировочные чехлы, но ехали молодожены очень быстро, просто дух захватывало. Люси чувствовала себя счастливой.

Через какое-то время Дэвид сказал:

– Там в ящичке есть бутылка шампанского, достань, пожалуйста.

Люси открыла ящик, взяла шампанское и два стакана, тщательно завернутые в тонкую бумагу. Шампанское оказалось на удивление холодным. Раздался громкий хлопок – пробка выстрелила вверх. Пока она наполняла стакан, Дэвид зажег сигарету.

– Мы опаздываем на ужин, – сказал он, взглянув на часы.

– Ну и что. – Она подала ему стакан. Самой пить не хотелось – только спать, за день слишком устала. Машину качало, кидало из стороны в сторону – похоже, скорость бешеная. Дэвид выпил почти все шампанское и стал насвистывать какой-то блюз.

Ехать в машине при светомаскировке предельно сложно, в дороге трудно ориентироваться. Свет нигде не горел – ни в сельских домиках, ни на фермах, ни в церквушках; даже огромного города, который уже находился поблизости, практически не видно. На дороге отсутствовали какие бы то ни было указатели. Их убрали специально, чтобы сбить с толку немецких парашютистов – ведь они могли появиться в любую минуту. (Только несколько дней назад в ряде центральных графств фермеры обнаружили парашюты, радиопередатчики и карты, но, так как никаких следов около этих находок не было, посчитали, что парашютистов нет и вся эта затея – не более чем попытка нацистов вызвать панику у населения.) Так или иначе, Дэвид хорошо знал дорогу в Лондон.

Они стали подниматься по длинному склону. Маленькая спортивная машина преодолела его легко. Сонными глазами Люси уставилась в темноту. Впереди дорога была крутая, извилистая. Внезапно она услышала шум приближающегося грузовика. Тормоза машины завизжали, когда Дэвид нажал на педали.

– Я думаю, мы едем слишком быстро, – мягко произнесла Люси.

При повороте влево машину подбросило. Дэвид сбавил скорость, опасаясь, что при резком тормозе автомобиль опять загремит. По обеим сторонам дороги в тусклом свете фар мелькала живая изгородь. Поворот вправо оказался таким крутым, что машина аж задрожала. Казалось, этим поворотам не будет конца… Вдруг их бросило в сторону, затем крутануло на 180 градусов, и потерявшая управление машина, продолжая разворачиваться и визжа тормозами, понеслась вниз по скользкой дороге.

– Дэвид! – во весь голос закричала Люси.

Неожиданно на небе появилась луна… и только тут они увидели грузовик. Он с трудом поднимался на холм им навстречу. Из трубы валил густой дым, который на фоне лунного света казался серебряным. Люси даже заметила лицо водителя, его матерчатую кепку и усы; он изо всех сил жал на тормоза, рот застыл в немом крике… Только сейчас их машина, сделав полный оборот, встала, наконец, по ходу движения. Еще была надежда, что хватит места и удастся разъехаться с грузовиком, только бы Дэвид сумел справиться с управлением. Времени размышлять не оставалось. Он крутанул руль и нажал на газ. Именно в этом заключалась ошибка. Машина столкнулась с грузовиком лоб в лоб.

4

Иностранные государства имеют в Британии свою агентуру. У англичан же есть своя разведка и контрразведка. Сокращенно ее принято называть МИ. В 1940 году МИ структурно входила в Военное министерство. В то время она расправляла свои щупальца, как спрут, – и это естественно – различные ее службы имели свои номера: МИ-9 тайно переправляла людей из нацистских концлагерей в Европе в нейтральные страны; МИ-8 занималась радиоразведкой, перехватом и стоила больше, чем шесть армейских полков; МИ-6 засылала агентов в оккупированные немцами страны, в частности, во Францию.