Честь чародея - Сигел Ян. Страница 31

Картина изменилась. В коридоре, полном теней, Ферн смотрела вслед женщине в белом платье, мерцающем в тусклом свете. Та быстро удалялась, покачивая при ходьбе бедрами. Затем Ферн увидела холм с тремя деревьями, почерневшими от удара молнии, вересковую пустошь, бегущую собаку. Ей показалось, что это Лугэрри. Образы промелькнули очень быстро, и снова воцарилась темнота. Ферн очутилась в пещерах. На этот раз Подземный Мир оказался пуст. Тишину нарушал лишь шепот призраков и шелест убаюкивающих волн Леты, смывающих и уносящих прочь любую боль, обиду, любовь… Темнота вновь скрыла видение и расступилась перед новым: Ферн увидела витой рог; налитые кровью глаза, мерцающие из–под насупленных бровей; массивные сгорбленные плечи. За спиной у этого создания болталась сумка, и по свисавшей из нее пряди волос, в которой копошился маленький белый паучок, Ферн сразу догадалась, что находится внутри. Она вспомнила, что видела таких пауков, когда жила в пещере между корнями Вечного Древа. Эти маленькие паучки превращались в монстров, размером с большую тарелку. Магия позволяла Ферн следовать за существом в глубь тоннеля, через пещеры. «Кэл», — прошептала она, зная, что он все равно ее не услышит. Должно быть, он выполняет поручение Моргас. Но Ферн была уверена, что делает он это против своей воли. Видимо, поэтому он и не остался в магическом круге, когда Ферн вызвала его туда. Они тогда заметили у него на лбу колдовскую отметину. По мнению Рэггинбоуна, она напоминала руну обнаружения. Очевидно, Кэл боялся, что невольно выдаст матери местонахождение Ферн, если задержится.

Видение изменилось, растаяло в моросящем сером дожде. Дворники мерно ходили туда–сюда, сгоняя воду с лобового стекла. Так же, как тогда, на дороге в Ярроудэйл, Ферн увидела несущийся к ней на полной скорости громадный грузовик. Фары ослепили ее, завизжали тормоза, и автомобиль потерял управление. Она не услышала, а скорее почувствовала чей–то крик, поняла, что кричит сама, зажмурилась и сжалась в ожидании удара.

Через несколько секунд она осторожно открыла глаза, будто опасаясь увидеть происходящее, но декорации уже сменились. Теперь дождь был черным, фонари и неоновые вывески освещали мокрые фасады зданий. Ферн казалось, что она не из уютной гостиной следит за происходящим, а участвует в событиях. Она текла вместе с людским потоком по переполненным тротуарам, сторонясь ревущих машин, на большой скорости проезжавших мимо. Зная, куда несут ее ноги, она пробовала сопротивляться, но магия не отпускала ее. Перед ней возвышалась Темная Башня. Вместе с другими людьми ее затянуло в шахту и унесло вверх по эскалатору. Она оказалась в рабочем кабинете, где за столом сидел Он. Его взгляд, как всегда, ускользал от магического заклинания. Рядом с ним должна была лежать красная папка, но ее не было. Она сама достала откуда–то папку и положила перед ним. По призрачной руке полоснул нож, закапала густая красная жидкость, похожая на кровь. «Подпиши», — произнес чей–то голос, ей показалось, что ее собственный. Он взял перо.

Дым клубился, искажая образы, разрывая их на куски, и в конце концов все исчезло. Ферн сидела в собственной гостиной перед камином, скрестив по–турецки ноги. Кристаллы тлели на каминной решетке, и исходивший от них пар висел в воздухе. Ферн открыла дымоход. Только когда последний сгусток дыма унесся в трубу, она сняла магическую защиту с комнаты и открыла окно, впустив свежий ночной воздух. Прежде чем лечь спать, она отломила веточку плюща и прикрепила ее к входной двери.

В воскресенье Уилл и Гэинор обедали в баре на набережной в Хаммерсмите. Получив счет, они слегка поспорили, кто будет его оплачивать. В конце концов заплатил Уилл. Он нервничал и досадовал на себя за это, поэтому излишне резко отмел предложение Гэинор заплатить. Два года назад, когда их отношения только начали развиваться после пережитых вместе опасностей, она ушла от него, даже не объяснившись. В жизни Уилла подобные случаи были редки, и боль, причиненная ему Гэинор, никак не проходила. Уилл старательно отметал мысль о том, что дело, возможно, не только в задетом самолюбии. Хотя он был хронически безденежным, а основанной им продюсерской компании еще только предстояло проявить себя в создании шедевров, он в общем–то никогда не знал отбоя от подружек, которые все как одна были длинноногими, высокообразованными красавицами, считавшими, что оказывают большую честь, позволяя платить за себя. Нельзя сказать, что ноги Гэйнор были умопомрачительно длинными, лицо ее не отличалось особенной красотой, оно было скорее приятным. На нем чаще появлялось выражение грусти или сочувствия, чем позерства и самоуверенности. Но зато глаза светились умом, и она была по–своему независима.

— Может, все же я сама за себя заплачу? — продолжила она спор.

— Ни за что!

— Ферн говорила, что твое материальное положение сейчас не очень–то…

— Ферн говорила? Мисс Вездесущий Оракул? Вот уж не думал, что ее Дар позволяет ей знать о состоянии моих финансов! Все нормально. На–ка вот, возьми!

Он подтолкнул к ней бокал с пивом. Гэйнор почувствовала себя виноватой за свою бестактность и молча взяла бокал. С террасы, на которой они сидели, открывался вид на Темзу: серое небо отражалось в серой, чуть подернутой серебром реке. Легкий ветерок, доносившийся с набережной, освежал. Гэйнор и Уилл некоторое время молчали. Заговорили они одновременно:

— Столько времени прошло…

— Мне жаль…

Оба замолчали на полуслове. Уилл первым взял себя в руки.

— Почему бы нам не поговорить о погоде? Прекрасная же тема! Мы сможем поговорить, не касаясь неприятных тем.

— Лето в этом году какое–то пасмурное, — охотно поддержала его Гэйнор.

— Настоящее английское лето, — согласился Уилл. — Облачность, временами дожди, графики атмосферного давления скачут, как кенгуру…

— Да уж… Иногда мне кажется, что эти линии можно увидеть в небе, — сказала Гэйнор.

— В этом нет ничего невозможного, — ответил Уилл. — Мы ведь оба знаем, случиться может все что угодно. А уж с нами — особенно. Только я очухался от событий девяносто восьмого года, как судьба опять ошарашила меня. В прошлую пятницу. Особенно хороши были незваные гости…

— Этот урод с губами? — Гэйнор побледнела. — Ферн действительно убила его? — Она неплохо разбиралась в магии и понимала, что существ из иных миров не так просто убить.

— Боюсь, что нет. Рэггинбоун говорит, что это дух стихий… значит, он может возрождаться снова и снова. Очевидно, его привлекает любое колдовство, но лично мне с трудом верится, что Ферн в ближайшее время захочет повторить попытку. Она сильно испугалась, когда ты, едва ступив в магический крут, исчезла. Вообще–то мы все очень испугались, — сказал он мягко.

Гэйнор благоразумно решила никак не реагировать на эту теплоту, неожиданно прозвучавшую в его голосе.

— Тебе не кажется, что она попытается добиться своего в одиночку?

Уилл открыл было рот, собираясь опровергнуть такие домыслы, но тут же захлопнул его, вспомнив о том, как Ферн поступала раньше.

— Надеюсь, нет, — произнес он коротко. — Она же не дура. Должна же она понимать, что бороться с Моргас в одиночку ей не под силу!

— Она понимает, — сказала Гэйнор сурово.

Принесли заказ, и разговор на некоторое время прервался.

— Моргас тебе говорила что–нибудь? — спросил Уилл, вертя в руках вилку.

— О да! Так странно — она разговаривала со мной, как со знакомой. Но она будто знала меня не в лицо, а лишь по имени. Она сказала, что представляла меня иначе. Может, приняла меня за другую? Она называла меня Гвенифер.

— Гиневра, — сказал Уилл. — Гэйнор — это же уменьшительное от Гиневры. Ты не можешь этого не знать.

— Да… Но мне всегда казалось, что это имя мне не подходит. Слишком уж оно высокопарно для меня. — Гэйнор внезапно расхохоталась. — Тебе не кажется, что она приняла меня за Гиневру — супругу короля Артура? Представляешь? Я — королева, роковая женщина! Смешно, да?

— Между прочим, не так уж неправдоподобно, — улыбнулся Уилл.