Венец Бога Справедливости - Шихматова Елена. Страница 150

— Я не давала на это внутреннего согласия, Зору, я чиста перед тобой!

— Нет!

— Да! — Беатрис бросила кольцо под ноги, рискуя также резко и решительно расстаться с жизнью.

— Тебе не видать дочь!

Она чуть побледнела, но твердым голосом ответила.

— Что ж, да будет так.

— Никто не посмотрит на тебя, зная, чьей женой ты была!

— И хорошо! Лучше не доставаться никому, чем быть с таким, как ты!

— Отдаешь ли ты себе отчет в том, что…

— Отдаю! Прощай, Зору.

Он негодовал, в порыве ярости схватил он первое, что попалось под руки — тяжелую тумбочку — и запустил ею в Беатрис, она же вовремя воспользовалась правом прибегнуть к помощи Богов, что позволялось в случае смертельной опасности.

— Нет!

— Отец, вы ранены? — войдя в кабинет, Руфина сразу подбежала к нему — он сидел на полу, облокотясь о ножку стола, однако ранен он не был. Обняв его за плечи, она опустилась на колени.

— Отец, что произошло? Чья эта кровь? Голубая…. Но ведь, если вы не ранены, то…

— Да, это его кровь! Кровь того, кому ты должна была отдать руку и сердце!

— Что? Что вы такое говорите?

— Я видел вас, видел! — задыхаясь, говорил Зору. — Видел, когда был в будущем, но это была только возможная линия! Слышишь: возможная! И, дожив до его времени, ты сможешь видеть его только до того момента, как он отправится сюда!

— Отец, вы… кто ранил его?

— Я… убил… его, — медленно, с остановками, но твёрдо и холодно ответил Зору.

— Из-за этого? — спросила она, приподнимая еще мерцающий факел.

Зору не скрывал своего негодования.

— Он прочёл! Прочёл! Но ничего не сказал, ничего! — Зору сжал кулаки и, что было силы, ударил ими по стене. — Я должен был стать Богом! Должен был!

— Ну, скажи, доченька, разве ты не хотела бы видеть своего отца Богом? Ты бы могла гордиться им. Ведь, ты бы гордилась мной?

Руфина поднялась на ноги, в ужасе покачав головой, она встала и убежала прочь.

— Нет! — воскликнул Зору. Не оставляй меня!

Бесконечная жажда изводила его весь день, тщетно пытался он напиться, вся влага, словно испарялась, так и не достигая его рта.

— Будь ты проклят! — то и дело шепотом повторял он.

Когда близ него появился очередной гость, Зору собрался уже запустить в него огромный двуручный меч, пусть даже это и не могло повредить Богу, но неожиданно замер. Дракон, который предстал перед ним, не являлся Богом.

— Успокойся, Зору, иначе убьешь своего спасителя прежде, чем он успеет помочь тебе.

— Мне не нужна помощь!

— Неужели? Кажется, твой храм разрушен, а магической силы ты, фактически, лишен.

— Кто ты? Что тебе нужно?

— Только твое желание сотрудничать со мной.

— Сотрудничать? — Зору, наконец, опустил меч. — В чем?

— В борьбе против Богов.

Что ни говори — предложение заманчивое, но что оно значит теперь для Зору, жить которому осталось несколько дней?

— Ты опоздал.

— Почему? — гость явно удивился.

— Я… умираю.

— Все мы умираем, каждый день приближаемся к смерти, однако, я хочу предложить тебе более привлекательный вариант. Конечно, Богом быть не предлагаю, но, скорее, тем, кто стоит выше их.

— Кто может стоять выше Богов?

— Мы, Зору, — говорил Син, протягивая ему руку. — Идем.

Мощной разрушительной волной Зору откинуло на острые складки на месте его бывшего храма, прочно приковав к ним.

— Прощай, Зору, — произнес Син Балскове и в следующий миг перенесся в то место, где собирался создать центр нового мира. В лапах он сжимал то, что отныне утверждало его могущество, основанное на иных, чем нынешний мир, началах.

41 глава. Война началась

Зору, забрав с собой Руфину, исчез, оставив Сина одного и, открыв двери в их изолированную до того цитадель. Мелкая дрожь пронизывала все тело Сина Балскове, сколько дней он ждал этого момента, хотел скорейшего его наступления, и вот теперь, когда этот момент настал, он терял самообладание, эмоции переполняли его. Стараясь устыдить самого себя, он язвительно заметил вслух.

— Так то ты умеешь держать себя в руках, Син!

Поскольку Зору открыл двери, в помещение попал внешний воздух, теперь пространство было пронизано токами двух начал. Воспользовавшись одними из них, Великий Бог Справедливости предстал перед Балскове.

— Здравствуй, Син! Долго же ты прятался от меня.

— А я долго ждал тебя, и вот дождался.

— И откуда такое страстное желание увидеть меня? Неужели захотелось покаяться?

Син рассмеялся.

— Можно сказать и так: я хочу покаяться перед собой за довольно долгое бездействие и неумение отомстить тебе!

— Снова месть. Что это дает тебе, Син, чего ты хочешь?

— Анархии!

— А я уж думал власти.

— Нет, я не хочу быть таким диктатором, как ты.

— Считаешь, произвол — лучше?

— Красивее!

— Что может быть красивого в хаосе? Красота возможна только в строгих формах.

— У нас разные представления о красоте, и о модели существования мира тоже.

— Ты озвучил сейчас замечательную мысль — мир есть, и будет существовать.

— Смотря что, будет.

— Хаос — это переходная ступень, Син, любые, даже самые нечеткие линии, все равно обретут форму. Это — закон Природы.

— А я разрушу Природу, и не будет больше ее законов! Ничего не будет. Никого не будет!

— Получается, и тебя тоже.

— Пускай, но до этого, я наслажусь прелестью разрушения!

— А потом, после того, как не будет ни тебя, ни меня, ни кого бы то ни было еще — вновь появится мир. Тебе не жаль зря стараться?

— Этого не будет!

— Будет, Син, или ты надеешься разрушить вселенную? Говоря о Природе, я имею в виду не только нашу планету. Или ты думал она одна?

— Одна — две. Мне какое дело! Все равно ничего не будет. Ты не знаешь моей силы!

— Любая сила временна, Син. Вечность — это не постоянство, а изменение.

— Скажи, еще, ты изменяешься!

— И я тоже! Пока не внешне, но это не значит, что я не изменяюсь совсем. Да и внешние формы тоже когда-нибудь изменятся.

— И ты, получается, тоже умрешь.

— Тебя сгубило страстное желание не умирать и боязнь смерти, именно поэтому ты хочешь умереть не один, а, скажем так, в компании. Не мне, так и ни кому вовсе! Но мир не так однобок, Син, и смерть означает лишь конец одной формы, на смену которой придет другая. Ты же пытаешься ухватиться за настоящее, думая, что можешь сохранять его постоянно. Но это тщетная попытка, уверяю тебя!

Син тяжело дышал, разговор с Богом Справедливости начинал пугать его, и оттого еще больше злить, он не стал отвечать на последнюю реплику, тем более что чувствовал в ней пугающую правду. Но он хотел других истин, других. Из активизированных им кристаллов, измененных и практически невидимых для Бога Справедливости, он сделал себе жилет и перчатки, теперь кристаллы стали продолжением него самого, ему оставалось только применить свое и их действие.

Бог Справедливости появился на месте бывшего храма Зору, сначала на поверхности, на знакомую вспышку сразу обратила внимание Мирра, сидящая на спине Кайла Новилина, сам Кайл тем временем хотел помочь Беатрис и вместе с ней напасть на Зору. Он-то не знал о ее незаурядных способностях маневрировать в воздухе, потому решил, что она заранее обрекает себя на поражение. Возмущенный действиями князя Бероева, а тот вместо того, чтобы помогать своей жене, кинулся за сброшенной в пропасть девушкой, он просчитывал в уме возможные ходы для нападения. Конечно, такие действия князя могли диктоваться требованиями принца, но в это Новилин мало верил: он знал, что Андрей был весьма самостоятельным в принятии решений в мирное время, и не то, что сейчас. А вот то, как Беатрис держалась в воздухе, говорило об истинных причинах действий Андрея, он знал, что она сможет если не победить Зору, то продержаться достаточное время в воздухе, прежде чем он придет на помощь.