Сборник "Чистая фэнтези" - Олди Генри Лайон. Страница 47
Гармошка сошлась в режущем слух аккорде.
Перед Мэлис сидел старик с длинными седыми волосами до плеч. Он молча развел руками. Вот так, мол. Сама видишь, какая конфузия.
— Ясно, голубушка. Значит, он и впрямь не в состоянии контролировать метаформоз. Я так и предполагал. Хотя допускал и новое заклятие, из трансмутантов. Пробный образец, на доводке…
— Увы, мастер Андреа. Само придет, само уйдет. Знаете, у нас обоих чутье прорезалось: когда дело на подходе. Со временем. Как-никак пять лет вместе. Я старалась рядом быть в случае чего. Прикрыть, глаза лишним зрителям отвести. Сам-то он беспомощный делается, хуже младенца…
Так и стали жить-поживать. По очереди выпадая в беспамятство, лишь изредка успевая переброситься словом. Едва незнакомец пытался рассказать хоть что-то о трагедии на Ежовой Варежке, его скручивал медведь-кашель, подминал, разрывая гармошкой. Гость менял ипостась и чаще всего терял сознание. Все делали по очереди: готовили еду, ухаживали за бесчувственной Ядвигой, кормили несчастную с ложечки, убирали за ней. «Надо мужу сообщить, пусть заберет», — вяло думала Мэлис. Увы, сил добраться до дома Швеллеров не было. За порог ступить, и то страшно.
А к ней, как назло (или к счастью?), два дня подряд — ни единой души.
На третий день объявился молодой строгаль из мастерской Леонарда, отправленный хозяином на поиски. Почему только на третий? Ну тут дело простое. В день исчезновения Леонард Швеллер вернулся домой, как всегда, на закате, сытно поужинал и лег спать. Ужин подала дочь, а женой кожевник мало интересовался вне обыденных привычек. Ранним утром он ушел на работу и лишь вечером второго дня узнал от заплаканной дочери, что Ядвиги до сих пор нет. Пообещав взгреть блудную супругу, сгинувшую невпопад, мастер лег спать. Бодрствовать ночью? мучиться догадками? — шиш вам! Утро вечера мудреней. С рассветом он вновь отправился к своим чанам и шкурам, лишь пополудни отрядив на поиски свободного детину. Пусть, значит, пошерстит у подруг. Где еще? Ну на рынке. Отыщешь, гони домой: ждать кары от гневного супруга. Если не отыщет? Да ладно, куда она денется, баба-дура…
Строгаль отыскал.
Мэлис возблагодарила Вечного Странника, что новый жилец спал за дверью в каморке. Иначе не избежать пересудов. Вскоре строгаль вернулся с телегой и парой помощников. Ядвигу увезли.
Завтра явился ланд-майор Эрнест Намюр, строгий и дотошный. Ему ведьма впервые поведала усеченную историю, которую позднее довелось слышать Мускулюсу. Она не успела условиться с жильцом о «лжи во спасение», но ведьмовской «ушкарь» тихонько нашептывал: язык без вины доведет до тюрьмы. Вышло складно: два чужих колдуна, две случайных бабы, об остальном не могу знать. Насилу подруженьку из лесу дотащила. Трупы — на Ежовой Варежке. Сходите, сударь, приобщите к делу.
Сердце вещало дурное. Ну как дознаются? Вроде никакого лиха не сотворила, наоборот, двоим людям жизнь спасла. Хоть жизнь та боком обоим выходит… Дитя в желтом платьице стояло за спиной, мастерило удавку. Выворотни-покойники по лавкам сидели. Свиные хари по ночам снились, норовили знакомой рожей обернуться.
Со временем угомонились.
И ведьма, и ее случайный постоялец потихоньку оправлялись от удара. Мужчина перестал менять облик по нескольку раз на день. Теперь это происходило заметно реже. Он больше не разъезжался гармошкой, теряя сознание, при попытке заговорить о случившемся. Однажды сам предложил объясниться. Да, неудачный эксперимент. Какой именно? Извольте: опыт прямого контакта с неканоническими инкарнациями элементумов. Вам это о чем-нибудь говорит? «Гармошка» — побочный эффект. Уляжется? Вряд ли. Во всяком случае, я на это не рассчитываю. Да, маг. Высшей квалификации. Потому не рассчитываю и на помощь коллег: «terra incognita», совершенно неисследованная область. Куда я поеду в моем-то состоянии? Чтобы рухнуть трупом на дороге? Или превратиться в младенца? Доберись я до столицы, быть мне предметом пожизненного изучения и сочувствия. Шанс? Думаю, есть. Я с этим сейчас работаю… Сколько? Не знаю. Месяц. Год. Десять лет. Спасибо, добрая Мэлис. Честно говоря, я потрясен и растроган. Понимаете, мне сейчас больше некуда податься…
Хищных рыб ловят на живца. Провинциальных, незамужних, бездетных ведьм — на сострадание. И любопытство. И еще на одну пустяковину.
Да, разумеется. Я не собираюсь злоупотреблять вашим гостеприимством. У меня есть средства и есть возможность перевести часть их сюда, не покидая Ятрицы. Кроме того… Если вам это интересно, я готов кое-чему обучить вас за время моего здесь пребывания…
Ну какая ведьма устояла бы против такой наживки?! Стать ученицей мага высшей квалификации, приобщиться к Высокой Науке взамен слабеньких доморощенных чар, «мамкиных тайн»?
Разумеется, они договорились.
И последнее, любезная Мэлис. Зачем в городе знать, кто я такой? Поползут слухи, кривотолки… В итоге меня могут увезти силой, как жертву опыта, представляющую опасность. Вы умная женщина, сами все понимаете. Я слышал, что вы рассказывали местному… э-э-э… представителю власти. Очень разумно и изобретательно. Примите мое восхищение! А если начнутся расспросы, представьте меня вашим дальним родственником. Седьмая вода на киселе. Погорелец, жить негде… Ах да! Учитывая мое теперешнее нестабильное состояние, пусть будет семья погорельцев. Не возражаете?
— Оригинальная версия, смею заметить. Прямо не маг, а профессиональный злоумышленник. Все продумано до мелочей… Вам это не показалось подозрительным?
— Ах, мастер Андреа! Он, стервец, был такой обаятельный…
Мэлис не возражала. Но по окончании разговора, когда «жертва опыта» отправилась, извините за подробность, в нужник, она вдруг сообразила: деликатный кавалер ей ничего толком не рассказал. Ни о себе, ни о случае на поляне. Наверное, она бы просто не поняла тонкостей Высокой Науки, начни маг рассказывать? Элементумы, инкарнации… «Выучусь, тогда и спросим по новой!» — решила ведьма. Вскоре у Фортуната появились обещанные деньги. И еще — книги. О способах доставки хозяйка не спрашивала. Высшая квалификация! Даже в «теперешнем нестабильном состоянии».
Обучение началось еще раньше.
Высокая Наука давалась трудно. Азы теории, методология — немногое, что Мэлис умела, она делала «эмпирически», как выразился мастер Фортунат. А почему заклятие или руна действует именно так, каким законам подчиняется, к какому классу ворожбы относится, как изменить, усилить, преобразовать действие? Силлаботоника наговоров, комплексные чары, термины и значения… Учитель был терпелив. Ни разу не повысил голос, не обругал за тупость, не плюнул в сердцах. По сто раз объяснял одно и то же, устраивал практикумы, но спрашивал строго, полной мерой. Мэлис корпела над книгами и заданиями (к счастью, грамоте мать ее выучила) до скрежета зубовного, до разноцветных кругов перед глазами, когда пламя свечи двоилось, а буквы тараканами разбегались со страниц. Она боялась и боготворила учителя. В редкие мгновения ненавидела и сразу раскаивалась. Стыдясь признаться самой себе, что ее влечет к загадочному, непостижимому, насмешливому, доброму человеку.
Да! Да! Доброму!
Она чувствовала это — как ведьма и просто как одинокая женщина.
Однажды не выдержала. Разрыдалась прямо посреди урока. От собственного бессилия, неспособности понять что-то, элементарное для него. Она плакала, спрятав лицо в ладонях, и вдруг почувствовала: руки учителя гладят ее по волосам. Нежно, трепетно. Такая нежность зачастую дается изрядным опытом, но Мэлис сейчас не думала о прошлой жизни Фортуната Цвяха. «Ну что ты, малыш! Успокойся, все хорошо, не плачь, у тебя получится, ты умница, ты способная…» Его лицо. Совсем рядом. Поцелуй был долог, как осенний закат, жаркий и соленый от слез.
О занятиях в этот день больше не вспоминали. И завтра. И послезавтра. Даже превращения Фортуната как будто сжалились над немолодыми, смешными людьми, оставив любовников в покое, тихо стоя за дверью.
Утром четвертого дня Цвяха одолел кашель. Спустя две-три минуты перед Мэлис возник знакомый ехидный старик. Бодрый и настойчивый, как старый козел, но ведьма, тревожась за здоровье постояльца, увиливала от постели. Во время занятий она нет-нет да и поглядывала лукаво на старичка, едва удерживаясь, чтобы не прыснуть в кулак. Ей было весело. Ей было хорошо. У женщины появился не просто любовник. У нее появилась семья. Целая семья в едином, меняющемся лице. Агукающий младенец-сын. Его старший брат, егоза и сорванец. Любящий муж. Пылкий возлюбленный. Свекор, добряк и насмешник. Дед-учитель… Чудо, не идущее ни в какое сравнение с глубокомысленными изысками Высокой Науки.