Путем неизбежности (СИ) - Дорошин Богдан. Страница 19

Дубин же от неожиданности сделал шаг назад, оступился и упал на пятую точку. На его лице отразился животный страх: он не знал, что увидел Скорч за его спиной. Может быть волки вернулись?

На крик, из корабля опрометью выбежал Шлэг, держа в руке топор и озираясь. Не увидев ничего опасного, он подбежал к друзьям.

— Что случилось? Чего орешь?

Скорч, увидев Шлэга, кричать перестал, но рот от удивления закрыть забыл. Потом он указал на друга пальцем и стал задыхаться:

— Ты… ты… я думал ты…

— Да что с тобой такое? Успокойся и говори внятно! — Шлэгу пришлось прикрикнуть, чтобы паникер пришел в себя.

Скорч закрыл глаза и отдышался. На эту процедуру ему потребовалось не меньше минуты. Потом он затараторил, частенько срываясь на фальцет:

— А я скажу тебе, что произошло! Я думал Дубин тебя убил, мать моя русалка!

— Чего? — не понял Шлэг, опуская топор.

— Чего? — округлил глаза сам Дубин, все еще сидящий на земле. Рядом с ним покоился труп, который здоровяк принес последним. Именно на этого мертвеца и указал Скорч.

— Полюбуйтесь! Я думал, что это ты, Шлэг!

Шлэг обошел Дубина и стал рядом со Скорчем, чтобы лучше рассмотреть то, на что указывал друг. А удивиться было чему. В ногах Дуба лежал молодой человек, чье тело не подверглось разложению. Лицо было немного синюшного оттенка и шея висела на переломанных позвонках, но во всем остальном этот человек казался живым. Как будто умер только что. Или его убили только что.

— Он… похож на меня? — с недоверием спросил Шлэг.

— Очень. То же телосложение, почти тот же рост, черты лица очень схожи, правда, Дуб? Ну там скулы, подбородок. Вот почему я подумал, что это ты. У этого парня, — и тут Скорч скривился, — разве что шея свернута, и рука черная как уголь, а в остальном — вылитое сходство.

Друзья надолго замолчали, а потом до Шлэга начало кое-что доходить. Некоторое время он держал это в себе, но вскоре все же решился поднять щекотливую тему.

— А никому не кажется, — начал он муторным голосом, — что раз этот парень… не такой как остальные, то возможно мы не первые кто набрел на корабль. Возможно первым был именно он? — и Шлэг указал на мертвое тело, валяющееся на земле.

— И его убили, — понял Скорч, начав снова заводить панику. — О Создатель! Валим отсюда, валим! Хватаем все, что наше и валим!

— Постой, — осадил друга Шлэг. — Сейчас рядом никого нет, можешь не бояться.

— А если…

— Успокойся, — с нажимом повторил Шлэг. — Сейчас мы сделаем так: возьмем дрова и то, что нашли и что можно унести на руках, и тихонько уходим, как будто нас здесь и не было. Пусть Филин потом разбирается…

Скорч согласно закивал, мол, так и сделаем, только бы поскорее свалить отсюда, но за спиной послышался решительный голос.

— Нет. Мы сделаем по-другому.

Шлэг и Скорч в недоумении посмотрели на Дубина, который поднялся на ноги и был сейчас сам на себя не похож. В основном, он никогда не сомневался в их решениях.

— Вы говорите, что его убили, причем совсем недавно. А вам получше моего знать, что убийство — это плохо. Очень плохо. Вместо дров мы должны взять этого горемычного, и отнести старосте. Он всему голова, он скажет, что делать. К тому же, — Дуб неопределенно повел плечами, — мож его опознает кто из наших. Может это чей-то сын или брат, и его ждут.

Бывали случаи, когда с Дубиным спорить было бесполезно. В его маленьких черных глазках загорался огонь решительности, и погасить его нельзя было ни упреками, ни отговорками. Шлэг и Скорч поняли, что сейчас именно такой случай, и спорить не стали, хоть им и очень хотелось.

Возвращаться обратно было тяжело. Тело несли по двое, сменяясь каждые десять минут. Точнее сменялись Скорч и Шлэг, а Дубин нес свою ношу постоянно. Как инициатор.

В лесу ребята провели довольно долгое время, и солнце уже начало клониться за горизонт. А лес в сумерки, как известно, не самое приятное место. Шлэгу все время казалось, что за ними по пятам идет какая-то тень. Он постоянно оглядывался, держа топор наготове, но никого не замечал. Страх отпустил парня лишь когда лес начал редеть.

Перед самым выходом на опушку, подмастерье кузнеца остановил всю компанию.

— Стойте! — зашипел он. — Че, глухой, Дуб? Говорю же — стой!

Друзья остановились, а мертвое тело было опущено на лесной покров. Перевести дух и вправду не мешало, но как оказалось, Шлэг имел в мыслях совсем другое.

— Подумайте, что все подумают, если мы завалимся в Ручьи со свежим трупом. Как это будет выглядеть?

— А чего? — не понял Дуб. — Мы его нашли, и принесли в село. Все вроде бы по совести.

— Ай, — Шлэг махнул рукой, — все с тобой ясно. Эй, Скорч, подойди сюда, надо потолковать…

— Ну чего тебе? — спросил друг, когда они со Шлэгом отошли подальше, где Дубин не мог бы их услышать.

— Ты что, не понимаешь? — шепотом набросился на Скорча подмастерье кузнеца. — У нас на руках труп!

— Думаешь станут подозревать? — нахмурился Скорч. — Что мы это сделали? Но тогда на кой ляд мы его столько несли? Оставили бы там. Как-то Дуба бы да уговорили…

— Может подозревать и не станут, — так же тихо продолжил Шлэг, — но лишние вопросы у людей точно появятся. А мы ведь ушли оттуда не с пустыми руками. Мы наложили лапу на то, что находилось на участке Филина. И когда он заметит, что у нас прибавилось деньжат (а он заметит), то тут же вспомнит о теле, которое мы принесли, и откуда мы его принесли. И сложит дважды два. Сечешь?

— Секу, — медленно кивнул Скорч, хотя было видно, что до полного понимания ситуации ему далеко. — То есть хочешь сказать, что Филин обвинит нас в краже… ну тобишь в присвоении того, что мы взяли с корабля?

— Именно. А учитывая, что он не будет знать какова наша добыча, то сможет нам предъявить любую сумму, и ничего ему не скажешь. Потому что даже староста его боится.

— И случиться как с Лукцом, — в голосе Скорча появился страх. — И что нам делать?

— Что-нибудь придумаем. Главное отвлечь Дуба, и спровадить его на время.

— Ну, — Скорч хмыкнул, — это не проблема.

И он оказался прав. Здоровяк сильно устал, едва держался на ногах. И предложение друзей о том, что они присмотрят за телом до рассвета, принял с радостью. Но почти сразу его лоб нахмурился, и он с подозрением сказал:

— Я думал, мы отнесем мертвеца старосте сегодня. Зачем тянуть?

— М-мм, — Скорч включил импровизацию. — Потому что… потому что у старосты сегодня большой праздник! Он отмечает годовщину… своей должности. Должность старосты была введена ровно тысячу лет назад императором… как же ж его… Скорч…имманом Третьим. Очень хороший человек был.

— Верно Дуб, — подключился Шлэг. — Ты же не хочешь огорчать старосту в его праздник, сваливая ему на голову мертвое тело?

Дубин попеременно смотрел на друзей, и постепенно его лицо начало проясняться. Точно! Праздник старосты. А он и забыл…

— Наверное нет, — неуверенно согласился здоровяк.

— Вот и славно, — Скорч потер руки. — Такое дело может подождать до завтра. Но если проговоришься кому-то, — и он пригрозил Дубину пальцем, — то все село узнает, как ты ходишь подглядывать за женскими купальнями!

— Я никогда! Нет! — в испуге воскликнул Дуб, а его щеки стала заливать густая краска.

Скорч хмыкнул, наслаждаясь своим превосходством, и повторил, что о теле не должен знать никто, кроме них троих. Какое-то время, конечно. Он взял с товарища клятву, а потом Дубин ушел, сказав, что уже поздно, и ему надо помочь матери. Подхватив свой топор, он бодрым шагом направился к Ручьям.

— И что дальше? — лениво осведомился Скорч, когда здоровяк не мог больше их слышать. — Мы выторговали себе фору аж в двенадцать часов! Целая жизнь, я тебе скажу…

— Пойдем на сено, как следует все обмозгуем. И этого, — кивок в сторону трупа, — заберем с собой. А не то не дай Создатель еще кто-то наткнется…

Сеном ребята называли сараи, где крестьяне хранили много разных полезных вещей. Почти у каждой семьи был такой свой сарай, и Шлэг со Скорчем условились, что покойника затащат на сено к старому Стикуну. Причин тому было две: во-первых, сарай находился совсем недалеко от леса, а во-вторых: старик Стикун не бывал на своем сене уже очень давно, то ли обленившись на старости лет, то ли по каким другим причинам. Там не хранилось ничего ценного, и дверь не запиралась.