Путем неизбежности (СИ) - Дорошин Богдан. Страница 84

Тогда юный Ловец взглянул на высокий, в полный его рост гроб, чья массивная мраморная крышка плотно прилегала к основанию. Ни малейшего зазора между ними не было.

«Возможно на этот саркофаг кто-то когда-то нанес сильные чары, — предположил подросток. — Все же раньше колдовство было во много раз сильнее, и подобное заклятие могло держаться не одну тысячу лет».

Подходить к гробу Сирил не стал. Он кожей чувствовал, что там лежит что-то нехорошее, страшное. И если это что-то вырвется на волю, совладать с ним у него не получиться. Юноша повернулся к Коэну, молча стоявшего неподалеку. Мужчина переживал свое горе и ни о чем лишнем не думал, иначе у него мог бы возникнуть вполне резонный вопрос: а что в этом богом забытом месте забыл мальчишка, и кто он такой?

— Ты действительно ее любил? — спросил Сирил с грустным любопытством.

— Действительно, — тихо выдохнул Коэн. — Лучше бы я умер в том ущелье. Мне не пришлось бы смотреть на ее мертвое, спокойное и такое красивое лицо! Лучше бы я умер там!

Наемник выкрикнул последние слова так громко, что по мавзолею прошлось сильное эхо. Сирилу показалось, что со всех сторон зашептали неведомые существа, повторяющие: «Умер, умер, там, там…».

— Я могу сделать так, что вы снова будете вместе.

Коэн отнял руки от лица и взглянул на Сафэра. В его темных глазах мелькнул луч надежды.

— Ты какой-то колдун? Или быть может святой дух? Ты воскресишь ее для меня?? Пожалуйста…

Сирил ничего не ответил. То о чем просил Коэн, было невозможно. Но юноша не врал, говоря свои последние слова. После Обряда Крови душа Коэна вполне могла воссоединиться с душой Рахаты. Ведь после смерти, обоим была уготована ужасная судьба. Рахата обменяла свою душу на силу Той Стороны, и теперь она не сможет переродиться в новом теле, как случалось с иными смертными. Она навсегда останется там, за гранью реальности, и в лучшем случае когда-нибудь станет Безумной. В худшем — раствориться в бесконечных потоках энергии. У могущества есть своя цена, и Та Сторона всегда берет плату. Так или иначе.

Коэна тоже ждала подобная участь, хоть выбор за него сделало слепое провидение. Так уж вышло, что аура его души была схожа с аурой Сирила Сафэра, а последнему необходимо было получить новую силу. Цитадель поручила ему провести Обряд Крови, и не подчиниться он попросту не мог. Не умел. Его этому никто не научил.

«Но они, — придумал Сирил слабое оправдание, — хотя бы будут вместе. Всегда».

— Прости меня, Коэн. Я никогда не забуду твоего имени, и буду чтить твою память. Прости, — повторил Сирил почти беззвучно.

Обряд Крови, суть которого ясна лишь Ловцам и здесь раскрываться не будет, прошел без особых осложнений. Шокированный наемник пытался сопротивляться, но все было тщетно. Силы нельзя было назвать равными. Сирил в свою очередь хотел обойтись как можно меньшими мучениями для Коэна, но тот все же испытал в процессе немалые страдания. Но такова была суть ритуала, с этим поделать ничего было нельзя.

Слушая душераздирающие вопли наемника, расходящиеся эхом по склепу, Сафэр не менялся в лице, прекрасно зная, что совершает лишь необходимое зло. Он окупит его в дальнейшем. Спасет от Хаоса много жизней и не позволит Той Стороне захватывать новые души. Когда-нибудь он закроет все Малые Врата и изничтожит скверну.

Но покидая пещеру по завершению Обряда, юноша совсем не подозревал, что ушел он не один. К нему привязалась, заинтересовавшись, одна из Сущностей Повелителя, что спала в мавзолее, дожидаясь пока крышку гроба кто-нибудь поднимет. Но этого не случилось, и она обратила внимание на другого потенциального носителя. Оставалось лишь подождать, пока его разум ослабеет, а сознание утонет в яростной ненависти ко всему сущему. Рано или поздно, но подобное случалось с каждым из смертных. Следовало лишь ждать.

Война в Моркане завершилась к весне полным разгромом мятежных сил. Граф Хастольд был выловлен и повешен, а его прямые вассалы подверглись суровым штрафам и тюремному заключению. Барон Рубен провел в стенах темницы около пяти лет, пока не скончался от двусторонней пневмонии.

Наемники, сражавшиеся на стороне Хастольда были разбиты, и из них выжило хорошо если четверть от первоначального количества. Многие попали в плен, среди которых и Барракс, которому вынужденно пришлось провести два года на рудниках, пока его не выкупили друзья. Вместе с другим каторжанином, Сторхолом Сарксом, он вернулся домой, где застал боевое братство Клинков в сильном упадке. Капитан наемников, лишившийся в Моркане не только уха, но и всех своих друзей, поклялся их памятью, что возродит славное наемное воинство, и сдержал слово. В последующие годы под его знамена встали многие знаменитые рубаки, и впереди Клинков ждало много победоносных кампаний.

Сирил Сафэр вернулся в Цитадель, где к нему было приковано всеобщее внимание. Герой Морканы, юный гений, сумевший подобраться к званию Ловца столь рано, он в полной мере узнал, что такое быть знаменитым. Ему пророчили статус магистра к четырнадцати, но Кэролайн, по только одной ей известным причинам, так и не согласилась отпустить юношу в свободный полет. Многие списывали это на зависть, но воительница нутром чувствовала, что должна находиться рядом, что Сафэр еще не готов. А после, годы спустя, он погиб при исполнении, и его смерть погребла под собой все надежды, что связывала Цитадель с молодым гением.

Тело же Рахаты так и осталось лежать в далекой горной пещере, ориентиром которой служило высокое, то ли мертвое, то ли живое дерево. Она умерла раньше, чем успела понять, на что именно ей удалось наткнуться, и, конечно же, женщина не могла увидеть, как ее находка изменила судьбу Дарсарда много лет спустя. Но именно благодаря колдунье, все и завертелось.

Эпилог

После инцидента с бандитами, я очнулся на окровавленной улице, ближе к рассвету. Первые прохожие еще не появились, но даже найдись какая-то ранняя пташка, она, скорее всего, обогнула бы злополучное место от греха подальше. Ибо картина открывалась ужаснейшая.

Еще до того как я открыл глаза, в нос ударил запах сырой крови, тошнотворный до жути. Память начала толчками возвращать меня к реальности, но я не сумел вспомнить дальше того, как Франт перерезал Анне горло. Подумав о девушке, я испытал горечь, а после, отыскав ее среди тел, поднял на руки и понес прочь. Кто бы ни расправился с ублюдками, я был ему благодарен. Поделом сволочам.

Почему-то тогда я не придумал ничего лучше, чем отнести девушку обратно в «Хромую козу». Трактир к тому времени был уже разгромлен, и пол устилали тысячи битых осколков. Под моими подошвами они хрустели и лопались. Девушку я положил на стойку, из ее раны больше уже не текла кровь.

Алеша Грын, избитый и разоренный, появился в дверях кухни. Подняв свой толстый палец, он завопил, что это я во всем виноват, что его чудное заведение понесло жуткий убыток, а нескольким проституткам сломали носы и выбили зубы. Но кричал он не долго. Увидев меня всего в крови и мертвое тело на стойке, он тут же заткнулся, а лицо его побелело. Потом понимающе исчез на кухне и вскоре поднес мне чудом уцелевшую чашку. По запаху я определил, что внутри бренди.

Взяв стакан разбитыми пальцами, я осушил его одним залпом. По горлу прошел обжигающий огонь, который уже спустя секунду бушевал у меня в желудке. Это помогло.

— Я это, — Алеша смутился, совершенно забыв про свое негодование; вид крови его пугал. — Натаскаю вам воды? Все равно трактир работать сегодня не будет. Да и напитки, — Грын украдкой взглянул на синюшное лицо Анны, — разносить больше некому.

Я не ответил. Чувствовал себя измочаленным, высушенным изнутри. И даже горячая ванна, которую я принял спустя час, не помогла. Я выбрался из мутно-красной воды таким же угнетенным, с той только разницей, что был уже чистым.