На орлиных крыльях - Фоллетт Кен. Страница 11

Сзади здания автомашина вползла на пандус и остановилась у массивных металлических двустворчатых ворот в длинной высокой кирпичной стене. Немного правее, где оканчивалась стена, смутно виднелись очертания небольшого парка или садика. Водитель вышел. В одной из половинок ворот открылся глазок, и водитель перекинулся словами на фарси с кем-то внутри. Затем ворота приоткрылись, и водитель дал знак Полу и Биллу выйти из машины.

Они прошли внутрь.

Билл огляделся. Они стояли в маленьком дворике. Он заметил десять-пятнадцать охранников, вооруженных автоматами. Прямо перед ним находилась круглая клумба с фонтаном посередине. Вокруг нее припарковались легковушки и грузовики. Слева у кирпичной стены он увидел одноэтажное здание, справа – металлические двери.

Водитель подошел к ним и постучал. Опять приоткрылся глазок, и опять водитель сказал что-то на фарси. Дверь открылась, и Пола и Билла ввели внутрь.

Они оказались в небольшом приемном помещении, где стояли стол и несколько стульев. Билл посмотрел вокруг. Не было ни адвокатов, ни сотрудников посольства, ни представителей ЭДС – никого, кто бы мог им помочь.

Позади стола стоял надзиратель с авторучкой и стопкой бланков. Он задал какой-то вопрос на фарси. Догадавшись, Пол ответил: «Пол Чиаппароне» – и продиктовал свое имя по буквам.

Заполнение бланков заняло почти час. Для перевода привели из тюрьмы заключенного, знающего английский язык. Пол с Биллом сообщили свои адреса в Тегеране, номера телефонов, даты рождения и перечислили свои носильные вещи. Все деньги у них отобрали и выдали каждому по две тысячи риалов – около тридцати долларов.

Затем их провели в соседнюю комнату и приказали раздеть их до нижнего белья. Одежду и обувь тщательно прощупали, Полу разрешили одеться, а Биллу нет. Было очень холодно – отопление не работало и здесь. Наверняка в этой тюрьме другие американцы не сидели. Все, что Биллу доводилось читать или слышать о тюрьмах, было ужасно. Что надзиратели станут вытворять над ними? А как будут обращаться другие заключенные? Да, конечно же, с минуты на минуту кто-то ведь непременно придет и освободит их отсюда.

– Мне можно надеть пальто? – спросил Билл надзирателя.

Тот ничего не понял.

– Пальто, – повторил Билл, жестом показывая на него.

Надзиратель протянул ему пальто. Немного погодя пришел другой надзиратель и разрешил Биллу одеться.

Потом их привели обратно в приемное помещение. Снова Билл завертел головой в надежде увидеть адвокатов или знакомых и еще раз глубоко разочаровался.

Они прошли через приемное помещение. Открылась какая-то дверь. Их повели вниз по лестничному пролету, прямо в подвалы. Там было холодно и мрачно. Повсюду грязь. Тянулся ряд камер, битком набитых заключенными – и только одними иранцами. Из-за резкой вони Билл плотно сжал губы и потихоньку дышал через нос. Надзиратель открыл дверь камеры номер 9. Пол и Билл вошли.

С оживленным любопытством на них уставились сразу шестнадцать лиц. Пол и Билл в испуге отпрянули назад. Дверь камеры за их спинами с лязгом захлопнулась.

Глава вторая

До этого момента жизнь для Росса Перо складывалась исключительно благоприятно.

Утром 28 декабря 1978 года он сидел за завтраком в своем загородном доме в горах под Вейлом, в штате Колорадо. Ему прислуживала кухарка по имени Холли.

Его «скромный бревенчатый домик» стоял на высоком горном склоне, наполовину спрятавшись среди осинника. В домике насчитывалось шесть спальных комнат, пять санузлов, большая гостиная и спортивный зал для разминки перед лыжной прогулкой с небольшим бассейном перед камином. Это был настоящий дом для отдыха во время отпусков. Росс Перо был богат.

Он основал ЭДС, имея в кармане всего тысячу долларов, а теперь акции его корпорации оценивались в несколько сот миллионов долларов, из которых свыше половины принадлежали ему лично. Кроме того, он стал единоличным владельцем корпорации «Петрус ойл энд гэс» с капиталом на сотни миллионов долларов. Он также владел очень значительным недвижимым имуществом в Далласе. Трудновато было даже примерно подчитать, во сколько оценивалось его состояние, – многое зависело от того, какие методы исчисления применять, но с уверенностью можно сказать, что оно превышало полмиллиарда долларов, а может, чуть-чуть не дотягивало и до миллиарда. В романах фантастически богатые люди обычно описываются алчными, обуреваемыми жаждой власти неврастениками, ненавидимыми всеми и в то же время несчастными – всегда, во всех случаях несчастными. Перо не читал романов. И он был счастлив.

Он не считал, что счастье ему приносили деньги. Хотя он верил в делание денег, в бизнес и прибыль. Ему доставляло удовольствие покупать себе дорогие игрушки: вместительную яхту, скоростные катера, вертолет, но все же мысль тратить попусту большие деньги никогда не приходила ему в голову. Он мечтал наладить процветающее дело, которое обеспечивало бы работой тысячи людей, а самая большая его мечта, ставшая явью, была вот она – прямо перед глазами. Это снующие повсюду в теплой одежде, в любую минуту готовые встать на лыжи, члены его семьи. Вот Росс-младший, двадцатилетний парень; во всем штате Техас вряд ли нашелся бы более толковый молодой человек, чем он. А вот четверо – ну-ка, сосчитай его дочерей: Нэнси, Сюзанн, Каролин и Кэтрин. Все здоровенькие, ловкие и премиленькие. Иногда Перо говорил репортерам, что он измеряет свой успех в жизни тем, кем окажутся его дети. Если они вырастут и станут хорошими гражданами, проявляющими заботу о других, то он будет считать, что прожил жизнь не зря. Репортер в таких случаях нередко заявлял: «Ладно, черт побери, лично я верю вам, но, если вставлю эту белиберду в интервью, читатели подумают, что меня купили с потрохами». На что Перо обычно отвечал: «А мое какое дело? Я говорю сущую правду, нравится она вам или нет – пишите ее». А дети пока оправдывали его надежды и чаяния. Хотя они и росли среди очень большого богатства и разных там привилегий, но ничуть не избаловались. Это походило на чудо.

Приобретала детям билеты на лыжный подъемник, шерстяные носки и крем против загара автор всего этого чуда, миссис Марго Перо – красивая, живая, умная и великолепная мать. Если бы она захотела, легко смогла бы выйти замуж за Джона Кеннеди, Пола Ньюмена, принца Ренье или за Рокфеллера. А вместо них она влюбилась в Росса Перо, неизвестного бизнесмена из Тексарканы, в штате Техас, 165 сантиметров ростом, с переломанным носом, без цента в кармане, но с большими надеждами. Всю свою жизнь Перо верил, что он из клана везунчиков. Теперь, когда ему стукнуло сорок восемь, он мог оглянуться на прожитую жизнь и тогда понимал, что самое большое счастье, которое привалило ему, – это Марго.

Он был счастливым человеком со счастливым семейством, но на минувшие рождественские праздники их счастье очень омрачилось. Умирала мать Перо. У нее оказался рак. Накануне Рождества она упала у себя дома: ударилась не сильно, но, так как раковая опухоль изъела кости, сломала шейку бедра, и ее пришлось положить в больницу Бейлора в Далласе.

Сестра Перо, Бетт, просидела всю ночь напролет возле матери, а потом, в день Рождества, Перо, Марго и все их пятеро детей загрузили в легковой фургон кучу подарков и поехали в больницу. Бабушка находилась в таком хорошем настроении, что они с удовольствием провели у нее весь день. И все же на следующее утро она не захотела, чтобы они приезжали: она знала, что внучата задумали лыжную прогулку, и настояла, чтобы они уехали за город, несмотря на ее болезнь. Марго и дети отправились в Вейл 26 декабря, а Перо все же остался в Далласе.

Мать и сын показали друг другу характер, как это бывало во времена его детства. Хотя Лулу Мэй Перо была невысокого роста, всего около 160 сантиметров, и довольно хрупкого сложения, но волей она обладала не меньшей, чем сержант из морской пехоты. Сыну она сказала, что он много работал и ему нужно отдохнуть. Он ответил, что не хочет уезжать от нее. В конце концов, в их спор вмешались врачи и сказали, что он не должен перечить матери и оставаться вопреки ее желанию не стоит. На следующий день он уехал к семье в Вейл. И на этот раз мать настояла на своем и, как всегда, одержала верх.