Сердце Химеры - "Кавереелла". Страница 56

В центре, словно нелюдимый соглядатай сидел новый начальник Отдела Чрезвычайных Происшествий - Чач Далистый. Он нервно постукивал пальцами по подбородку, бездумно вслушиваясь в разговоры у себя за спиной. Это было первое рассеивание, на котором молодому руководителю пришлось присутствовать. Далистый полагал, что смертная казнь не может быть оправдана какими-то особенными целями, поэтому до последнего пытался уговорить судью не лишать тролля жизни, а отправить под клятву о невыезде обратно в заповедник. Новый начальник ОЧП вообще был способен на частые альтруистические поступки.

По правую руку от Далистого сидел замдиректор Вывер Вишнич. На первый взгляд могло показаться, что и ему крайне некомфортно присутствовать при сегодняшней казни. Но старшего замдиректора, повидавшего в своей жизни множество смертей, сейчас беспокоили две вещи: чрезвычайное несварение желудка, из-за рвавшейся наружу стряпни треклятой женушки, и ее же писклявый голосок, раздражающий ухо пуще кровожадной комарихи. Сама супруга, сидела рядом с мужем в сопровождении забавных подруг, разодетых в вульгарные платья и циничные брэнды. Эти дамы облагороженные драгоценностями, будто безутешные вдовы - слезами, прихватили замедляющие монокли, для более красочного воспроизведения рассеивания чужой жизни. Сегодня вечером сплетницам будет, о чем посудачить.

Слева от молодого начальника сидел Рик'Ард Масса, как всегда сдержанный и статный. Его темно-красные глаза смотрели в пол, казалось, под пристальным взглядом телепата зеркальные плиты плавились, как галлий в руках теплокровного экспериментатора. Масса был слишком ярок для сборища этих любопытных и громкоговорящих персон. Гордым цветом горели его ализариновые волосы, спесивая осанка затмевала высокие чины присутствующих, а опасное молчание волновало сидящих рядом.

Хроникеры располагались вокруг 'стакана', позади руководителей. Рядом с куполом стоял бородатый начальник дома покаяния. Обычно он не присутствовал на рассеивании низших сверхъестественных существ, но узнав, что будут делать фотографии для газеты, надел лучший костюм, новый галстук и, причесав окладистую бороду, для проформы притащился на казнь. Возле него с не менее равнодушными лицами стояли прокурор по надзору и юный адепт магической экспертизы, для констатирования факта смерти.

В зал ввели Варпо Цератопа. Сразу никто, кроме ярких вспышек фотокамер, не обратил на грустного монстра внимания. Дамы продолжали наперебой рассуждать о модных прическах, Вишнич стоически старался их не слушать, Масса делал вид, что его не заботит судьба тролля, и лишь Далистый сентиментально прикусил нижнюю губу.

'Стакан' для рассеивания изнутри был полностью зеркальным, чтобы неуемная сила разрушения тела приговоренного, превалирующая над другими энергиями, не пробивалась к зрителям и не блокировала жизнеточащие чакры. Наблюдение за чужой смертью физически являлось безопасным.

Исполнителю приговора тоже не было до тролля никакого дела. Палачу снились лица людей, которые месяцами ждали помилования, он помнил, как менялись приговоренные до неузнаваемости, как умирали до исполнения от разрыва сердца, поэтому судьба синекожего чудовища, его, душегуба, закаленного чередой смертей, совсем не заботила. Исполнитель монотонно и с театральной выдержкой читал приговор:

... в связи с чрезвычайным положением на территории отъединенных земель, и чтобы своевременно воспрепятствовать ухудшению обстановки. По указу Верховного судьи, полномочного представителя Лиги Сверхъестественного, в ряд правовых актов несколько лет назад были внесены изменения и упразднено право на открытие межтерриториальных тоннелей. Согласно указу, любой, кто уличен в несанкционированном открытии порталов или же в содействии создания проходов, подлежит смертной казни через рассеивание...

По все тем же новым сострадательным правилам, приговоренные к смерти не должны видеть зрителей за пределами купола, поэтому через зеркальные стены 'стакана' было возможно лишь внешнее наблюдение. Находившееся внутри синекожее чудовище, встретившись обреченным взглядом со своим отражением, едва не запаниковало, желая сокрушить этот блестящий купол и выбраться на волю. Но ведомыми только ему аргументами тролль уговорил себя не делать глупостей, а с достоинством принять свою судьбу. Будь, что будет.

- ... вы обвинены в создании несанкционированного межтерриториального портала. В неумышленном переселении эвентуалов на отъединенные земли. Приговор привести в исполнение.

Пошел обратный отчет:

- Десять. Девять. Восемь.

Синекожий монстр напуганно закрыл глаза. Кому известно, что творится в голове существа, которое сознательно переступило порог жизни?

- Семь. Шесть. Пять.

Тролль скрестил пальцы, чем рассмешил присутствующих. Необузданный страх, словно неприученный к езде жеребец, встал на дыбы, сбросив разум, как халтурного наездника.

- Четыре. Три. Два.

В ужасе приговоренного Рик'Ард Масса почувствовал нечто незапланированное, ошибочное, неладное, знакомый бунтарский дух. Разоблачающим взглядом телепат посмотрел на синекожего заключенного. Никогда в своей жизни Масса так не боялся троллей, как в эти несколько секунд посмертной мизансцены. Начальник службы охраны испытал едва не животный ужас при виде двухметрового монстра, когда узнал в нем своего агента, самовольно примерившую личину заключенного монстра. Вокруг Масса появился невидимый вихрь его размышлений.

- Один...

'Никаааа!' - мысленно грянул телепат.

Ее имя растворилось, как одинокая звезда, незаметно исчезнувшая с ночного небосвода, под которую ни один мечтатель не успел загадать желание.

Говорят, что в последний миг нашей жизни нет ничего кроме воспоминаний. Нику ослепил калейдоскоп прошлых событий. Поднялся сильный ветер, от холода которого немели кончики пальцев, а на ресницах появлялся иней. Свирепый звездный океан грозно зарычал, сторожевым псом предостерегая не приближаться. Но девушка двигалась дальше, пока не поняла, что висит над обрывом. Вниз, как старые фотографии, падали любимые игрушки, навязчивые песни, потерянные друзья, поступки, тайны, страхи и надежды. Вспененные энергетические вихри, словно стая коварных стервятников нападали на самые яркие воспоминания, обгладывая с них остатки жизни. Ника побоялась пошевелиться, чтобы ненароком не сорваться вниз, в непроглядную пучину незапланированного будущего, в котором она умирает. Ее сознание уподобилось безымянному призраку, потерявшемуся между миром живых и миром мертвых. На какое-то мгновение, длившееся по суровому долго, Верис поняла, что она больше не висит над зияющей бездной, а блуждает по темному лабиринту, все время, натыкаясь на ледяные стены стыда и боли. И тогда девушка услышала знакомый голос, притягательный, как дуновение теплого ветерка. Скрываясь от холода, Ника пошла на этот звук и вдруг осознала, что вовсе не собиралась умирать сегодня. Что ей немедленно нужно переместиться. Преодолев страх, Верис вспомнила про октаграмму, спрятанную в брюхе тролля.

Зеленая вспышка. Желтая. Оранжевая. Красная.

Девушка начала падать. Крепко зажмурившись и сгруппировавшись, приготовилась к удару о землю, который, как она решила, будет ее последним физическим ощущением.

Агент Верис очнулась от ноющей боли в спине. Ника лежала на чем-то холодном и твердом.

- Ай! - запоздало вскрикнула девушка.

Сердце в груди билось с такой силой, что закладывало уши. Верис не слышала ничего, кроме царивших в голове шума и смятения. Никария пошевелила головой, руками, ногами - жива. Постепенно до сознания начали доходить и другие ощущения кроме боли. Девушка медленно открыла глаза, определяя свое местонахождение: безлюдный холодный коридор, недовольные портреты начальников СОМ на стенах, вместо райской перины - кишки, синяя слизь и искусственная кровь, оставшаяся от деинсталлированной личины тролля. Ника облегченно вздохнула, когда поняла, что не сыграла в ящик, а перенеслась к приемной своего начальника. Хотя неизвестно, что было меньшим из зол в сложившейся ситуации. Голос, который вытащил агента из смертельных пут, принадлежал господину Масса, как и мысленное повеление, переместиться именно в резиденцию службы охраны. Ника перевалилась набок, изнеможенно покряхтев, поднялась.