Столпы Земли - Фоллетт Кен. Страница 204

И вдруг неожиданно пронесся общий удивленный вздох.

Джек оглянулся; Знатные прихожане, собравшиеся в поперечном нефе, тоже выглянули. Но ничего, что могло бы вызвать такое возбуждение людей, не было видно.

– Чудо! – закричал кто-то из толпы, и его крик тут же подхватили остальные: – Чудо! Чудо!

Джек взглянул на статую и все понял: из ее глаз капала вода. Поначалу он был поражен не меньше других, но тут же вспомнил: на юге женщина начинала плакать с наступлением ночной прохлады. И сейчас ее перенесли с жаркого солнца в тень паперти. Так вот откуда слезы, подумал Джек. Но, кроме него, никто этого секрета статуи, конечно, не знал. Прихожане видели только, что Мадонна плачет, и застыли в изумлении.

Женщина из первых рядов бросила к ногам статуи деньги, мелкую французскую монету. Джек чуть не рассмеялся: зачем одаривать деньгами кусок дерева? Но люди были настолько набожны, что все непонятное казалось священным и вызывало немедленный порыв поделиться своими сбережениями; еще несколько человек последовали примеру женщины.

Джек даже подумать не мог, что игрушка Рашида может приносить деньги. Конечно, не ему самому, об этом не могло быть и речи, но она могла стать источником богатства для любой церкви.

Юноша сразу же сообразил, что ему делать.

Эта мысль явилась к нему, как озарение, и он заговорил:

– Плачущая Мадонна принадлежит не мне, а Господу. – Молчание. Все ждали проповеди. Там, за его спиной, в церкви, епископы пели свои псалмы, но они сейчас никому не были нужны. – Сотни лет она томилась в землях сарацинов, – продолжал Джек. Он понятия не имел об истории статуи, но теперь это было не важно: священники сами не знали всей правды о божественных чудесах и святых реликвиях. – Она проделала долгий путь, но ее путешествие еще не окончено. Ей надлежит стоять в соборе города Кингсбриджа, в Англии.

Джек встретился взглядом с Алиной. Она смотрела на него раскрыв рот. Он с трудом подавил в себе желание подмигнуть ей: мол, все в порядке, не волнуйся.

– Моя священная миссия – доставить ее в Кингсбридж. Только там она сможет наконец обрести свое место и покой. – Он еще раз взглянул на Алину, и ему в голову пришла изумительная мысль. – Я назначен мастером на строительстве нового собора в этом городе.

Алина так и замерла с открытым ртом. Джек отвел взгляд отнес.

– Плачущая Мадонна повелела, чтобы для нее возвели новый величественный храм в Кингсбридже, и с ее помощью я построю собор, такой же великолепный, как новый алтарь, где покоятся мощи святого Дени.

Он опустил глаза, и при виде денег у ног статуи ему пришли в голову самые последние слова:

– Ваши скромные пожертвования пойдут на строительство новой церкви. Мадонна дарует благословение каждому мужчине, женщине и ребенку, кто принесет свой дар, чтобы помочь ей построить для себя новую обитель.

На мгновение воцарилась мертвая тишина, и тут же на землю к ногам Мадонны звонко посыпались монеты, каждый при этом говорил: «Аллилуйя» или «Хвала Господу», некоторые просто просили благословения или чего-то особенного: «Дай Роберту богатства», «Даруй Ани ребенка» или «Пошли нам хорошего урожая». Джек смотрел на их лица: они были взволнованы, возбуждены и счастливы, они рвались вперед, расталкивая друг друга, горя желанием отдать свои кровные гроши Плачущей Мадонне. Он с восхищением смотрел на землю, видя, как у его ног маленькими сугробами растут кучки денег.

Во всех городах и деревушках, куда Джек с Алиной заходили по пути в Шербур, Плачущую Мадонну встречали с таким же воодушевлением: за процессией сразу выстраивались толпы любопытных, и все шли к местной церкви, где Джек привычно устанавливал статую в тени, и при виде слез, катившихся из глаз Мадонны, люди спешили пожертвовать, кто сколько мог, на возведение собора в Кингсбридже.

А в самом начале пути они чуть было не лишились ее. Епископы и архиепископы, осмотрев статую, объявили ее чудотворной, и аббат Сюжер хотел оставить ее в Сен-Дени. Сначала он предложил Джеку фунт, потом десять и дошел до пятидесяти фунтов. Видя, что деньгами Джека не соблазнить, он попробовал силой заставить его отказаться от статуи, но вмешался архиепископ Теобальд Кентерберийский. Он, как и Джек, сообразил, что Мадонна может принести немалый доход, и настоял на том, чтобы статую перенесли в Кингсбридж, который находится в его епархии. Сюжер вынужден был, хотя и с неохотою, уступить.

Всем мастерам в Сен-Дени Джек пообещал работу на строительстве его собора, если они пойдут вместе с ним. Это тоже вызвало неудовольствие Сюжера. Многие из них, конечно, предпочли бы остаться дома, памятуя о том, что синица в руках лучше журавля в небе, но были среди них и такие, кто хотел вернуться домой, в Англию. Остающиеся же разнесли бы по свету весть о планах Джека, поскольку каждый каменщик считал своим долгом рассказать собратьям о новых стройках, где требовались их руки. И уж тогда точно в Кингсбридж съехались бы умельцы со всего христианского мира. Алина часто спрашивала Джека, как он поступит, если монастырь города не сделает его мастером-строителем. Джек всегда отмалчивался. В Сен-Дени он в порыве азарта объявил себя мастером, не задумываясь о том, что будет, провались его планы.

Архиепископ Теобальд, отстояв плачущую Мадонну для Кингсбриджа, похоже, не очень доверял Джеку, чтобы позволить ему одному возвращаться домой со статуей. Поэтому вместе с Джеком и Алиной он отправил двух священников из своего окружения, Рейнольда и Эдварда. Поначалу Джеку это не понравилось, но вскоре он привык к своим спутникам и даже был рад их компании. Рейнольд был очень живым остроумным юношей, любящим поспорить, его очень интересовала математика, которую Джек изучал в Толедо. Более старший по возрасту и более спокойный Эдвард оказался страшным обжорой. Их главной заботой на время путешествия было, конечно, следить, чтобы Джек не прикарманивал пожертвования, которые они собирали по пути. На самом же деле они с удовольствием тратили на себя столько, сколько хотели, тогда как Джек и Алина жили на свои скромные сбережения. Так что архиепископ поступил бы мудрее, доверив все Джеку.

Через Шербур они направились в Барфлер, где намеревались сесть на корабль до Уорегама. Еще задолго до того, как они добрались до центра этого портового городка, Джек почувствовал: что-то не так. Люди по пути смотрели не на Мадонну.

Они смотрели на Джека.

Священники сразу это заметили. Статуя, которую они несли, была установлена на деревянные подмостки. Так было всегда, когда они входили в город. Толпа двинулась за ними.

– Что происходит? – зашипел Рейнольд, обращаясь к Джеку.

– Не знаю.

– Они больше пялятся на тебя, чем на статую. Ты что, раньше бывал здесь?

– Никогда.

– На Джека смотрят в основном старики, молодых больше интересует статуя, – сказала Алина.

И она была права. У детей и юношей деревянная фигурка вызывала обычное человеческое любопытство. Но люди старшего возраста разглядывали именно его. Джек попробовал было тоже смотреть на сопровождавших их горожан, но заметил, что его взгляд пугает их. Кто-то из толпы даже перекрестил Джека.

– Чем я им не угодил? – спросил он вслух самого себя.

Процессия тем не менее, как обычно, привлекала внимание прохожих, десятки горожан присоединялись к ней. Когда они вышли на рыночную площадь, их была уже не одна сотня. Священники опустили Мадонну прямо перед церковью. В воздухе стоял запах морской воды и свежей рыбы. Несколько горожан вошли в церковь. Затем, по традиции, местные священники должны были выйти и переговорить с Рейнольдом и Эдвардом. После недолгой беседы статую полагалось внести внутрь храма. Там бы она и заплакала. Один раз, правда, фокус не удался: стоял холодный день, и Рейнольд уговорил всех обойтись без обычного ритуала, несмотря на то что Джек предупреждал: Мадонна может не заплакать. Так оно и случилось: с тех пор его слушались.

Погода сегодня стояла хорошая, но все чувствовали: что-то не в порядке. Обветренные лица моряков и рыбаков были полны суеверного страха. Молодым тоже передалось беспокойство старших, и теперь вся толпа смотрела подозрительно и даже враждебно. Никто так и не приблизился к маленькой группке священников, чтобы, как обычно, поговорить о статуе; все держались на расстоянии, перешептывались и ждали, что же произойдет.