Столпы Земли - Фоллетт Кен. Страница 55

– Ах, вот ты где. – То была его мать. Джек обернулся, и она сразу же поняла, что сын чем-то расстроен. – Что случилось?

Он хотел, чтобы она утешила его, но вместо этого заставил свое сердце ожесточиться и произнес:

– Скажи, мама, у меня был отец?

– Да. – Она опустилась рядом с ним. – У всех есть отцы.

Он отвернулся. Это она была виновата в его унижении, так как до сих пор ни разу не рассказывала об отце.

– И где он теперь?

– Он умер.

– Когда я был маленьким?

– Еще до того, как ты родился.

– Но как же он мог быть моим отцом, если умер еще до моего рождения?

– Видишь ли... дети получаются из семени. А семя выходит из мужского членика и сеется у женщины внутри. Затем у нее в животике из этого семени вырастает ребеночек, и, когда наступает срок, он выходит на свет Божий.

С минуту Джек молчал, переваривая услышанное. Он подозревал, что все это связано с тем, что они делают по ночам.

– Том собирается посеять в тебя семя?

– Может быть.

– И тогда у тебя будет еще один ребенок?

Она кивнула.

– Твой братишка. Ты хотел бы?

– Мне все равно, – сказал Джек. – Том уже отнял у меня тебя. Так что брат ничего не изменит.

Она обняла и прижала его к себе.

– Никто никогда не сможет отнять меня у тебя.

Ему стало немного лучше.

Они еще помолчали какое-то время, потом она сказала:

– Холодно здесь. Пойдем посидим до завтрака у огня.

Джек кивнул. Они встали и, перебравшись через земляной вал замка, сбежали по его внутреннему склону во двор. Тех четверых, что прибыли этим утром, видно не было. Возможно, они пошли в часовню.

Проходя по мосту в верхний двор, Джек спросил мать:

– А как звали моего отца?

– Так же, как и тебя, – Джек, – ответила она. – Джек Шербур.

Это было ему приятно. Он носил то же имя, что и его отец.

– Значит, если появится еще какой-нибудь Джек, я могу говорить, что меня зовут Джек Джексон.

– Можешь. Люди не всегда называют тебя так, как тебе хочется... Но ты можешь попробовать.

Джек кивнул. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше. Впредь он будет звать себя Джек Джексон. Ему уже не было так стыдно. В конце концов он узнал, что такое отцы. И еще он узнал имя своего папы. Джек Шербур.

Они подошли к сторожевой башне верхнего двора. Здесь часовых не было. Мать Джека остановилась и нахмурилась.

– Чует мое сердце, что-то здесь не то, – сказала она.

Ее голос звучал спокойно и обыденно, но в нем слышалась тревожная нотка, от которой по спине Джека пробежал холодок и появилось предчувствие беды.

Его мать направилась в сторожевую башню. Мгновение спустя Джек услышал ее сдавленный возглас. Он побежал за ней. Мать застыла от потрясения – ладони прижаты к губам, глаза уставились в пол.

Часовой лежал на спине, раскинув руки, с перерезанным горлом. Рядом с ним разлилась целая лужа свежей крови. Без сомнения, он был мертв.

III

Уильям Хамлей и его отец выехали в полночь. С ними была почти сотня конных рыцарей и воинов. В арьергарде ехала мать. Все это войско, освещаемое пылающими факелами, укутанные от морозного ночного воздуха лица, должно быть, наводили ужас на жителей деревень, через которые они проносились по пути в Ерлскастл. Когда они домчались до перекрестка дорог, было еще совсем темно. Здесь они пустили коней шагом, чтобы дать им отдохнуть и не создавать лишнего шума. А когда забрезжил рассвет, войско Хамлеев укрылось в лесу, что окружал замок графа Бартоломео.

Уильям не сосчитал точное количество ратников, которых он видел в замке, – за это упущение мать бранила его нещадно, даже несмотря на то что, как пытался он ей объяснить, многие из находившихся там воинов ждали, когда их пошлют с поручением, в то время как другие вполне могли прибыть и после его отъезда, так что на этот подсчет все равно нельзя было бы положиться. Но, как сказал отец, это было бы лучше, чем ничего. По приблизительной же оценке Уильяма, было там около сорока воинов. Таким образом, если за последние несколько часов не произошло серьезных изменений, Хамлеи будут иметь преимущество даже большее, чем два против одного.

Конечно, обложить замок им не удастся. Однако они разработали план, как его захватить, не прибегая к осаде. Трудность заключалась лишь в том, что дозорные непременно заметят приближение неприятеля и успеют закрыть ворота задолго до того, как отряд окажется у них. Нужно было найти способ сохранить ворота замка открытыми в течение того времени, которое потребуется войску, чтобы домчаться туда из своего лесного укрытия.

Конечно же, только мать Уильяма могла решить эту проблему.

– Нужен отвлекающий удар, – сказала она, почесывая на щеке фурункул. – Нечто такое, что посеет в них панику, и они заметят наше войско только тогда, когда будет уже слишком поздно. Что-нибудь вроде пожара.

– Если придет кто-то чужой, – возразил Перси Хам-лей, – и устроит пожар, это тем более встревожит их.

– Все должно быть сделано по-хитрому, – подал голос Уильям.

– Именно так, – нетерпеливо сказала мать. – И ты должен будешь сделать это, когда они соберутся на мессу.

– Я? – опешил Уильям.

Итак, начало операции было возложено на него.

Утреннее небо светлело невыносимо медленно, Уильям нервничал, теряя терпение. Ночью он и его мать с отцом внесли в план некоторые уточнения, и все равно уверенности в его удачном осуществлении не было: Уильяма с товарищами могли по каким-то причинам просто не пустить в замок, или они могли вызвать подозрение, и тогда было бы уже невозможно действовать исподтишка, или их могли схватить прежде, чем они успеют хоть что-нибудь сделать. Но даже если план удастся, предстоит сражение, первое настоящее сражение Уильяма. Будут раненые и убитые, и одним из этих неудачников вполне может оказаться он сам. От страха у него сжались кишки. Там будет и Алина, а случись ему потерпеть поражение, она, конечно же, все узнает. Но, с другой стороны, если он станет победителем, это произойдет на ее глазах. Уильям вообразил, как ворвется в ее спальню с окровавленным мечом в руке. Вот тогда она пожалеет, что выставила его на посмешище.

Из замка донесся звон колокола, созывающего прихожан на утреннюю мессу.

Уильям кивнул, и двое, отделившись от его группы, полем пошли по направлению к замку. Это были Раймонд и Рэннульф, воины с суровыми лицами и крепкими мускулами, всего на несколько лет старше Уильяма. Он сам их выбрал: на то отец наделил его полной свободой действий. Что же касается старшего Хамлея, то он поведет главные силы атакующих.

Уильям смотрел, как Раймонд и Рэннульф быстро шагают по замерзшему полю. Когда до замка оставалось рукой подать, он взглянул на Уолтера, пнул его коня, и они рысью рванулись вперед. Часовые на башнях должны были увидеть, что к замку приближаются две пары первых посетителей: одна пара пешая, другая – конная. Все это выглядело абсолютно невинно.

Расчет Уильяма был верным. Они с Уолтером обогнули Раймонда и Рэннульфа примерно в сотне ярдов от замка. У моста они спешились. Сердце Уильяма замерло. Если он не справится со своим заданием, то и весь штурм сорвется.

У ворот стояли двое стражников, Уильям не мог отделаться от кошмарной мысли, что в замке его ждет засада и, как только он подойдет, на него набросится дюжина воинов, которые изрубят его на куски. Стражники выглядели настороженно, но волнения не проявляли. Они были без доспехов, в то время как у Уильяма и Уолтера под плащами были надеты кольчуги.

Страх буквально парализовал Уильяма, во рту у него пересохло. Один из стражников узнал его.

– Привет тебе, лорд Уильям, – весело крикнул он. – Снова пожаловал просить руки госпожи, а?

«Прости, Господи», – слабым голосом прошептал Уильям и вонзил в живот стражнику кинжал, резким движением направив лезвие вверх – под ребра, к сердцу.

Захрипев, несчастный изогнулся и широко раскрыл рот, словно собираясь закричать. Шум мог все испортить. Потеряв голову, не зная, что делать, Уильям рванул кинжал на себя и, ударив им в перекошенный от боли рот, пропихнул в горло. Крик умирающего захлебнулся в хлынувшей крови. Его глаза закрылись. Когда он уже рухнул на землю, Уильям выдернул свой кинжал.