Третий близнец - Фоллетт Кен. Страница 39

– Пожалуйста, не вешайте трубку.

Долгая пауза. Беррингтон подумал, что учить помощников Джима хорошим манерам – столь же бессмысленное занятие, как приучать шимпанзе прилично вести себя за столом. Сотрудники просто копируют стиль босса: как правило, у всех начальников с дурными манерами грубые служащие.

В трубке зазвучал новый голос:

– Профессор Джонс, через пятнадцать минут сенатор должен быть на пресс-конференции, посвященной выходу новой книги конгрессмена Динки «Новая надежда Америки».

Что ж, отлично.

– Где?

– В отеле «Уотергейт».

– Передайте Джиму, что я буду там. И, будьте любезны, убедитесь, что мое имя внесено в список приглашенных. – Не дожидаясь ответа, Беррингтон повесил трубку.

Он вышел из бара, поймал такси и поехал в отель. Это дельце надо провернуть по возможности деликатно. Манипулировать средствами массовой информации опасно. Для хорошего репортера очевидная история – лишь повод к тому, чтобы копнуть поглубже. Но всякий раз, думая о риске, Беррингтон напоминал себе о главной цели и старался успокоиться.

Он нашел зал, где должна была проходить пресс-конференция. Его имени в списке не оказалось (чего еще ждать от этих кретинов-помощников?), но издатель книги знал его в лицо и приветствовал с большим энтузиазмом. А Беррингтон про себя порадовался тому обстоятельству, что еще с утра надел полосатую рубашку от «Тернбулл энд Эссер», а потому будет выглядеть достойно и на экране, и на всех снимках.

Он взял бокал с водой и оглядел помещение. Сцену украшал огромный снимок книжной обложки, перед ним стояла небольшая трибуна. Сбоку, на столике, целая кипа пресс-релизов. Телевизионщики устанавливали осветительную аппаратуру. Беррингтон заметил двух-трех знакомых репортеров, но пока не увидел ни одного, на кого бы можно было положиться.

Однако подходили все новые и новые гости. Он расхаживал по залу, болтал со знакомыми и не сводил глаз с двери. Почти все журналисты знали его, ведь он был своего рода местной знаменитостью. Книгу он не читал, но Динки адресовал ее всем, кого считал традиционно правыми. К ним, по всей видимости, он относил и его с Джимом и Престоном, а потому Беррингтон был счастлив сообщить прессе, что положительно относится к главной идее книги.

В начале четвертого прибыли Джим и Динки. Следом за ними вышагивал Хэнк Стоун, важная персона в «Нью-Йорк таймс». Лысый, красноносый, с выпирающим из-под жилета брюшком, с расстегнутым воротником рубашки, съехавшим набок галстуком и давно не чищенными ботинками, он выглядел самым неряшливым в этой толпе.

Беррингтон подумал: может, Хэнк?

Стоун не разделял никаких политических убеждений. Беррингтон познакомился с ним лет пятнадцать – двадцать тому назад, когда Хэнк писал статью о «Дженетико». Затем, получив работу в Вашингтоне, он пару раз писал об идеях Беррингтона и несколько раз – о Джиме Прусте. И, следует отдать ему должное, никогда не занимался морализацией в отличие от многих журналистов либерального толка.

Да, Хэнк подходит для его целей, вопрос только в том, согласится ли он. Можно ли ему доверять? Можно ли быть уверенным, что он не захочет копнуть глубже? Беррингтон не был в этом уверен.

Он поздоровался с Джимом, обменялся рукопожатием с Динки. Несколько минут они болтали, и все это время Беррингтон ждал удобного случая. Но он так и не представился, и пресс-конференция началась.

Беррингтон слушал речи, стараясь подавить все растущее нетерпение. Времени совсем мало. Будь у него несколько дней, можно было бы найти кого-то получше Хэнка, но у него всего несколько часов. Чтобы все выглядело не слишком подозрительно, неплохо было бы пригласить журналиста на ленч.

Когда наконец речи закончились, он понял, что лучше Хэнка ему никого не найти.

Журналисты и телевизионщики начали расходиться. Беррингтон остановил Стоуна.

– Привет, Хэнк, рад тебя видеть. А у меня есть для тебя прелюбопытнейшая история.

– Отлично!

– О противозаконном использовании баз медицинских данных.

Хэнк скроил кислую гримасу.

– Вообще-то это не мое, Берри, но послушать можно.

Беррингтон подавил стон разочарования. Похоже, сегодня Хэнк не в настроении. И он решил польстить ему:

– А я просто уверен, что твое, потому что ты, как никто другой, способен увидеть потенциал там, где его проглядит обычный репортер.

– Что ж, попробуй убеди.

– Ну, прежде всего… мы с тобой об этом никогда не говорили.

– А вот это уже лучше. Звучит многообещающе.

– Второе. Тебе может показаться странным, что я захотел поделиться с тобой этой историей. Но только не спрашивай почему.

– Все лучше и лучше, – заметил Хэнк, однако никаких обещаний давать не стал.

Беррингтон решил, что слишком уж давить на него не стоит.

– В университете Джонс-Фоллз, на психологическом факультете, работает одна молодая дама по имени Джин Феррами. В поисках испытуемых для своих исследований она сканирует большие базы медицинских данных без разрешения людей, о чьем здоровье идет речь в файлах.

Хэнк затеребил кончик крупного красного носа.

– Так это история о компьютерах или о медицинской этике?

– Не мне решать. Ты у нас журналист.

Хэнк не проявлял особого энтузиазма.

– Что-то не шибко греет.

«Не заводись, не дави на него», – напомнил себе Беррингтон. И дружески взял Хэнка под руку.

– Сделай мне одолжение, наведи кое-какие справки, – максимально убедительным тоном произнес он. – Позвони президенту университета, его имя Морис Оубелл. Позвони доктору Феррами. Намекни, что скандал может получиться крупный, послушай, что они на это скажут. Уверен, их реакция будет тебе любопытна.

– Ну, не знаю…

– Дело стоящее, обещаю, Хэнк. Ты уж мне поверь.

«Скажи „да“, сукин ты сын, скажи „да“!»

Хэнк помялся еще немного, затем снисходительно выдавил:

– Ладно, пощупаем, посмотрим, что тут можно сделать.

Беррингтон, пытаясь скрыть торжество, сделал мрачно-озабоченную мину, но уголки его губ непроизвольно поползли вверх.

Хэнк заметил это и заподозрил что-то неладное.

– Уж не пытаешься ли ты меня использовать, а, Берри? Может, хочешь кого-нибудь припугнуть? Давай начистоту!

Беррингтон улыбнулся уже во весь рот и обнял журналиста за плечи.

– Ты просто верь мне, Хэнк, вот и все.

20

В универмаге «Уолгрин», на окраине Ричмонда, Джинни купила упаковку из трех хлопковых белых трусиков. Затем зашла в дамскую комнату закусочной «Бургер кинг», надела одни и сразу почувствовала себя лучше.

Странно все же, какой беззащитной чувствовала она себя без нижнего белья. Была просто не в состоянии думать о чем-либо другом. А когда была влюблена в Уилла Темпла, запросто расхаживала по дому нагишом. От этого она чувствовала себя более сексуальной. Сидя в библиотеке, работая в лаборатории или просто шагая по улице, она представляла себе, как в дом неожиданно врывается Уилл и, сгорая от желания, говорит: «Времени у меня в обрез, но ничего не могу с собой поделать! Я хочу тебя прямо сейчас!» И она всегда была готова принять его. Но теперь, когда в ее жизни не было мужчины, существование без нижнего белья казалось столь же немыслимым, как без обуви.

Она вернулась к машине уже в «приличном виде». От универмага они с Лизой сразу направились в аэропорт Ричмонда, где сдали взятую напрокат машину и сели в самолет, летевший в Балтимор.

Ключ к тайне должен находиться в больнице, где родились Деннис и Стивен, размышляла Джинни, когда самолет, разогнавшись, оторвался от земли. Неким непостижимым образом у идентичных близнецов оказались разные матери. Совершенно сказочная история, но чего только не случается в жизни.

Она порылась в портфеле, достала нужные бумаги и сверила даты рождения. Согласно документам, Стив родился 25 августа. И тут, к своему ужасу, она обнаружила, что датой рождения Денниса считается 7 сентября. То есть получалось, что он появился на свет двумя неделями позже.