Третий близнец - Фоллетт Кен. Страница 45

«Я был прав, подкупить ее нельзя», – подумал Беррингтон.

– Но я уверен, что есть какой-то другой способ поиска испытуемых для ваших исследований, – заметил Морис.

– Нет. Мне нужны идентичные близнецы, которые росли и воспитывались раздельно и из которых по крайней мере один стал преступником. Найти таких очень сложно. Моя компьютерная программа способна отыскать людей, которые даже не знают о том, что у них есть близнецы. И другого метода просто не существует.

– Я этого не знал, – сказал Морис.

Беррингтон с неудовольствием отметил, что тон его смягчился, стал почти дружеским. Тут вошла секретарша и протянула Морису листок бумаги. Это был пресс-релиз, составленный Беррингтоном. Морис показал его Джинни со словами:

– Мы должны сегодня же выступить с заявлением подобного рода, чтобы погасить скандал в самом зародыше.

Джинни пробежала глазами текст, и гнев ее вспыхнул с новой силой.

– Но это полная чушь! – воскликнула она. – Никаких ошибок мы не допускали. Не вторгались в частную жизнь! Ни одной жалобы не поступило!

Беррингтон с трудом скрывал удовлетворение. Ишь как распалилась, вспыхнула как порох, думал он, и в то же время эта женщина обладает поразительным терпением и упорством в том, что касается научных исследований. Он видел, как она работает с испытуемыми: ни разу не выказала ни малейшего раздражения, ни разу не повысила голос, даже если они что-то путали или уклонялась от ответов. С ними она всегда прекрасно ладила. Просто записывала все, что они говорят, а потом искренне и горячо благодарила за сотрудничество. Но вне стен лаборатории могла вспылить от любого пустяка.

Он старательно исполнял роль миротворца:

– Но, Джинни, доктор Оубелл прав, считая, что мы должны выступить с заявлением.

– Вы не имеете права заявлять, что моя компьютерная программа будет закрыта! – воскликнула она. – Это губительно для всего моего проекта!

Морис сердито поджал губы.

– Я не могу допустить, чтобы «Нью-Йорк таймс» опубликовала статью, где говорится, что ученые из Джонс-Фоллз вторгаются в частную жизнь граждан, – возразил он. – Мы потеряем миллионы спонсорских денег.

– Прошу вас, давайте найдем золотую середину! – взмолилась Джинни. – Напишем, что вы занимаетесь этой проблемой. Даже создали для этого специальный комитет. И он призван следить за тем, чтобы охранять частную жизнь граждан.

О нет, только не это, подумал Беррингтон. Разумное предложение, а потому опасное.

– Комитет по этике уже существует, – заметил он, стараясь выиграть время. – Есть такой подкомитет в сенате. – «Сенатом» они называли совет директоров университета, в который входили все профессора – руководители кафедр и факультетов. – Мы можем заявить, что передаем эту работу им.

– Ерунда! – резко заметил Морис. – Всем прекрасно известно, что это отстойник.

– Неужели вы не понимаете, что, настаивая на незамедлительных действиях, практически отсекаете тем самым любую разумную дискуссию? – возразила Джинни.

Самое время завершить весь этот базар, подумал Беррингтон. Они оба упертые, как черти, их не свернешь, каждый останется при своем мнении. И надо прекратить спор, пока им снова не взбредет в головы искать компромисс.

– А вот это точно подмечено, Джинни, – сказал он. – Позвольте сделать одно предложение, если вы, конечно, не против, Морис.

– Конечно. Давайте послушаем.

– У нас две проблемы. Первая: следует найти какой-то выход, чтобы Джинни могла продолжать исследования и одновременно не допустить скандала. Этот вопрос мы можем решить вместе с Джинни, и я поговорю об этом с ней позже. И вторая: как преподнести все это в средствах массовой информации? И эту проблему должны решить мы с вами, Морис.

Морис облегченно вздохнул:

– Что ж, очень разумно.

– Спасибо и извини, что оторвали тебя от работы, Джинни, – сказал Беррингтон.

Она поняла, что ее попросту выгоняют, и поднялась, озабоченно хмурясь. Она чувствовала, что ее стараются обвести вокруг пальца, но сделать ничего не могла.

– Так вы мне позвоните? – спросила она Беррингтона.

– Да, конечно.

– Хорошо… – Она поколебалась секунду-другую, потом вышла из кабинета.

– Непростая штучка, – заметил Морис.

Беррингтон подался вперед, молитвенно сложил руки и с самым униженным видом начал:

– Тут есть и моя вина, Морис, я это понимаю. – Морис отрицательно покачал головой, но Беррингтон не унимался: – Ведь это я нанял Джинни Феррами. Нет, конечно, тогда я и понятия не имел, что она изобретет подобную методику. Но все равно ответственность лежит и на мне. И я считаю, что должен, просто обязан снять этот груз с твоих плеч.

– И что же ты предлагаешь?

– Я не могу просить тебя, чтобы ты не публиковал этот пресс-релиз, просто не имею права. И прекрасно понимаю, что ты не можешь подставить под удар весь университет из-за какого-то одного проекта. – Он выжидательно уставился на Мориса.

Тот явно колебался. Беррингтон с ужасом подумал: а что, если Морис заподозрил, что его специально загоняют в угол? Но мысль эта промелькнула и тут же улетучилась.

– Рад, что ты был откровенен со мной, Берри, – сказал Морис. – Но как ты собираешься поступить с Джинни?

Беррингтон облегченно вздохнул. Похоже, план его удался.

– Ну, Джинни – это моя проблема. Так что предоставь решать ее мне.

22

Стив заснул только к утру.

В камерах стояла тишина, нарушаемая лишь похрапыванием Свинтуса. Стив не спал вот уже почти двое суток. Он пытался бороться со сном, прокручивал в уме речь с просьбой о выпуске под залог, которую собирался произнести завтра перед судьей, но усталость брала свое, и он то и дело проваливался в сон, и видел судью, который, добродушно улыбаясь, говорил ему следующее: «Ваша просьба о выпуске под залог удовлетворена. Освободите этого человека!» И вот он выходит из здания суда на залитую солнцем улицу. Он сидел в камере на полу в своей обычной позе, привалившись спиной к решетке. Глаза у него слипались, голова свешивалась на грудь, и тут неимоверным усилием воли он заставил себя проснуться, но, в конце концов, природа взяла свое и он провалился в глубокий сон.

Разбудил его сильный удар в ребра. Он ахнул и открыл глаза. Над ним наклонился Свинтус, глаза его сверкали безумным блеском.

– Ты спер у меня наркотики, тварь! Где спрятал, говори, сука! Отдай немедленно, иначе ты покойник!

Стив отреагировал молниеносно. Взвился вверх, точно пружина, вытянув правую руку, и ткнул пальцами прямо в глаза Свинтуса. Тот взвыл от боли и отшатнулся. Стив бросился за ним, снова нацелился. Им овладела такая ярость, что он был готов выдавить обидчику глазные яблоки, так, чтобы из них полезли мозги. Откуда-то издалека до него доносился голос. Он походил на его собственный и выкрикивал чудовищные ругательства.

Свинтус отступил еще на шаг и сел на унитаз, закрыв глаза руками.

Стив обхватил его за шею, приподнял голову и врезал коленкой прямо по лицу. Кровь хлынула у Свинтуса изо рта. Стив ухватил его за ворот рубашки, рывком поднял с унитаза и швырнул на пол. И уже собрался бить его ногами, но тут помутнение рассудка начало проходить. Он смотрел на распростертого на полу Свинтуса, на кровь, и ярость его постепенно улетучивалась.

– О нет! – пробормотал он. – Что я наделал?…

Тут дверь в камеру распахнулась, и, размахивая дубинками, вбежали двое полицейских.

Стив поднял руки.

– Уймись, парень, – приказал один из копов.

– Все в порядке, я уже спокоен, – ответил Стив. Полицейские надели на него наручники и вывели из камеры. Один из них сильно ударил его в солнечное сплетение. Стив согнулся пополам, судорожно хватая ртом воздух.

– Это для профилактики, – заметил один из копов. – На тот случай, если снова захочешь затеять здесь драку.

Он услышал, как с грохотом захлопнулась дверь камеры. А потом раздался голос Спайка, говорившего в своей обычной насмешливой манере: