Послезавтра - Фолсом Аллан. Страница 69

В темноте Осборн из своего укрытия продолжал наблюдать за спасателями. Из обрывков разговоров он понял, что под поезд действительно была подложена взрывчатка. Сомнений не было: именно в них с Маквеем целились неизвестные террористы. Осборн мучительно боролся с желанием подойти к командиру отряда спасателей, назвать свое имя и потребовать ускорить поиски Маквея. Но тут проходивший мимо пожарный зачем-то снял куртку и каску и повесил их на поставленное полицейскими ограждение, неподалеку от места, где затаился Осборн. Искушение было слишком велико. Осборн вынырнул из укрытия и взял вещи пожарного.

Натянув на себя куртку и низко надвинув на глаза каску, Осборн направился к насыпи. Теперь он был уверен, что его никто не узнает. Около навеса, где находился штаб гвардейцев, толпились репортеры, там висел список пострадавших. Быстро просмотрев его, Осборн убедился, что Маквея еще не нашли: единственный американец, числившийся в списке пострадавших, был подросток из Небраски. Значит, Маквей либо прячется, как и он, либо все еще погребен под обломками вагонов. Почувствовав на себе чей-то взгляд, Осборн обернулся и обнаружил, что на него смотрит высокая девушка с репортерским удостоверением, приколотым на воротник. Он деловито подхватил с земли пожарный топорик, вскинул его на плечо и зашагал к насыпи. Один раз он оглянулся, чтобы убедиться, что девушка не следит за ним. Но она уже смотрела в другую сторону. Отбросив топорик, Осборн отошел в темноту.

Вдалеке светились огни Мо. Население города около сорока тысяч, всплыла в его памяти строка из путеводителя. Видно было, как взлетают и садятся самолеты на маленьком аэродроме под городом. Вот куда ему следует пробираться, когда рассветет. Он не имел ни малейшего представления, с кем договаривался Маквей в Лондоне. Без паспорта, без денег, лучшее, что он мог придумать, это идти к аэродрому и надеяться, что «Сессна» окажется на месте.

Раздался оглушительный скрежет металла – один из кранов отцепил вагон, высоко поднял его и перенес через насыпь. Минутой позже в воздухе качнулась стрела второго крана, и рабочие, обвязанные веревками, полезли на следующий вагон, который еще предстояло отцепить. Взволнованный, Осборн вернулся в свое укрытие. Ноги были как ватные, он присел на корточки и задумался.

Как давно он познакомился с Маквеем? Дней пять назад, от силы шесть. Снова нахлынули воспоминания. Он тогда был перепуган до смерти, не понимая, что Маквею было от него нужно, и изо всех сил старался не показать своего страха. Спокойно отвечая на вопросы детектива, Осборн сумел даже убедительно соврать про грязь на туфлях, но в душе молился, чтобы Маквей не попросил его вывернуть карманы. Трудно было бы объяснить, зачем ему сукцинилхолин и шприцы. Ни один из них тогда не догадывался, что кровавая лавина событий скоро накроет их обоих, закрутит и швырнет сюда, в это жуткое нагромождение искореженной стали и человеческих тел. Осборн пытался внушить себе, что ночь пройдет спокойно, а утром в аэропорту он увидит Маквея, нетерпеливо машущего ему с борта «Сессны», которая увезет их в безопасное место. Но это была только мечта, и сам Осборн понимал это. Время шло, и все меньше оставалось шансов, что Маквея найдут живым. Он был где-то здесь, возможно, совсем близко от Осборна… Оставалось надеяться, что смерть его была быстрой и безболезненной.

Его охватило горькое чувство утраты, как будто тело Маквея уже найдено. Этого человека он только-только начал узнавать и хотел бы узнать лучше. Так мальчик, подрастая, начинает лучше понимать своего отца. Осборн почувствовал, что слезы наворачиваются ему на глаза. Почему это сравнение пришло ему в голову – Маквей и отец?.. Причудливая, странная мысль, но такая естественная! И чем дольше он сидел здесь один, в темноте, тем ощущение невосполнимой утраты становилось сильнее и горше.

Осборн попробовал вырваться из охватившего его оцепенения и вдруг осознал, что глаза его давно уже бессознательно прикованы к какому-то предмету среди деревьев у подножия насыпи, в стороне от кранов, где шла разборка поврежденных вагонов. В тусклом свете серого дня, среди опавших листьев, заметить его было трудно. Но сейчас, в ярком свете прожекторов, предмет отбрасывал четкую тень.

Осборн торопливо начал спускаться вниз. Скользя по гравию и спотыкаясь, хватаясь за деревья, чтобы не упасть, он наконец добрался до цели.

Предмет, на который он обратил внимание, оказался целым куском пассажирского вагона, каким-то образом отброшенным сюда. Неповрежденное купе застряло в кустах, только дверь погнулась. Подойдя поближе, Осборн понял, что это туалет.

– Не может быть! – громко воскликнул он, но вместо ужаса в его голосе неожиданно прозвучало веселье. – Да нет, это невозможно… – Он почувствовал, как его разбирает смех. – Маквей? – позвал он. – Маквей?..

Сначала никто не ответил, потом изнутри донесся приглушенный и неуверенный голос:

– Осборн, это вы?..

Была ли эта разрядка после пережитого ужаса или дело было в абсурдности ситуации, но на Осборна напал неудержимый хохот. Давясь смехом, он колотил кулаками по стенкам купе, на глазах выступили слезы.

– Осборн! Какого черта?! Откройте эту проклятую дверь!

– Вы в порядке? – крикнул в ответ Осборн.

– Да выпустите же меня наконец отсюда!..

Смех утих мгновенно. Осборн, все еще в одежде пожарного, поспешил назад. Потолкавшись среди спасателей, он высмотрел короткий железный ломик. Сунув его под куртку, он огляделся и быстро пошел к Маквею.

Через пару минут дверь со скрежетом слетела с петель, и Маквей шагнул на свежий воздух. Его одежда была в беспорядке, волосы взлохмачены, от него исходила чудовищная вонь, под глазом красовался желвак размером с бейсбольный мяч, подбородок зарос седой щетиной, но держался он на удивление бодро.

Осборн улыбнулся:

– Простите, вы случайно не Ливингстон? [25]

Маквей открыл рот, чтобы подобрать достойный ответ, но тут его взгляд упал на насыпь, где два гигантских крана разбирали обломки поезда. Он замер.

– О Боже! – только и смог выговорить он.

Маквей повернулся к Осборну. Кто они, почему оказались здесь – сейчас все это не имело значения. Они выжили, а другие – нет. Одновременно они шагнули друг другу навстречу, обнялись и застыли. Это было не просто проявление дружеских чувств, скорее ощущение глубокой духовной общности, которое дано понять лишь людям, заглянувшим в лицо смерти.

Глава 79

За столиком бара отеля «Мо» сидел в одиночестве фон Хольден, потягивая перно с содовой и прислушиваясь к разговорам журналистов, побывавших на месте катастрофы. На этот вечер бар стал их штаб-квартирой. Многие по рации связывались с коллегами, еще остававшимися там. Если бы произошло что-то новое, они – и фон Хольден – узнали бы об этом через секунду.

Фон Хольден перевел взгляд со своих часов на те, что висели над стойкой. Его часы «Ле Калтр» в течение пяти лет показывали одинаковое время с берлинскими цезиевыми эталонными часами, которые допускают отклонение порядка одной секунды каждые три тысячи лет.

Часы фон Хольдена показывали 9.17. Часы над баром отставали на минуту и восемь секунд. Напротив, через проход, за столиком в компании двух молодых людей лет по двадцати пяти сидела молодая девушка с короткими светлыми волосами и в еще более короткой юбочке. Один из ее спутников, худощавый, в очках с массивной оправой, напоминал студента-старшекурсника. Второй, крепче сложением, в дорогих брюках и бордовом кашемировом свитере, потряхивал копной кудрявых волос. Его манера раскачиваться на стуле, говорить и жестикулировать, прикуривать сигарету и небрежно швырять спичку в пепельницу – все выдавало в нем богатого плейбоя на отдыхе. Девушку звали Одетта, ей было двадцать два года. Она была специалистом-взрывником, это она устанавливала заряд на рельсах. Худой в очках и плейбой в кашемировом свитере были международными террористами. Все трое работали в парижском секторе Организации. Сейчас они ждали инструкций фон Хольдена, если Осборна или Маквея обнаружат живыми.