Тьма надвигается - Тертлдав Гарри Норман. Страница 82

Сидрок тоже ринулся к мячу, как ошалелый, не замечая противника. Восторг окатил Эалстана, будто пробившийся из-за облаков солнечный лучик. Согнувшись, он на бегу сшиб кузена с ног, и Сидрок повалился в лужу. Испустив дикий торжествующий вопль, Эалстан запустил мяч в купу каробовых деревьев.

– Чтоб тебе провалиться! – взвыл Сидрок, отплевываясь грязью.

Он с трудом встал на ноги.

– Да пошел ты к силам преисподним! – гаркнул через плечо Эалстан. – Я тебя честно сбил!

Не успел он сделать и трех шагов, как кто-то – он так и не разглядел, кто именно, – честно сбил его. Юноша отправился в полет, подобно дракону, поднявшемуся на крыло. Но в отличие от дракона в небе он не задержался. Эалстан шлепнулся животом в жидкую грязь и проехался по ней добрых пять шагов. Ох как матушка его взгреет – кафтан, как обнаружил юноша, поднявшись, приобрел приятный цвет хаки. А до того был сизым.

Он кинулся вслед мячу, уже перешедшему несколько раз из ног в ноги, смахивая на бегу грязные капли с кафтана. Даже бродяги, наблюдавшие за игрой в отдалении, выглядели чище.

До войны Громхеорт был процветающим городком. Конечно, были в нем свои изъяны – отец Эалстана утверждал, что нет на свете такого места, где нет своих изъянов, что казалось юноше вполне разумным. Но теперь, когда столько домов и лавок превратились в развалины, когда столько бывших солдат, которых оккупационные власти не озаботились взять в плен, рассеялось по окрестностям, в городе скопилось множество бродяг и нищих. Они жили чем приходилось, питались чем придется и спали где могли.

Один из них – отощавший, заросший, в драном кафтане не по росту – махнул рукой пробегавшему мимо Эалстану. Юноша не обратил на него внимания. Нищие часто клянчили у школьников милостыню. Когда у Эалстана была при себе хоть монетка, он часто подавал им, всякий раз вспоминая о Леофсиге, которому в лагере для военнопленных и того не доставалось. Но сегодня Эалстан оставил деньги дома; лучшего способа потерять кошелек, чем игра в мяч, он не мог бы придумать с ходу.

И тут бродяга окликнул его по имени.

Эалстан застыл на месте. Бросившийся ему наперерез Сидрок пролетел мимо и чуть не грохнулся в грязь снова. Юноша даже не заметил коварных намерений кузена. Он выбежал с поля, не отводя взгляда от того, кого поначалу принял за бродягу.

– Лео… – начал он.

– Молчи! – оборвал его брат, раскашлялся и продолжил: – Я здесь, понимаешь, неофициальным порядком.

Значит, его не выпустили из лагеря, как подумал было Эалстан. Он бежал. Юноша возгордился братом немедленно и невероятно.

– Как ты…

– Не задавай глупых вопросов, – снова оборвал его Леофсиг. – Кстати, о глупых…

Он мотнул подбородком в сторону подошедшего Сидрока.

– Нашел себе компанию? – поинтересовался у Эалстана кузен и хохотнул. – Теперь, значит, нищие? Эдак ты до кауниан докатишься.

– Надо было свернуть тебе шею много лет назад, – спокойно промолвил Леофсиг. – Хочешь доказать, что еще не поздно?

Сидрок хотел было вспылить, но тут – куда медленней, чем Эалстан, – признал Леофсига.

– Я думал, ты в лагере! – выпалил он.

– Блужьи рыжики тоже так думают, – отозвался Леофсиг. – И не говори так о каунианах. Невежество из тебя так и прет.

Сидрок закатил глаза.

– Ну ты прям как Эалстан!

– Да ну? – Леофсиг глянул на младшего брата. – Растешь, значит? Ну, может быть. Остается надеяться.

– Надо отвести тебя домой, – промолвил юноша.

– Не хотел возвращаться прямо туда – не знаю, насколько это опасно. – На лице Леофсига отразилась холодная, мрачная расчетливость загнанной жертвы. – Альгарвейцы не обращали на вас особенного внимания? – Он дождался, когда Эалстан с Сидроком покачают головами, и продолжил: – Ладно, тогда рискнем. Эалстан, ты беги вперед. Предупреди старших, что я иду. Сидрок, ты со мной. Составишь компанию. Давно я не видел родного лица…

Эалстан мчался, как бешеный. Никогда в жизни он не бегал так после игры в мяч. Альгарвейские патрульные косились на него, но юноша был молод и мог бежать от избытка чувств, а не потому, что вытворил что-нибудь против новых властй. Один из альгарвейцев пожал плечами, другой махнул рукой презрительно, и оба двинулись дальше. Эалстан не останавливался.

Подбежав к дому, он заколотил кулаками в дверь. На лице отворившей ему Конберги отразился ужас.

– Эалстан! Да на тебе чистого места нет! – воскликнула она. – Ты с ума сошел? Мы с мамой уж решили, что это рота рыжиков собралась сносить наш дом или что похуже.

– Надеюсь, этого не случится, – прохрипел Эалстан.

Стоило ему остановиться, как у него разом отшибло дух. Протиснувшись мимо Конберги в маленькую прихожую, он захлопнул за собою дверь и задвинул засов.

– Молчи, – просипел он, когда Конберга принялась распекать его за безобразный вид, после чего сестра начала на него орать: таким тоном со старшими ему разговаривать не полагалось. Однако Эалстан знал, как ее унять. – Сюда идет Леофсиг. Сидрок его провожает. Через пять минут они будут здесь.

Конберга успела обругать брата еще дважды, прежде чем осознала смысл его слов. А потом стиснула в объятьях, забыв про липкую грязь.

– Альгарвейцы его отпустили? – выдохнула она. – Но почему они не сообщили нам, что выпускают его?

– Потому что они альгарвейцы, – ответил Эалстан. – И потому что они его не отпустили. Но он все равно будет дома вот-вот.

Сестра мигом поняла несказанное.

– Ему придется скрываться, да? – Не дожидаясь ответа, она продолжала: – Лучше скажи маме. Она решит, что делать.

– Само собой. – Эалстан был еще настолько молод, что смог произнести эти слова без насмешки. – Она в кухне?

Конберга кивнула, не отходя от дверей, готовая захлопнуть засов в ту же минуту, когда Леофсиг переступит порог дома.

Когда Эалстан ворвался в кухню, мать резала чеснок. Она подняла голову и глянула на сына суровее, чем альгарвейские патрульные.

– Что с тобой случилось? – поинтересовалась Эльфрида тоном, явственно подразумевавшим, что достойного ответа юноше подобрать не удастся.

Эалстан сумел это сделать.

– Леофсиг возвращается. Они с Сидроком сейчас придут.

– Силы горние! – прошептала мать. Ей, в отличие от Конберги, и на миг не пришло в голову, что альгарвейцы могли просто отпустить пленника. – Об этом надо сказать отцу, – продолжила она решительно и деловито. – Он сегодня ведет амбарные книги у Вомера – знаешь, это торговец полотном с улицы Зеленого единорога? Беги к нему. Нет, сначала кафтан смени. Потом иди. Хоть на человека будешь похож. А то еще перепугаешь Вомера до полусмерти.

– Почему бы не запугать купчину? – Идея Эалстану понравилась.

Эльфрида глянула на него, словно на пятилетнего дурачка.

– Потому что мы не хотим привлекать внимание, – ответила она. – Даже своих и даже в такой мелочи. Теперь беги за отцом. Он знает, кого из рыжиков стоит подмазать, чтобы не вышло беды.

К тому времени, когда Эалстан набросил на плечи чистый кафтан, Конберга уже обнималась с Леофсигом в гостиной. От избытка чувств она обняла даже Сидрока, с которым обычно находилась в натянутых отношениях. Протиснувшись мимо них, Эалстан выбежал на улицу и с облегчением услыхал за спиной лязг засова.

Улица Зеленого единорога располагалась близ пострадавшей от бомбежек твердыни эрла Брорды. Большая часть отцовских клиентов была из громхеортских богачей. Хестан в своем ремесле считался лучшим; неудивительно, что и работал он на лучших в своем роде людей.

Секретарем у Вомера служил здоровенный мужик, чья изборожденная шрамами физиономия не отражала ничего, кроме тупой злобы. Однако когда Эалстан объяснил, чей он сын, и добавил: «Матушка моя захворала, сударь», секретарь провел его в комнату, где отец и торговец полотном корпели над амбарными книгами.

Хестан оторвался от книги.

– Эалстан! – воскликнул он. – Что ты тут делаешь?

– Матушка захворала, отец, – соврал Эалстан во второй раз. – Просит вас прийти домой.