Тьма сгущается - Тертлдав Гарри Норман. Страница 78

Ванаи прикусила губу.

– Может, вы и правы. Спасибо за совет. Вы были добры ко мне, как… как никто в Ойнгестуне.

Это была невеликая похвала, но ее девушка могла предложить, не покривив душою.

– Жизнь нелегка, – грубовато заметил Тамулис. – Жизнь вообще нелегка, а уж если у тебя волосы золотые – особенно. Давай-давай, иди. Надеюсь, дед твой поправится… старый дурак. Тогда тебе не придется таскаться сюда через день и слушать мои жалобы.

– Нельзя сказать, что нам всем не на что пожаловаться. – Ванаи склонила голову и тихонько вышла их лавки.

Стену аптеки подпирала парочка фортвежцев, лишь на пару лет старше самой Ванаи. Девушка не особенно удивилась, увидав их в каунианском квартале: Тамулис разбирался в своем ремесле втрое лучше его фортвежского коллеги, и к нему заглядывало немало смуглых, черноволосых покупателей.

Но один из фортвежцев ткнул в сторону Ванаи пальцем.

– Покедова, чучелка! – бросил он и, проведя пальцем по горлу, издал жуткий булькающий хрип.

Покуда он хохотал над своей шуткой, второй ухватился за пах.

– Иди ко мне, лапочка! У меня колбаса будет потолще альгарвейских сосисочек!

Если земля не разверзлась у них под ногами, то лишь потому, что силы горние глухи к людям. Ванаи прошла мимо, сделав вид, будто не видит охальников. У нее был большой опыт: ей приходилось проходить так мимо фортвежцев и кауниан. Но сейчас она боялась больше, чем прежде. С тех пор как альгарвейцы принялись вагонами отправлять кауниан на запад, фортвежцы в Ойнгестуне осмелели. Почему нет? Разве станут рыжики карать их за преступления против светловолосых соседей? Едва ли.

Если эти двое попытаются ее изнасиловать… «Я буду драться, – решила Ванаи. – Я не обязана сносить все безропотно, как с майором Спинелло». О том, как она будет драться с двумя парнями, каждый из которых сильнее ее, девушка старалась не думать. К огромному ее облегчению, дело ограничилось насмешками. И, завернув за угол, девушка вздохнула свободно.

По дороге она натолкнулась на почтальона – тоже фортвежца, но из приличных.

– Тебе письмо, – заметил он. – И деду твоему – тоже.

– Я ему передам, – ответила Ванаи. Обычно к деду письма попадали через ее руки; в последние месяцы девушка старалась первой получить почту. – Он с простудой слег, – пояснила она, показывая зеленую бутылочку.

– Да, по городу зараза так и ходит, у меня вон сестра со свояком захворали, – ответил почтальон. – Ну пускай поправляется.

Кивнув Ванаи на прощание, он двинулся по своим делам.

Девушка поспешила домой. Сердце ее пело. Письмо ей мог написать только Эалстан – больше никто. Ванаи боялась поначалу, что Спинелло начнет присылать ей любовные записки, но капитан, верно, сообразил, что конверт с его обратным адресом сразу окажется в камине. Письма от Эалстана девушка хранила под подушкой. Странно, как могут несколько минут объятий, всхлипов и стонов так сблизить две души! Ванаи понятия не имела, отчего это бывает, и могла только радоваться, что это случилось с нею.

Бривибас вообще не знал, что его внучка получает письма. Именно поэтому Ванаи старалась первой выдергивать конверты из-под двери, пока дед не заметил. Обычно в этом не было ничего сложного; даже здоровый, Бривибас предпочитал сидеть в своем кабинете в другом конце дома.

Но когда Ванаи распахнула дверь, на коврике в прихожей не оказалось ни одного конверта. Ей пришло в голову, что почтальон мог их по ошибке оставить у соседей, хотя обычно такого не случалось. А потом она услышала, как дед гремит посудой в кухне, и с ужасом осознала, что у нее могут быть неприятности.

Но в кухню ей все равно пришлось бы зайти, чтобы смешать вяжуще-горький отвар ивовой коры с медом – иначе Бривибас отказывался принимать лекарство.

– Добрый день, дедушка, – промолвила она. – Я принесла лекарство. Как вы себя чувствуете?

– Бывало лучше, – просипел Бривибас. – Бывало куда лучше. Я зашел в кухню сварить себе чашку травяного чаю и услышал, как этот неотесанный олух почтарь подсунул что-то нам под дверь. Я нагнулся и нашел вот это.

Письмо Эалстана он успел вытащить из проштемпелеванного конверта.

– Вы читаете мои письма?! – От злости Ванаи позабыла, что нужно бояться. – Мои?! Да по какому праву?! Что бы там Эалстан ни понаписал, к вам это не относится. Отдайте сию же секунду!

– Хорошо, «дражайшая моя, возлюбленная, милая Ванаи», – процитировал Бривибас с желчным смаком. На щеках его заалели пятна – то ли от жара, то ли от возмущения, то ли разом от всего. Он скомкал листок и швырнул его Ванаи: – Что же касается моего отношения к сей эпистоле – я не могу согласиться. По одному стилю послания, не говоря о содержании его, я мог бы определить, что сие письмо не первое в ряду подобных!

– Это тоже не ваше дело! – отрезала Ванаи, проклиная дедову склонность к литературному анализу. Нагнувшись, она подняла смятый листок и бережно разгладила. Ну почему дед не мог полежать в постели до ее прихода?

– Я бы сказал, что мое. – Глаза старика блеснули. – Ты еще живешь под моей крышей. Сколько еще позора должен я вытерпеть из-за тебя?

Бривибас до сих пор оценивал действия Ванаи по тому, как те отзывались на нем, а не по тому, что значили для нее самой. Девушка надменно вскинула подбородок, будто благородная дама времен империи.

– Я не намерена это обсуждать.

– Нам весьма повезло, что в округе не селятся зувейзины или куусамане, – язвительно промолвил Бривибас, – иначе неизвестно еще, с кем бы ты предпочла утолить свою похоть.

Ванаи швырнула склянку с ивовым декоктом ему в лицо. Ярость придала ей силы, но не меткости – бутылочка пролетета мимо и разбилась о стену.

– Если вы полагаете, что с проклятым альгарвейцем я утоляла своюпохоть, вы еще более слепы, чем я думала, – прорычала она. – Я отдавалась ему ради того, чтобы сохранить вам жизнь, а теперь…

«Теперь жалею об этом», – хотела сказать она, но не успела, разрыдавшись.

Бривибас предпочел понять ее слова превратно.

– А теперь нашла утешение в объятьях этого фортвежского варвара?

Осознав, что руки ее сами собой забрались в ящик для столовых приборов в поисках самого большого и острого ножа, Ванаи со стоном отвернулась и бросилась в спальню. Укрытие это было не столь уютным и безопасным, как ей хотелось бы – каким оно было год назад. Ворочаясь в одиночестве на кровати, девушка не могла не вспоминать, как приходилось ей терпеть на этом ложе прикосновения Спинелло. Если дед полагал, будто она мечтала возлечь с этим альгарвейцем… если так, он еще дальше оторвался от реальности, чем Ванаи могла подумать.

Ванаи понятия не имела, что станет делать, если Бривибас постучится к ней в дверь или, того хлеще, войдет без стука. По счастью, выяснить это ей не пришлось. Слезы, рожденные скорее гневом, чем печалью, быстро высохли. Девушка расправила плечи и бережно разгладила смятое письмо Эалстана.

«Хоть кто-то обо мне думает», – пробормотала она и стала читать. Письмо полно было, как глумливо сообщил дед, нежных слов – как и те письма, что отправляла юноше Ванаи. Но помимо этого, в нем содержалось подробное описание всего, что случилось за прошедшие дни с юношей, с его родителями, сестрой, дядей и кузеном. Ей стало любопытно: понимает ли он, как ему повезло, что у него такая большая семья, где все – за исключением, как она поняла, Сидрока и Хенгиста – живут в мире? Навряд ли. Семья для Эалстана, должно быть, точно вода для рыбы.

«Поверь мне, я уважаю твое решение остаться с дедом, – писал Эалстан, – хотя это значит, что мы по-прежнему в разлуке. И поверь также – как бы я хотел, чтобы мы могли быть вместе!»

– Как бы я этого хотела… – прошептала Ванаи.

Впервые она всерьез подумала о том, чтобы покинуть дом, в котором провела большую часть жизни, и отправиться в Громхеорт. Девушка понятия не имела, чем станет заниматься там и как заработает на пропитание, но мечта вырваться из-под опеки Бривибаса тлела в ее сердце, как уголек в сухой траве.