Сердце врага - Хьюз Норман. Страница 12

Она тут же пожалела о своих шутливых словах, заметив, как исказилось при этом лицо калеки. Впрочем, Грациан тут же взял себя в руки.

— Ты все поняла верно. Именно этого я и хочу. Особенно теперь — когда ты заявила, что его

убил кто-то из дружков. Я боялся, это мог быть случайный грабитель…

— Нет. Во-первых, у него было нечего красть.

— Ну, этого ты не можешь знать наверняка…

— Точно. Но есть и еще кое-что. Он сидел, когда его убили. Терция вошла в мозг глубоко, пробила затылок. На спинке кресла были следы крови. Значит, он не встал перед убийцей. Незнакомца он бы встретил на ногах. И кроме того — они пили вместе.

— Правда? Стражники бокалов не обнаружили.

— Я тоже. Но перед ним был сундук. Крышка служила столом. И на ней было два свежих отпечатка. Разной величины — то есть от двух разных кружек. Полагаю, убийца забрал их с собой, чтобы выбросить, или просто спрятал где-то и доме.

— Свежие отпечатки, говоришь? — Острый ум вельможи тут же вычленил главное.

— Да. Впрочем, и лампа еще горела, когда я пошла. Так что убили его совсем незадолго до и то прихода. Подумать только — еще немного, и я бы столкнулась с убийцей!

Месьор засмеялся. Но тут же вновь посерьезнел и хмуро взглянул на наемницу.

— Блестяще. Но теперь я знаю, что поторопился тебя хвалить, женщина. Ты ведь скрываешь еще кое-что, не так ли?

Палома пожала плечами.

— Да. И еще кое-что. И нечто сверх этого. Как и ты, мой господин. Но давай поговорим о другом. Вчера ты говорил, что хочешь отомстить тому, кто изувечил тебя. Мне хотелось бы знать, о ком идет речь. Ты готов назвать его имя?

— Все не так просто. Я не знаю, кто этот человек. Иначе он давно уже не осквернял бы землю своим присутствием. — Хищная гримаса исказила его черты. — Но пока я не готов поведать о своих догадках. Да и на данной стадии это едва ли тебе поможет.

— Особенно если это сам граф Лаварро? — Палома кинула пробный шар, рассчитывая на реакцию собеседника. Но была разочарована. Грациан лишь покачал головой.

— Это было бы слишком просто. Графу ни к чему калечить меня. Достаточно просто избрать наследником кого-то другого.

— Но ведь он мог опасаться, что ты не пожелаешь ждать его решения. У тебя есть права на власть. Ты мог устроить небольшой заговор, и…

Собственно, кто говорит, что это не так. Насколько она успела изучить Месьора, Палома скорее удивилась бы, если бы ничего подобного в действительности не было.

Вместо ответа, Грациан доверху наполнил свой бокал и приподнял, показывая, что пьет за здоровье гостьи — а затем осушил до дна. Мол, понимай, как хочешь. Однако вслух произнес лишь:

— Это не он. Не его стиль. Лаварро скорее вызвал бы меня на поединок, в лучших традициях благородных воителей прошлого. Но, повторяю, сейчас это не имеет значения. Тебе надлежит для начала отыскать убийцу Скавро. Эти два дела никак не связаны между собой

Возможно. А возможно и нет — Паломе с трудим верилось, чтобы коринфиец заинтересовался убитым бароном просто так, ни с того, ни с сего. Однако она не стала возражать. Месьор Грациан являл собой загадку не меньшую, нежели покойный немедиец. И в общении с ним требовалась осторожность, как при ловле ядовитых змей.

— Я почти не знаю города, — молвила она в задумчивости. — Что я сумею тут обнаружить такого, чего не могут твои друзья и осведомители?

Калека в задумчивости барабанил по столу пальцами. Сегодня, заметила девушка, перстни были другими, чем накануне. Похоже, Месьор отнюдь не стеснен в средствах…

Когда он заговорил, она не сразу поняла, к чему он клонит:

— У каждого из нас — свои ограничения. У тебя свои. У меня… ты видишь… Но слабость, если ее осознать, можно обратить в силу. Это нас закаляет. Я буду рад посмотреть, как ты справишься с этой задачей!

И вновь у наемницы возникло неприятное ощущение, что она — лишь пешка в затеянной кем-то игре, что ее испытывают на прочность, оценивают… Но для чего? Если этот человек видит в ней лишь инструмент для достижения своих тайных планов — что она может с этим поделать? И стоит ли этому противиться?

Да, стоит, в любом случае, — твердо сказала она себе. Если Грациан обманывает ее — он заплатит за это. Ибо никому не позволено использовать ее против воли. Она может присягнуть на верность, может во имя дружбы и данного слова пожертвовать всем… но не вслепую! Не безвольным орудием в чьих-то руках! Таким она не будет никогда. И горе тому, кто посягнет на ее свободу!

Однако Палома постаралась ничем не выдать охватившей ее ярости. Терпение. Терпение. У нее впереди целая луна…

— Итак, с чего ты начнешь, — нетерпеливо подтолкнул ее хозяин Дворца.

Палома потеребила прядь белоснежных волос.

— Напишу несколько писем, если позволишь. И — нужно послать кого-нибудь выяснить, вышел ли на волю человек по имени Гарбо.

— Гарбо! — Вельможа был поражен. — Откуда ты его знаешь. И что, во имя Митры, этот паршивец делает в тюрьме?!

Палома торжествовала. Пусть и маленькая, но это была ее победа.

— Предоставляю тебе выяснить это самому. Что до меня, я бы хотела увидеться с ним. Тайно, разумеется.

— Слушаю и повинуюсь. Что-нибудь еще?

— Хм, пожалуй. Там, в подземелье, томится еще одна невинная душа. Его имя Эрверд Четыре Руки. Он будет полезнее нам здесь, на свободе.

Грациан нахмурился.

— Боюсь, ты переоцениваешь мои возможности.

— Отнюдь, — сладко улыбнулась ему Палома. — Как ты изволил выразиться, я буду рада посмотреть, как ты справишься с этой задачей…

Он молча проглотил пилюлю.

— Я велю, чтобы тебе дали чернила и пергамент. Сюда?

— Да, пожалуй. Мне нравится этот сад. По знаку Грациана, из-за кустов вынырнули два давешних карлика. Интересно, что они слышали из их разговора? И можно ли им доверять? Однако наемница вновь предпочла держать свои сомнения при себе.

— Увидимся за ужином, — бросил вельможа на прощание.

Палома неопределенно махнула рукой. Общество месьора Грациан хорошо лишь в строго отмеренных дозах. Сейчас ей хотелось чего-то… попроще.

Палома не могла знать наверняка, какое влияние имел на судейских ее любезный хозяин; внешне, с тем же Агиери Грациан явно был на ножах… но наемница не сомневалась, что за право взять ее под свою опеку Месьор расплатился сполна, будь то золотом или чем еще, — и подношение было принято. Лишним подтверждением возможностей калеки стало появление Конами, который, точно сторожевая башня вырос над ней спустя часа два, после того как она расстались с Грацианом.

— Месьор велел кое-что передать тебе…

Палома отложила в сторону перо, следя, чтобы капли чернил не попали на наполовину исписанный пергамент.

— Говори.

— Вот его слова: «Иди в сад и скажи женщине, что Четыре Руки — завтра в полдень. Второй — сегодня, восьмой колокол, Меттерианор проводит». Это все.

— Кто такой Метте… Конан ухмыльнулся.

— Меттерианор. Советую запомнить. Это первый карлик Месьора.

— Божественно! — Палома не могла скрыть восхищения. — А у второго имя, видно, длиной отсюда — и до Северных Ворот?

— Еще длиннее! — Улыбка не сходила с лица северянина. Похоже, он был рад случаю поболтать с хорошенькой женщиной. — Не отвлекаю ли я тебя от дел?

— Ничего, дела подождут. Да ты садись, чего встал столбом. — Палома показала стражнику на низкий трехногий табурет, который слуги принесли сюда чуть раньше, вместе с принадлежностями для письма… похоже, некто был уверен, что гостье захочется поболтать. — Вина?

— Не могу, на службе. — Конан сокрушенно развел руками.

Да, поразилась Палома. Удивительно строгие порядки царят во Дворце…

— Боишься, что промажешь, если я кинусь наутек? — Она оценивающе смерила его взглядом.

Северянин мотнул головой. — Никаких шансов. Не промахнусь. И кроме того, там еще двое — на выходе из сада.

Раз говорит «двое», значит, не меньше четверых. Впрочем, она ведь не собирается бежать, правда?