Сердце врага - Хьюз Норман. Страница 19

Диван вспорот кинжалом, вся начинка безжалостно выпотрошена. Сундуки с одеждой перевернуты, содержимое вывалено на пол. Не пощадили шелковую обивку стен — содрали клочьями… должно быть, искали тайники в стенах.

Хозяин дома тихонько скулил, оценивая причиненный ущерб.

— До драки дело не дошло, — с сожалением ответила она скульптору. — Меня подловили, как деревенскую дурочку. Сзади. Огрели чем-то по затылку и… вот.

Ваятель задумчиво попинал носком сапога осколки синей вазы со следами крови.

— Тебе еще повезло, фарфор более хрупкий, чем твоя голова. Если бы взяли вот это… — Он указал на бронзовую статуэтку, валявшуюся неподалеку.

— И поделом бы, — без всякой жалости объявил Конан. — Надеюсь, нет нужды перечислять все ошибки, которые ты допустила, Оса? Уж если хочешь носить меч и сражаться как мужчина, то не жди снисхождения своей глупости!

Палома скрежетнула зубами, готовая взорваться. А то она сама не знает, как глупо было кидаться сюда сломя голову, не позаботившись о прикрытии и не думая об осторожности! Но чтобы какой-то варвар вздумал ее учить!.. Однако голова напомнила о себе вспышкой такой резкой боли, что возражать северянину ей сразу расхотелось. Тем более — увы, но он был совершенно прав. Хотя, будь она проклята, если скажет ему об этом!

— Ладно, — процедила наконец девушка. — Полагаю, смысла в этом нет ни малейшего, однако нужно осмотреться здесь, раз уж пришли.

— Думаешь, грабитель отыскал то, зачем приходил?

— Понятия не имею. — Наемница пожала плечами. — Он-то хоть точно знал, что ищет… в отличие от нас. Но если во всем доме такой же разгром, как в этой комнате — шансы велики, что удача ему улыбнулась. Поработали тут на совесть, согласись.

Скрепя сердце, Конан был вынужден признать ее правоту. Наскоро осмотрев покои, он не нашел ни единого возможного тайника, что ускользнул бы от внимания их предшественника.

— Парень знал свое дело, ничего не скажешь… Встревоженно топтавшегося у входа хозяина

они без труда отправили восвояси, пообещав, что тот сможет продать все ценное, что осталось от постояльца, в возмещение нанесенного ущерба. Месьора Парфала это вполне удовлетворило. После чего оставалось лишь осмотреть дом.

— Судя по всему, тот первый клоповник Скавро снимал самолично. Хозяин описал его внешность, — рассказывал Паломе Конан, когда они перешли к осмотру второй залы, служившей немедийцу столовой. Разгром тут царил еще пущий, чем в гостиной. — А вот этот дом… Парфал говорит, парень представился купцом, хотя ни слова не сказал о том, чем торгует. Кто бы это мог быть, интересно?

Палома поморщилась. Трапезная подверглась тщательному обыску, и повторно она осматривала ее лишь для очистки совести. Поскольку они не имели понятия, что искать, это не имела смысла.

Лишь в одном она убедилась: Скавро снял этот дом, чтобы в нем жить, здесь было — когда-то, до учиненного разгрома — комфортно и уютно, обстановка в более скромном виде напоминала бельверусский дворец. Обилие шелков, низкие диваны с множеством подушек — валявшихся теперь, как выпотрошенные птичьи тушки, — статуэтки повсюду, огромные вазы на мраморных постаментах по углам, курительницы с благовониями…

Что же касается комнатенки напротив, через дорогу, там этот интриган, должно быть, встречался со своими подручными — кем бы они ни были. И, кстати, из постоянного своего жилища имел превосходную возможность следить, кто интересуется его логовом в отсутствие хозяина… Хитро придумано, ничего не скажешь! Знать бы еще, к чему все это…

— Снимать этот дом и играть роль купца вполне мог кто-то из слуг немедийца, — размышляла она вслух. — Не в одиночку же он приехал в Коршен. Да и вообще, меня это смущало с первого дня. Ну, не мог, никак не мог вельможа его ранга и воспитания жить без челяди. Такие как он ни одеться, ни ложку ко рту самостоятельно поднести не способны!

— Тогда где они все сейчас?

— Бежали со смертью хозяина, разумеется. Прихватили золотишко и что ценного было в доме—и наутек!

— А ты не думаешь, — подал голос скульптор, доселе не принимавший участие в беседе и лишь задумчиво разглядывавший статуи и уцелевшие Вазы, — что это слуги устроили здесь погром?

Наемница покачала головой.

— К чему им? Где хранятся ценности, они знали и без того. И не было нужды ждать столько дней — меня они что ли караулили? Кроме того, нападавший, похоже, был один.

— И ты совсем ничего не запомнила? Палома беспомощно вздохнула.

— Увы. Тем более, сейчас у меня так раскалывается голова, точно все мозги до крошки вытряхнули. Может, попозже что-то и всплывет…

За разговорами, они осмотрели весь этаж. Собственно, тут обнаружилась еще только спальня и крохотная комнатка для прислуги. Обе оказались разгромлены столь же основательно, как и прочие покои. Тщетно Палома пыталась углядеть здесь хоть что-то достойное интереса, хоть самую мизерную малость, за которую мог бы зацепиться тренированный взгляд… Все тщетно.

Конану, судя по его ожесточенно-разочарованному виду, повезло не больше.

На первом этаже их успехи оказались и того скромнее. Здесь были лишь подсобные помещения — кухня, купальня, еще одна комната для слуг. Все в них оказалось перевернуто вверх дном, причем, как казалось Паломе, человек действовал в озлоблении и отчаянии.

— Вот что меня лично смущает, — заявила она своим спутникам в кухне, от нечего делать откатывая ногой тяжеленный медный котел. — Вывернут наизнанку весь дом, не пропущено ни одного, самого незаметного уголка. О чем это вам говорит?

— О том, что воры так и не нашли того, за чем приходили. Иначе они остановились бы на той комнате, где их поиски увенчались успехом. — Это впервые за все время подал голос молодой напарник Конана. Заговорил — и тут же смущенно отступил на шаг, но Палома кинула на него ободряющий взгляд, и парень расцвел на глазах. Даже веснушки покраснели.

— Либо, — сурово возразил его начальник, следя, чтобы юнец не слишком возгордился, — Они нашли искомое, но хотели сделать вид, что это не так. Либо искали не одну вещь, а несколько. Либо…

— Либо им просто нравилось крушить все подряд. — Палома усмехнулась. Но Конана не так просто было сбить с толку.

— А почему бы и нет, собственно? Разве ты не видишь, с какой злостью орудовал этот парень. Там, где можно было аккуратно поддеть обивку ножом, он ее вспарывает, как брюхо злейшему врагу. Занавеси срывает. Бьет вазы и статуи…

— Ну, тут я его понимаю, — неожиданно хихикнул Тальер, так что Палома даже вздрогнула от неожиданности: до сих пор камнерез держался тихо, как мышка, жался к углам, что-то бубнил себе под нос… она почти и забыла о его существовании!

— Ты о чем?

— Пф-фа! — Тарантиец фыркнул со всем презрением, на какое был способен. — Чего тут непонятного? Я всегда подозревал немедийцев в полном отсутствии вкуса, но такое убожество… В столовой по углам парные вазы — а мотивы на них не совпадают. В купальне изваяние Птеора… я вообще не знаю, какой безрукий его лепил. Левая нога короче правой, локоть вывернут наружу, как у увечного… Маленькие статуэтки еще ничего — но все остальное… бр-р, дайте мне молот!

Зрелище столь истого гнева заставило остальных расхохотаться, что лишь сильнее раззадорило скульптора.

— Вы — такие же бездари и невежды, как и тот, кто обставлял эти, с позволения сказать, покои. Все туда же, тщатся выглядеть вельможами — а простейших вещей не понимают! Ну… — он тоскливо заозирался по сторонам, отчаявшись хоть что-то объяснить этим ограниченным людям, — Вон, возьмите хоть то уродство, у лестницы…

Палома, выглянув в коридор, покосилась на две женские статуи, по обе стороны ступеней. И что в них неладно, скажите на милость?

Тальер воздел руки к небесам.

— Да тут же нарушены простейшие каноны! Судя по атрибутам — браслетам на предплечьях, по прическе и ожерелью из раковин, — это речные элиды, спутницы богини вод Секвены. Они должны быть совершенно одинаковыми. Тогда, скажите на милость, зачем у левой за спиной колчан со стрелами? Куда, и главное, из чего она собирается стрелять?!