Сердце врага - Хьюз Норман. Страница 27

— И он не отсылал гонца.

Последовавшее молчание длилось бесконечно. Пока наконец Грациан не поднял на нее глаза.

— Ты… уверена?

— Гарбо клянется, что это так, и я ему верю. Ни один человек из тех, кто выправлял подорожную в Немедию за последние седмицы, не мог работать на Скавро.

— Значит, список еще здесь.

— Да. И, похоже, именно его искал тот человек, что напал на меня в доме ювелира. И я готова поставить на кон все, что угодно — он его не нашел.

— Кто же этот человек, по-твоему? Наемница передернула плечами.

— Сообщник. Единственное доверенное лицо, самый близкий Скавро человек, кого тот посвящал во все свои планы. Ведь, согласись, должен был быть кто-то среди высшей знати Коршена… Предатель. Без него все планы захвата города были бы обречены на провал.

— Ты думаешь?

— Уверена. Орден Кречета никогда не меняет своей тактики. Им необходимо было заручиться поддержкой влиятельных лиц в Коршене, чтобы начать действовать. К примеру, кого-то, кому они пообещали бы власть в графстве, после того как предатель откроет им ворота города.

— Но почему не посадить на трон кого-то их своих… немедийца?

— И настроить против себя всю Коринфию? Исключено. — Палома покачала головой. — К чему, когда в Коршене сама ситуация благоприятствует их планам — спасибо графу Лаварро и его нерешительности! Нет, отыскать реального претендента на трон, развязать в графстве братоубийственную войну — а потом явиться сюда «по-добрососедски», дабы помочь навести порядок… вот это куда больше в стиле моих соотечественников. Можешь мне поверить. Так что у Скавро был союзник. Был!

— И кто же он?

Наемница посмотрела на Грациана долгим, внимательным взглядом. Его чуть одутловатое лицо, со следами былых пороков и излишеств, было бледным и усталым. Морщины сегодня утром обозначились четче, чем обычно. Взгляд серых глаз, обычно такой острый, пронизывающий, казался тусклым, сонным. Бесцветные губы кривились в недовольной гримасе.

— Так кто же этот человек? — повторил он, словно думал, что она не слышала вопроса.

Палома вздохнула.

— Я надеялась, что ты мне это скажешь, Грациан. Кому и знать, как не тебе? Ведь это именно ты убил барона Скавро!

— Я? Смеешься?!

— Отнюдь. О, не своими руками, разумеется. Убийцей был Меттерианор. Или его брат… никак не могу запомнить его имя. Но какая разница? Это сделал ты, Грациан!

…Если Палома надеялась, что выражение его лица изменится, отразит хоть какие-то чувства — ее ждало разочарование. Наемница поморщилась, раздосадованная до глубины души.

— Я так старалась, право… Ты мог бы хоть из вежливости оценить мои усилия…

— Я их ценю. — Голос Месьора был безжизненным, как засушенный лист. — Как ты догадалась.

И — когда?

— О! — С показной небрежностью она махнула рукой. — Почти сразу, по правде говоря. Едва только увидела твоих карликов. Дело в том, что Скавро сидел в кресле, когда его убили, я говорила тебе об этом. Но не сказала самого главного — что удар был нанесен вровень. Не сверху, как если бы действовал убийца обычного роста. Нет, тот, кто держал оружие, был одного роста с сидящим! Если только он не встал на колени…

— Но как осторожный немедиец подпустил бы к себе убийцу? — Грациан говорил так отвлеченно, словно все эти обвинения не имели к нему ровным счетом никакого отношения.

— Он не видел причин опасаться тебя… калеки, — безжалостно пояснила Палома. — А карлики — их ведь вообще большинство людей не склонны замечать и принимать всерьез. Так… живые игрушки. Да еще носильщики, в твоем случае. Чего ему было бояться? Меттерианор мог сделать вид, к примеру, что подошел налить своему хозяину вина…

— И это единственное, что позволило тебе заподозрить меня? — Тон коринфийца выражал недоверие. — Жидковато…

Палома тряхнула головой.

— Я — наемница, ты забываешь. И у меня была неплохая школа. Возможно, никто в Коршене не замечает этих небольших утолщений на поручнях твоего кресла… Слепцам простительно. Но на правом я заметила золоченую шишечку. На левом ее нет. Зато точь-в-точь такую же я видела на рукояти терции. Неплохой тайник, клянусь Митрой!

Впервые за все утро Месьор улыбнулся.

— Так-так. А еще?

— Ну, уже сущие мелочи. Они лишь довершили картину и укрепили мою уверенность… Когда я спускалась по лестнице в доме Скавро, перила с одной стороны были сломаны. И излом был свежим, там не было грязи. Узкая лестница — кресло с поручнями было неудобно разворачивать, так ведь? — Грациан пожал плечами. Она продолжила: — И наконец, Гарбо. Он сказал, что почти все, кто посещал немедийца, являлись пешком. Улица Горшечников в бедном квартале. Любой экипаж был бы слишком приметен. Они не желали привлекать внимание. И лишь единственный раз, в самый последний день, некто явился в паланкине. И носилки остановились прямо у дверей. Золотых дел мастер, что живет напротив, очень любопытен. Но даже он не сумел разглядеть, кто вышел оттуда. Отметил только, что паланкин, хоть и без герба, был небедным… Лишь один человек мог рискнуть таким образом. Тот, кто не мог дойти до дверей на своих, ногах…

— Это все?

Она пожала плечами.

— Все. Теперь твоя очередь.

— Что ж, ты это заслужила. Но, увы, я не открою тебе ничего такого, чего ты не знала бы и без меня.

…Грациану, действительно, было известно, кто такой Скавро, и чем он занимается в Коршене. Немедиец имел неосторожность попытаться привлечь на свою сторону одного из кровников — безнадежная затея! Так Месьор узнал о немедийском заговоре. К несчастью, как ни старался, имен других заговорщиков он выведать не смог: барон оказался слишком скрытен.

— Оставалась последняя возможность. Через Эрцина я передал этой лисе, что не прочь встретиться с ним лично. Но он оказался хитер. Стал угрожать, что намекнет Лаварро, будто весь этот заговор — моих рук дело. Вполне правдоподобно. Граф не стал бы думать дважды, он не питает на мой счет особых иллюзий. Поняв, что долгой игры не получится, я решил разрубить узел одним ударом… Вот и все. О списке я не знал. И искал его не я — я даже не знал, что у немедийца было еще одно логово. — Грациан перевел дух, а затем неожиданно спросил — так тихо, что она едва могла расслышать: — Но скажи, если ты знала обо всем с самого начала — почему ты оставалась здесь, со мной? Зачем подыгрывала мне? Почему не сказала сразу о своих подозрениях, если не мне, так хоть судье? Ведь от того, отыщешь ли ты убийцу, зависела твоя жизнь!

Как она может ответить на этот вопрос? Палома дорого бы дала за то, чтобы кто-нибудь сейчас объяснил это ей самой…

— Я любопытна, — отозвалась она наконец. В этом была хотя бы часть истины. — Мне хотелось разобаться в подоплеке этой истории.

— И как, тебе это удалось?

Девушка в задумчивости покачала головой — и, глядя на нее, Грациан неожиданно засмеялся.

— Что такого забавного? — вскинулась она. С каждым мгновением настроение ее делалось все отвратительнее… Палома и сама не знала почему.

— Хочешь, скажу, что тебя так мучит? Она подняла брови.

— Ты разрываешься между двумя равно привлекательными возможностями, когда думаешь обо все этой истории, и не знаешь, какую предпочесть. Ведь моя скромная персона, в твоих глазах, одинаково подходит и на роль спасителя Коршена, и на роль главного предателя. У меня есть права на престол, но, в отличие от моих сводных братьев, я не имею никаких шансов добиться власти. Также, у меня меньше всех причин любить Лаварро и держаться за нынешний порядок. Так что логика подсказывает, что Скавро обязан был поставить на меня. Я ведь больше всех прочих гожусь в предатели, в марионетки Ордена Кречета… — Месьор брезгливо поморщился. — Одновременно, ты только что доказала, что барона убили по моему приказу. И здесь логика вступает в противоречие с фактами. Так что приходится выбирать. Хотя… — он запнулся, затем продолжил с неожиданной горячностью, — разрази меня гром, не понимаю, почему тебя это так огорчает?! Разве тебе было бы приятно, окажись я подлецом?