Сын Китиары - Уэйс Маргарет. Страница 35

Палин увидел, как темнеют глаза Рейстлина от воспоминания о боли. Кашляя, Рейстлин оперся на руку племянника. Палин осторожно помог

Рейстлину подойти к креслу. Жезл Палин прислонил к стене. Устало опустившись в кресло, чародей жестом попросил Палина налить еще вина.

– Мне нужно время… – продолжал он, смочив губы вином. – Время, чтобы обучить тебя, мой ученик. Время, чтобы обучить тебя… и твоих братьев.

– Моих братьев? – удивился Палин.

– Конечно, мальчик. – Рейстлин посмотрел на Палина с усмешкой. – Мне нужны генералы для моих легионов. Твои братья будут идеальными…

– Легионов?! – воскликнул Палин. – Я не это имел в виду! Ты должен вернуться домой и жить с нами в мире и спокойствии. Ты заслужил это! Ты пожертвовал собой ради мира…

– Я? – оборвал Рейстлин. – Я пожертвовал собой ради мира? – Верховный маг захохотал страшным, ужасающим смехом, от которого тени в лаборатории бешено заплясали, как дервиши. – Это – то, что они обо мне сказали? – Рейстлин смеялся, пока не задохнулся. Приступ кашля сильнее, чем до этого, обрушился на него.

Палин беспомощно смотрел, как дядя корчится от боли. Палин все еще слышал издевающийся смех, звенящий в ушах. Когда приступ прекратился, Рейстлин вздохнул и слабым движением руки подозвал племянника ближе.

На платке, на дядиных руках и мертвенно–бледных губах была кровь. Отвращение и ненависть поднялись в Палине, но он подошел ближе, вынуждаемый ужасными чарами преклонить колени перед дядей.

– Знай, Палин! – с усилием, чуть слышно прошептал Рейстлин. – Я пожертвовал собой… собой… ради… себя! – Откинувшись на спинку кресла, он вздохнул. Дрожащей, испачканной в крови рукой он схватился за белую мантию Палина. – Я видел… чем я должен… стать… если одержу победу. Ничем! Это… был… конец. Выродиться… в ничто. Мир… мертв. Этим путем, – его рука слабо указала на стену и ужасный бассейн, глаза лихорадочно сверкнули, – был… все–таки… шанс для меня… вернуться…

– Нет! – закричал Палин, пытаясь вырваться из рук Рейстлина. – Я не верю тебе!

– Почему нет? – Рейстлин пожал плечами, голос его окреп. – Ты сам говорил им. Не помнишь, Палин? «Человек должен ставить магию на первое место, а мир – на второе…» Так ты сказал им в Башне. Мир значит для тебя не больше, чем для меня! Никто не имеет значения – ни братья, ни отец! Магия! Власть! Это все, что значит что–нибудь для тебя и меня!

– Я не знаю! – Руки Палина вцепились в Рейстлина. – Я не могу думать! Отпусти меня! Отпусти… – Руки его бессильно упали, он спрятал лицо в ладонях. Слезы брызнули из глаз.

– Бедный мой, – сказал Рейстлин. Положив ладонь на голову Палина, Рейстлин нежно гладил каштановые волосы.

Палин плакал. Он был один, совсем один. Ложь, все лгут! Все лгали ему – отец, маги, мир! Что же имело значение, в конце концов? Магия. Это все, что у него было. Дядя прав. Жгучее прикосновение тонких пальцев, мягкая черная бархатная мантия, мокрая от его слез, запах розовых лепестков и пряностей… Это будет его жизнью… Это да горькая пустота внутри, пустота, которую весь мир не сможет заполнить…

– Плачь, Палин, – тихо сказал Рейстлин. – Плачь, как когда–то плакал я, очень давно. Потом ты. поймешь, как понял я, что это бесполезно. Никто» не услышит, как ты рыдаешь один в ночи.

Палин поднял заплаканное лицо.

– Наконец–то ты понимаешь, – улыбнулся Рейстлин. Он убрал мокрые волосы с лица Палина. – Возьми себя в руки, мальчик. Нам пора идти, пока не пришла Темная Королева. Нам много нужно сделать…

Палин посмотрел на Рейстлина спокойно, хотя тело еще дрожало, а глаза покрывала пелена слез.

– Да, – сказал Палин. – Наконец я понимаю. Кажется, слишком поздно. Но понимаю. И ты не прав, дядя, – проговорил он дрогнувшим голосом. – Кто–то слышал твой плач в ночи.

Встав на ноги, Палин твердо посмотрел на дядю:

– Я закрою Дверь.

– Не будь дураком! – презрительно усмехнулся Рейстлин. – Я не позволю! Знай это!

– Я знаю, – сказал Палин, прерывисто вздохнув, – ты будешь мне мешать…

– Я убью тебя!

– Ты… убьешь меня… – голос Палина почти не дрогнул. Он повернулся и протянул руку за жезлом, который стоял рядом с креслом Рейстлина. Свет кристалла вспыхнул белым холодным светом, когда он взял жезл.

– Что за чушь! – прошипел Рейстлин, поворачиваясь в кресле. – Зачем умирать, делая этот бесполезный жест? Ибо это будет бесполезно, уверяю тебя, мой дорогой племянник. Я сделаю все, что задумал. Мир будет мой! Ты умрешь – и кто будет знать об этом?

– Ты, – тихо сказал Палин.

Повернувшись спиной к Рейстлину, Палин твердым шагом направился к Двери. Тень стала еще темнее и глубже, так что стена выделялась ужасным контрастом на фоне Бездны. Палин чувствовал теперь, как просачивается из Двери Зло, словно вода сквозь потерпевший крушение корабль. Он думал о том, что Темная Королева может войти в мир. Опять пламя войны пронесется по земле, когда силы Добра поднимутся ей навстречу. Он видел, как умирают отец и мать от руки дяди, как братья падают жертвой дядиной магии. Он видел одетых в чешуйчатые драконьи доспехи скачущих в битву драконов, за которыми следуют ужасные создания, порожденные Тьмой.

Нет! С помощью богов он предотвратит это, если сможет. Но, подняв жезл, Палин беспомощно осознал, что не знает, как закрыть Дверь. Он чувствовал силу жезла, но не мог владеть ею. Рейстлин был прав – глупый, бесполезный жест.

Рейстлин хохотал. Но это был не издевающийся смех. В нем слышались смятение и почти гнев.

– Это неразумно, Палин! Остановись! Не заставляй меня сделать это! Глубоко вздохнув, Палин попытался сконцентрировать энергию и мысли на жезле. «Закрой Дверь», – прошептал он, заставляя себя думать только об этом, хотя тело трепетало от страха. Это не был страх смерти, он мог сказать себе об этом с гордостью. Он любил жизнь, и никогда так сильно, как сейчас. Но он был способен расстаться с ней без сожаления, хотя мысль о горе, которое доставит его смерть всем близким и друзьям, наполнила сердце болью. Отец и мать узнают, что он сделал. Они поймут, неважно, что сказал дядя.

И они будут бороться с Темной Королевой, как уже было однажды.

«Вам не победить».

Палин сжал жезл вспотевшей рукой. Он не боялся смерти. Он боялся… боли.

«Будет ли это… очень больно… умереть?» Гневно встряхнув головой, Палин обругал себя трусом и направил пристальный взгляд на Дверь. Он должен сконцентрироваться! Выбросить ужас смерти из сознания. Он должен заставить страх служить ему! А не владеть им. Это шанс закрыть Дверь перед дядей… перед…

– Паладайн, помоги мне, – сказал Палин, взгляд его приковался к серебристому свету кристалла, который сиял непреодолимо и неистребимо в темноте тени.

– Палин! – захрипел Рейстлин. – Предупреждаю тебя…

Из кончиков пальцев Рейстлина сверкнула молния. Но Палин не отрывал взгляда от жезла. Его сияние стало еще ярче и прекраснее, уничтожив последний страх Палина.

– Паладайн, – прошептал он.

Имя бога милостиво рассеяло звук магического пения, которое раздавалось позади Палина.

Боль была быстрой, внезапной… и сразу закончилась.