Сын Китиары - Уэйс Маргарет. Страница 65

«Какой он молодой. Молодой и ранимый», – подумала Эмберил. Его ранили глубоко. Поэтому он надел на себя броню высокомерия и бесчувственности. Сейчас эта защита его раздражает. Он не привык к ней. Но что–то говорило Эмберил, что он свыкнется со своей броней задолго до того, как закончится его короткая жизнь.

Тихо и осторожно, чтобы не побеспокоить Рейстлина, скорее инстинктивно, чем на самом деле боясь его пробудить от волшебного сна, Эмберил выскользнула из объятий мага. Собрав свои вещи, она повязала шарф вокруг головы. Затем села на колени рядом с магом и долго смотрела на его лицо в последний раз.

– Я могла бы остаться, – тихо сказала она ему. – Еще немного. Но потом моя жаждущая одиночества натура потребовала бы своего, и я покинула бы тебя, и тебе было бы больно. – Она вздрогнула от внезапной мысли. Закрыв глаза, Эмберил замотала головой. – Что если ты узнаешь правду о нашей расе! Если бы ты когда–нибудь открыл это, ты возненавидел бы меня, проникся отвращением! Еще хуже, – глаза ее наполнились слезами, – ты стал бы презирать нашего ребенка.

Эмберил нежно погладила рано поседевшие волосы мага, его золотистую кожу.

– Что–то в тебе пугает меня, – сказала она дрожащим голосом. – Не понимаю. Возможно, мудрые поймут. – Слеза ползла по щеке. – Прощай, маг. То, что я делаю, избавит от боли нас обоих, – наклонившись, она поцеловала спящее лицо, – и того, кому следует прийти в этот мир свободным от всех его горестей.

Эмберил положила ладонь на висок мага и, закрыв глаза, пропела несколько слов на древнем языке. Затем она нацарапала имя Карамона на грязном полу и пропела те же слова. Потом поспешно встала и хотела было выйти из пещеры, но остановилась. Пещера была сырой и холодной. Направив руку на потухший костер, Эмберил снова что–то произнесла. Яркое пламя взметнулось вверх от холодного камня. По пещере распространились свет и тепло. Эмберил бросила последний взгляд назад, вздохнула и вышла. Задумчивые, но безмолвные деревья Вайретского Леса смотрели ей вслед.

Уже совсем рассвело, когда Карамон вернулся наконец к пещере.

– Рейст! – позвал он со страхом в голосе. – Рейст! Прости! Этот проклятый лес! – ругался он, озираясь на деревья. – Чертово место! Полночи я гонялся за этим огнем, а на восходе он исчез. Как ты?.. Все в порядке? – Уставший, в мокрой одежде, спотыкающийся, он пытался расслышать хоть какой–то звук, стон, кашель…

Но ответом была гробовая тишина. Карамон в отчаянии сорвал одеяло, закрывавшее вход в пещеру… И остановился в изумлении.

Пещеру уютно согревал и освещал яркий костер. Было теплее, чем в комнате лучшей гостиницы. Брат крепко спал, лицо его было так мирно и спокойно, словно ему снился самый сладкий сон в его жизни. А воздух в пещере был наполнен весенним ароматом, похожим на запах лилий и лаванды.

– Ничего не понимаю! – в благоговейном страхе выдохнул Карамон, когда увидел, что пламя исходит прямо из скалы. – Маги! – прошептал он, пятясь от костра. – Чем скорее мы выберемся из этого заколдованного места, тем лучше, по–моему. Не то чтобы я был не благодарен, – добавил он поспешно, – похоже, волшебники спасли жизнь Рейсту. Мне просто непонятно, зачем надо было посылать меня в эту дикую, сумасшедшую погоню? – Опустившись на колени, он потряс Рейстлина за плечо: – Рейст, проснись! Глаза Рейстлина широко открылись. Он огляделся.

– А где?.. – начал он.

– Кто? О чем ты? – тревожно спросил Карамон, хватаясь за меч и настороженно озирая пещеру. – Я знал…

– Это… это… – Рейстлин нахмурился. – Нет, никто, – тихо сказал маг, берясь руками за голову. Он чувствовал головокружение. – Успокойся, брат, – произнес он раздраженно. – Здесь нет никого, кроме нас.

– Но… этот костер… – Карамон подозрительно посмотрел на пламя.

– Кто…

– Это – моя работа, – ответил Рейстлин. – Что мне оставалось делать, когда ты убежал? Помоги мне подняться. – Маг слабой рукой оперся на могучую руку Карамона, чтобы встать с кучи одеял на каменном полу.

– Не знал, что ты способен на такое! – Карамон удивленно смотрел на голую скалу, извергающую пламя.

– Ты еще многого не знаешь обо мне, брат, – ответил Рейстлин на это. Карамон стал разворачивать мокрые одеяла.

– Думаю, нам надо побыть здесь еще, просушить их…

– Нет, – поежился Рейстлин. – У меня нет желания дольше оставаться в Вайретском Лесу.

– Послушай, Рейст, не знаешь, есть ли здесь поблизости какая–нибудь хорошая гостиница? Я слышал, что есть как раз около леса. Она вроде бы называется… гостиница «Усталый Путник». – Глаза Карамона повеселели. – Может, сегодня вечером мы будем есть горячую пищу и пить хороший эль. И спать на кровати!

– Может быть, – пожал плечами Рейстлин, словно не придавая этому большого значения.

Продолжая говорить что–то о гостинице, о которой он слышал, Карамон складывал все одеяла в свой мешок.

– Пойду немного впереди, – сказал он, – чтобы прокладывать тебе дорогу.

Рейстлин молча кивнул. Стоя у входа в пещеру, Рейстлин смотрел, как его сильный брат разгребает сугробы для того, чтобы он, слабый, мог идти. Губы Рейстлина горько изогнулись. Костер почти сразу потух, как только вышел Карамон. Становилось холодно. Но в воздухе по–прежнему витал легкий аромат лилий, весны.

Рейстлин пожал плечами и вышел из пещеры.

Лучше всего гостиница «Усталый Путник» выглядела летом, когда все и вся преображалось в лесу. Зеленые массы плюща обвивали гостиницу снизу доверху, закрывая все внешние недостатки строения. Крыша нуждалась в починке. Так каждый раз казалось Слегарту, когда шел дождь. Но во время дождя невозможно выйти и заделать дыры. Когда же погода сухая, то крыша, конечно, не протекала, и, следовательно, ее не нужно и чинить. Окна все были также разбиты, но жарким летом прохладный ветерок, залетающий внутрь, приходился как нельзя кстати.

В летний период в гостинице останавливалось больше путешественников, чем зимой. Гномы–кузнецы, иногда какой–нибудь эльф, много людей, кендер, о котором приходилось заботиться больше, чем об остальных, занимали все время Слегарта и его служанок, с утра до поздней ночи.

Но в этот вечер было тихо. Смеркалось. Теплый, душистый воздух темнел багрово–золотыми оттенками. Птицы пропели свои ночные песни и теперь лишь сонно посвистывали. Даже древние деревья Вайрета, казалось, погрузились в забытье и дремотно склонились.

Слишком тихо в гостинице. Так думали два незнакомца, приближающихся к ней. Одежда их была дорогой, лица закрыты шелковыми шарфами. В такую жару это выглядело странно. Виднелись только их черные глаза. Незнакомцы обменялись угрюмыми взглядами, ускорили шаги и распахнули деревянную дверь.

Слегарт сидел за стойкой, вытирая кружку грязной тряпкой. Он занимался этим уже час и, возможно, еще час протирал бы свои кружки, если бы одновременно два неожиданных обстоятельства не прервали его.

Это были два незнакомца с закрытыми лицами, вошедшие в переднюю дверь, и служанка, сбежавшая сверху по ступенькам.

– Джентльмены, прошу прощения. – Слегарт медленно встал, жестом прося подождать одного из гостей, когда тот хотел заговорить с ним. Повернувшись к служанке, он хрипловато спросил: – Все нормально?

Девушка замотала головой. Плечи Слегарта поникли.

– Ах, – прошептал он, – что ж, может, так оно и лучше.

Незнакомцы переглянулись.

– А ребенок? – спросил Слегарт.

Девушка разрыдалась.

– Что? – воскликнул Слегарт. – И ребенок тоже?

– Нет! – ответила девушка сквозь слезы. – Малышка чудесная. – Она снова всхлипнула. – Вы не слышите ее отсюда. Но… но… Ох! – Девушка закрыла лицо руками. – Это ужасно! Я никогда не видела ничего подобного…

На это один из незнакомцев кивнул, а другой шагнул вперед.

– Извините, хозяин, – произнес он хорошо поставленным голосом, но с необычным акцентом. – Здесь, кажется, произошла какая–то ужасная трагедия. Возможно, нам лучше уйти…

– Нет, нет, – поспешно сказал Слегарт. Мысль о потере денег привела его в себя. – Лиззи, или вытри слезы и помоги приезжим, или иди плакать на кухню.