Путь к океану - Нартова Татьяна. Страница 35

— Нет, — откликнулся Элаймус, подхватывая меня под локоток, — если честно, я его ненавижу. Но это были самые паршивые тряпки, которые висели в шкафу.

— Очень смешно, — не удержалась я от сарказма, — Куда идти-то? Снова через окно?

— Это самый безопасный путь. Или ты скажешь, что не способна даже через подоконник перебраться?

— Не скажу.

Несколько ловких движений, и я оказалась снаружи, только сейчас почувствовав холодный ветер, дувший со стороны моря. Громадные кроны деревьев колыхались над казавшимся миниатюрным домиком сплошным коричневым пологом с вкраплениями набухающих почек. Снег давно сошел, оставив после себя грязноватые лужи, по берегам которых проклевывалась травка. Еще немного, и я впервые смогу увидеть этот край, украшенный зеленью и пятнами цветов. Жаль, что теперь для меня это не будет значить так много.

— Что, впечатляет? — раздался за спиной слегка надтреснутый голос леквера, — полторы недели прошло, пока мы тебя отсюда пытались достать. Конечно, это самая теплая часть страны, сюда весна приходит раньше, чем в столицу. Но и в Ревет-Завер скоро начнется настоящая благодать. Ручьи, птички, в общем, всеобщее помешательство. Да, и, кстати, я бы на твоем месте уже двигался по прямой, иначе еще немного, и Локмер может не удержать проход. И мне бы не хотелось застрять здесь с тобой. Ты, конечно, весьма своеобразная… эивина, но боюсь, у нас слишком разные взгляды на жизнь.

Мне захотелось треснуть старшего Элистара чем-нибудь тяжелым по голове. За каждой его фразой, никоим образом не унижающей моего достоинства, слышалась такая грубость и презрение, как если бы меня поносили всеми нецензурными словами одновременно. Кажется, я даже покраснела от злости, но с места сдвинулась. Еще несколько шагов, и я уперлась в сплошную стену, точнее врезалась, так как последняя была невидимой.

— А теперь двигайся вдоль этой преграды, осторожно так, медленно, — Элаймус в последний момент успел подхватить меня за талию, иначе бы я просто вывалилась из небольшой бреши в защите дома. Вывалилась, и обмерла, глядя на стоящих рядом друзей и жуткие завихрения воздушных потоков, словно клещи разжимающие проход.

— Хвала Свейтлейшиму, с тобой все в порядке! — ко мне бросился Викант. Зеленоволосый леквер скромно удалился в сторону, следя за действиями адвоката. Я никогда не видела Локмера таким: он был похож на кусочек опала со странно размытыми очертаниями. Руки его почти незаметно для человечного глаза будто перетекали, становясь двумя ожившими ветрами. Они то поднимались, то опускались, едва не сбивая остальных стоящих с ног, и только у их повелителя не шевелилось на голове ни волоска. Кроме того, с этой стороны стала видна и сама стена, похожая на тонкое и прозрачное стекло, по которому время от времени проходили трещины. Приятель явно держался из последний сил, так что, когда ветер окончательно утих, он лишь слабо улыбнулся мне, и уселся прямо на влажный песок.

— Ну, ты нам задала задачу, — в голосе его младшей сестры чувствовалось явное восхищение.

— Лида! — Мэрке же решила не тратить слова понапрасну, а просто повисла у меня на шее.

Со всех сторон к моей тушке потянулись руки, окружили улыбающиеся лица.

— Я, конечно, прошу прощения, — как всегда "вовремя" влез в нашу милую компанию Элаймус, — Смею вам напомнить, что нам до столицы еще около четырех дней пути, и то, если мы очень поспешим. А казнь Верхеты назначена на конец циклиды…

— То есть через шесть дней, — кивнул Уварс. Остальные молча потупились. Что ж, все как всегда: ограниченный запас времени, смертельная опасность и верные друзья. Я в последний раз кинула взгляд на море, и мы слаженной группой поплелись в сторону уже намозоливших глаза телег и птиц.

Глава 9. Сцены у эшафота.

По мере нашего продвижения к столице, я начинала уважать себя все больше и больше. Так что, когда передо мной начали один за другим вырастать причудливые здания из всевозможные материалов, я решила, что важнее меня в этом мире существа нет. Друзья, сменяя друг друга, в красках и лицах описывали свои злоключения, начиная с того дня, когда меня оставили в "тылу врага", то есть в Доме Дапмара. Вначале я лишь кивала, полностью погруженная в свои невеселые мысли. Теперь передо мной стояла задача сопоставимая по сложности с разрезанием алмаза обычным ножом: держаться каждый миг дня и ночи, чтобы не выдать той боли, которая пришла взамен полыхающему внутри пламени любви к Дэрлу. Говорят, что невозможно пережить смерть одного и того же человека дважды. Мой случай ломал устоявшиеся стереотипы. Ну и пусть Сотворитель был не человеком, а леквером, зато ценнее его для меня никого не было.

После трех дней в глухом отчаянии, я не выдержала. Не потому, что боль стала сильнее, и не потому, что нервы натянулись до такого предела, за которым лежало сумасшествие. Нет, я просто уснула. Все трое суток я старательно боролась со сном, но в итоге он победил меня. В моем мире мне никогда не снились такие кошмары, от которых бы я просыпалась, кричала, ворочалась во сне. Они были всегда смутными, так что их даже частично не удавалось запомнить. Этот мир взял за проживание в нем слишком большую плату.

— Лида! — Викант изо всех сил пытается меня разбудить, но меня все еще продолжает нести по течению жуткого сновидения. Черно-белого, с кучей теней, скрипами и шелестом, похожего на старые фильмы ужасов. И лишь одним ярким пятном, которое и является самой неправильной, тревожащей частью сна.

— Дэрл! — я распахнула глаза, оказавшись почему-то сидящей на дощатом полу кибитки, в которую меня затолкали по старой привычке. Но только сейчас я была благодарна лекверам за это, иначе, спи я со всеми рядом, пришлось бы потом долго объяснять, почему я сжимаю голову руками и тихо поскуливаю. А так, видимо, разговор будет с минимальным числом действующих лиц. Жених осторожно набросил мне одеяло на плечи, привлекая к себе.

— Элаймус нам все рассказал, — тихо, но при этом каждый звук режет уши. Точнее не звук, а тот смысл, что скрывается за ним. Викант всегда умел подбирать слова и вовремя промолчать. Мне очень хочется, что бы и на этот раз он не пренебрег этой способностью, — Знаешь, впервые в жизни я чувствую себя слепым… Это же было так очевидно. Твое поведение резко изменилось после переговоров с ним. Но я думал, что дело во мне, ведь я фактически вынудил тебя стать моей невестой и все время давил на тебя, чтобы получить положительный ответ.

— Это не так, — всхлипнула я, — Уверяю тебя, что вынудить меня что-либо сделать почти невозможно. Тем более такими методами. Я сама согласилась стать твоей невестой, и до сих пор считаю, что это было самым правильным решением в моей биографии.

— Значит, дело полностью было в нем? Если бы ты не отправилась к Сотворителю, ты могла бы согласиться на брак со мной?

— Возможно, — не стала утверждать я, потому что сама толком не была ни в чем уверена. После того, как я побывала в Закрытом городе, на какое-то время мне стало казаться, что я готова стать женой советника. Если бы… к сожалению, или к счастью, у истории нет сослагательного наклонения, так же как и у Судьбы. Как и нет лучшего или худшего исходов, потому как осуществляется только один, — Ты простишь меня?

— За что? — искренне удивился Викант.

— Я ведь врала тебе, хуже того, держала в качестве запасного варианта, хотя стремилась к совершенно другому. Ты должен меня ненавидеть, во всяком случае, я бы не потерпела подобного унижения со стороны какой-то человеческой женщины, преступницы, убийцы, да еще и лгуньи. Я ведь воспользовалась тобой, Викант. Но теперь мне нечего скрывать. И, темный побери, я этому безумно рада… Так мне и надо…

— Ты знаешь, — парень сглотнул, словно хотел сказать что-то важное. Но стоило мне поднять на него глаза, как его лицо мгновенно расплылось в самой обаятельной улыбке.

Вы думаете, улыбок бывает всего две или три? Ошибаетесь, их столько, что и не перечесть. Есть улыбка, в которой концентрируется вся любовь, есть озорная, лукавая, брезгливая, насмешливая, презрительная, эта же была подобно той, с которой пытаются тяжело больному сказать о том, что он выживет. Точно выживет, ведь иначе быть не может. Обычно после такой улыбки, уже вне палаты несчастного, следуют истерики. Однако, именно в подобной улыбке и бывает больше всего нежности.