Ведьмина хижина - Матюхин Александр. Страница 7

Но вот, наконец, свернули в совсем уж узенькую улочку. Под ногами заскрипел золотистый песок. Ноздри защекотало волшебством. Вдобавок, где-то впереди что-то со звоном лопнуло, потом ухнуло, потом небо озарили яркие и разноцветные вспышки.

— Чую Бруно Котеняра! — с удовольствием произнесла Челма Сытконош.

Ликка чуть сбавила шаг, чтобы оказаться за спиной ведьмы, а то мало ли что может приключиться. Метла предпочла спрятаться за Ликкой. Только ворон невозмутимо сидел на плече и смотрел вперед, чуть склонив голову набок. Как-то раз Ликка читала рассказ о чародее, который превратил самого себя в аиста, а обратное заклинание забыл — так и жил всю жизнь в образе птицы. Из этого рассказа Ликка уяснила для себя, что чародеи (во-первых) очень непредсказуемые, и (во-вторых), стоит держать с ними ухо востро, а то превратят в аиста, да и забудут. А если не в аиста, а в лягушку? Или в какое-нибудь чудище? Жуть просто. Как же жить всю жизнь чудищем?

Ликка так живо представила себя чудищем, что сразу засомневалась — стоит ли вообще идти к чародею, но отступать было поздно. Из-за поворота выскочило, словно чертик из табакерки, жилище чародея. Самое настоящее — сомневаться не приходилось. Ликка видела немало рисунков с изображением жилищ чародеев. Оно походило на кривую трубу, уносящуюся вертикально вверх и исчезающую где-то в облаках. Со всех сторон трубу усеивали (будто крохотные отростки-веточки) кривые же, миниатюрные балконы с перилами, неровные окна, флигеля и трубы. Из каждой трубы вился черный дымок. А еще прямо из стен торчали флагштоки, треугольные козырьки, непонятно что скрывающие, выпирали необработанные камни и бугорками налипали куски цемента и глины. Основа жилища (трубы) заросла сплошь белым мхом и густой изумрудной травой. Под облаками вокруг жилища кружились черные вороны, а сами облака лениво закручивались в витиеватые спирали.

Жилище чародея вызывало противоречивые чувства. Было в нем что-то таинственное и непонятное. Во всяком случае, ничего подобного вживую Ликка никогда раньше не видела. А от увиденного захватывало дух. Но с другой стороны, хотелось бы увидеть тех криворуких мастеров, которые возвели столь нелепое жилище и даже не удосужились довести дело до конца.

— Может быть, там идет ремонт? — Невольно спросила Ликка, задрав голову, чтобы разглядеть макушку трубы.

— Нет здесь никакого ремонта. Замку Бруно уже скоро пятьдесят лет. С тех пор, как он слепил его из морской глины, там ничего и не делал больше. Только цеплял балконы, трубы и новые окна. Света ему, видите ли, мало.

— Так это все построил один человек?

— Морская глина — редкий товар. Ее просто так не купишь. Но зато тот, кто добудет ее в достаточном количестве, сможет слепить все, что пожелает. Хоть замок, хоть статую, хоть дракона.

— А достаточное количество — это сколько?

Челма Сытконош испустила тяжелый вздох.

— Это много. — Сказала она. — А теперь, будто добра, не произноси ни слова. А то у меня уже начинает болеть голова.

К огромной двустворчатой двери вели неровные ступеньки, обрамленные волнистыми перилами. У основания ступенек лежал большой черный пес с грустными глазами и внимательно наблюдал за путниками. Ростом он был вдвое выше Ликки. А уж если встанет на задние лапы — то втрое. Челма Сытконош, не выразив ровно никакой обеспокоенности, прошла мимо и даже легонько похлопала пса ладонью по макушке между ушами. Ликка прошла следом, не сводя с пса взгляда. Он, в свою очередь, тоже не без интереса разглядывал Ликку. Из распахнутой пасти пса вывалился большой красный язык, похожий на кусок колбасы. От пса пахло рыбой.

— А он нас ждет? — спросила Ликка шепотом, догоняя на ступеньках ведьму. — То есть, я, конечно, молчу, но мне просто интересно, вдруг мы без приглашения, а его нет… ну, или там…

— Попробовал бы он нас не ждать. — Ответила Челма Сытконош, — Хотя от Бруно можно ожидать чего угодно. Он такой непостоянный.

Челма Сытконош взялась за ручку в форме кольца и несколько раз стукнула ею по двери. Где-то в глубине замка раздался глухой раскатистый гул. Ликка затаила дыхание. В тишине стало слышно, как высоко над головой переговариваются на своем языке кружащиеся вороны. Ворон на плече Челмы заинтересованно водил клювом, косясь желтым глазом в небо. Интересно, а он понимает собратьев-воронов, или разговаривает только на человеческом? Вот сейчас как скажет что-нибудь!.. Но ворон молчал.

Зато Ликка услышала торопливые шаги где-то в глубине замка. Раздался звон и скрежет, одна створка двери медленно и торжественно распахнулась. На пороге замка стоял чародей — в этом, опять же, не было никакого сомнения. Прежде всего, он очень походил на свой замок — такой же высокий, угловатый и бесформенный, со следами рассеянной запущенности, вдобавок худой до безобразия, будто проплыл с пиратами через все Светземелье, ни разу не перекусив. На нем, будто на вешалке, болталось бесформенное чародейское одеяние, из многочисленных карманов которого торчали в беспорядке разнообразные вещи: кончики карандашей, перья, узкие горлышки стеклянных мензурок, градусники, какие-то неизвестные приборы, кончики носовых платков (Ликка насчитала три разных), треугольнички разноцветной бумаги — и еще десятки и десятки мелочей, которые глаз не успевал примечать. Казалось, одеяние целиком и полностью сшито из одних только кармашков. Будто не чародей стоял, а какой-то безумный изобретатель… хотя от них, от чародеев, можно ожидать всего, чего угодно.

— Челма Сытконош! — воскликнул чародей радостно. Лицо его было невероятно худым, с острыми скулами и выпирающим вперед треугольным подбородком. Вьющиеся локоны седых волос закрывали лоб, а миллионы морщинок рисовали вокруг маленьких глаз замысловатые узоры.

— Бруно Котеняр! — отозвалась ведьма, впрочем, не так радостно. — Впустишь нас, или так и будешь держать на пороге?

Чародей засуетился, от чего многочисленные вещи в кармашках зашевелились, словно волны на море от порывов ветра.

— Проклятые лакеи! — говорил Бруно, пятясь в сторону, чтобы пропустить Челму и Ликку. — Вечно куда-то увольняются! И ведь плачу им немалое жалование! Столько денег уходит на обслуживание замка, если бы кто знал! А они, как один, неделю поработают и фьють… О, очаровательная барышня! Вы с Челмой? Очень рад. Не обращайте внимания на беспорядок, говорю же, лакеи…

— Прошлый лакей, насколько мне известно, забрался на крышу замка, да и рухнул оттуда вниз, словно мешок с картошкой. — Заметила Челма Сытконош небрежно.

— Несчастный случай. — Вздохнул Бруно.

— И сколько у тебя таких несчастных случаев с лакеями было?

— Шестнадцать.

За дверью обнаружился широкий овальный холл с блестящей плиткой на полу — хоть и пыльной, но впечатляющей. Центр холла венчала спиралевидная лестница, уходящая высоко вверх. Справа и слева холл разбивался на многочисленные темные коридоры и двери разнообразной высоты и формы. Потолок исчезал где-то вверху. Светло было, как днем, но откуда исходил свет, оставалось загадкой. Чародей, одним словом.

Бруно Котеняр шумно захлопнул дверь за спинами вошедших. По холлу тотчас загуляло гулкое эхо. Создавалось стойкое ощущение, что во всей этой громаде замка из живых существ находятся только они втроем, ну еще и ворон. Метлу Ликка решила не считать.

— И чего им здесь не хватает? — бормотал Бруно Котеняр тонким скрипучим голосом. — Я же не прошу многого. Принимать клиентов и гостей, мыть полы, гонять ворон с флигелей, да готовить мне еду — вот, собственно, и все.

— Может, не нужно лакеев заставлять гонять ворон? — спросила Челма, осматриваясь.

— Хорошая идея! — тотчас согласился Бруно. — Надо записать. Семнадцатого точно никуда не пошлю. Только чтоб еду готовил… и убирался… и еще в подвале пылеед завелся, всех мышей поел. Надо бы его изловить…

Бруно наспех выдернул из одного кармашка листок бумаги, а из другого — карандаш, и сделал несколько быстрых размашистых записей. После этого и листик и карандаш вернулись на прежние места.