Кинжал убийцы - МакКенна Джульет Энн. Страница 71

— Почти готово, — пробормотала магиня.

На второе прижигание понадобилась всего минута, но запах был не менее скверным. Чувствуя, что Налдет теряет сознание, Темар не удержался и зажал рукой рот.

— Он в обмороке. — Гуиналь попыталась встать, но ее ноги подкосились, и она упала бы, если б Д'Алсеннен ее не подхватил. Неожиданно для всех барышню начало рвать.

— Надо выйти на палубу. — Темар обхватил ее за талию. — Скорее.

На лбу Аллин выступил пот, но она решительно продолжала бинтовать культю Налдета чистым полотном.

— Чуть погодя.

Выводя Гуиналь на главную палубу, Темар вдруг осознал, что сам весь мокрый от пота и рубаха прилипает к спине. Лицо дворянки была пепельно-серым, но соленый ветер спас ее от рвоты.

— Вот что значит творить Высшее Искусство на воде, — слабо произнесла она. — Я только минутку отдохну и пойду назад.

— Он умрет? — Темар втянул глубоко в легкие чистый воздух и тоже избавился от тошноты.

— Прямо сейчас? Нет. — Гуиналь дрожащими руками пригладила косы.

— Тогда ты больше не станешь им заниматься, пока мы не окажемся на суше, — велел ей Д'Алсеннен. — Ты слишком себя изматываешь. Пусть поработают другие.

— Кто? Кто еще здесь есть? — Гуиналь впилась в него негодующим взглядом.

— Для борьбы с эльетиммскими колдунами — никого, — резко ответил Темар. — Поэтому я не позволю тебе изнурять себя, ухаживая за Налдетом. Матросы и наемники и раньше лишались ног и пережили это без эфирного целительства. Уверен, Хэлис и мастер Джевон знают, что делать.

— Ты мне не позволишь? — От возмущения бледные щеки барышни порозовели. — Как ты намерен меня остановить? Какое право ты имеешь мне приказывать, если твоя бессердечность стоила бедному парню ноги?

— Моя? — изумился Д'Алсеннен.

— Ты мог бы получить его целым и невредимым! — Гуиналь обвиняюще ткнула пальцем в грудь Темара. — За несколько гвоздей и кусок парусины!

— И на этом бы все кончилось? — Он скрестил руки, чтобы не дать им волю и не оттолкнуть барышню. — Не будь такой глупой! Уступи однажды негодяю, и он вернется, требуя в два, в три раза больше.

— Какова цена человеческой жизни? — крикнула Гуиналь.

— Какой ценой станет довольствоваться Мьюрдарч, однажды обратив меня в бегство? — сердито парировал Темар. — Он хочет владеть этими островами, а на Келларин ему плевать с высокого дерева. Мы выстоим против него сейчас, или он сожрет нас с потрохами и выплюнет косточки.

— Это был трудный день для всех нас. — Узара сжал руку Д'Алсеннена, захватив его врасплох. — Почему бы вам не оставить этот спор для другого времени и другого места, не столь публичного? — Несмотря на мирные слова, голос мага был жестким от гнева.

Гуиналь неистово покраснела и отвернулась к морю. Ее напряженная поза выражала переполнявшую ее ярость.

Темар сделал глубокий вдох и медленный выдох.

— Что у тебя там?

Узара нес старую плетеную корзину со всяческими банками и бутылками.

— Похоже, половина матросов держит в своих сундучках какое-то всесильное средство, освященное усыпальницей, или целебную мазь с печатью Императорского аптекаря.

Барышня оглянулась через плечо.

— Ты знаешь, что в них?

Маг пожал плечами:

— Вообще-то нет.

— Я посмотрю, что из этого нам с Аллин пригодится. — Гуиналь без церемоний забрала корзину.

Узара пошел было за ней к каюте, но Д'Алсеннен схватил его за локоть.

— Это не я начал. Это Гуиналь.

Опять он говорит, как хнычущий ученик, зло подумал Узара.

— И что с того? — Маг был непреклонен. — Ты наш глава, ты должен подавать пример.

— Как уступать вымогательству?

Неужели никто не понимает его невыносимое положение?

Темар покачал головой:

— Не важно. Я беспокоюсь о Гуиналь.

Узара немного смягчился.

— Мы оба беспокоимся, но барышня утверждает, что с ней все в порядке.

Темар с досадой махнул рукой:

— Она как лира, которую некий дурак настроил слишком высоко. Какое-то время мы будем слушать прекрасную музыку, но она может лопнуть без предупреждения, и тогда наш инструмент останется вообще без струн.

— Вернее, наш лук останется без тетивы. — Узара хотел пошутить, но потерпел сокрушительную неудачу.

— Адептов учат не допускать эмоции в свои заклинания. Гуиналь так эффективна в использовании Высшего Искусства, потому что хорошо умеет отстраняться от личных переживаний. — Помолчав немного, Темар продолжал: — Но, как всякая девушка, она иногда позволяет себе расслабляться, наслаждаться балами и флиртом. — И, наконец, вопросил: — Ты ею не восхищаешься?

— Я питаю к ней глубочайшее уважение, — неловко пробормотал Узара. — У нее замечательный ум.

— Поверь, Гуиналь не только умная, она к тому же еще и женщина! — горячо воскликнул Темар. — О чем барышня, увы, забыла, и это лишь усугубляет положение. Ты, вероятно, единственный человек, кто может ей напомнить об этом и помочь немного расслабиться. — Он многозначительно посмотрел на мага.

— Ты предлагаешь мне бросить ее в ближайшую койку и взять ее, чтобы она стала более покладистой? — Узара был измучен смятением чувств.

Д'Алсеннен покраснел, но стоял на своем.

— Если потребуется. Только не говори мне, что ты не хочешь.

— Я скажу, чтобы ты не лез, куда не просят. — Узара погладил бороду. — Я спишу твою вопиющую бестактность на сегодняшние потрясения. И раз уж мы беседуем так откровенно, мессир, могу я посоветовать вам заняться своими собственными делами? — Он круто повернулся и исчез в кормовой каюте, не дав Темару возможности ответить.

Разговор мог бы пройти не столь бездарно, угрюмо подумал Д'Алсеннен. Нет, будь оно все проклято, кто-то должен достучаться до Гуиналь, и кому, как не Узаре, это сделать? Вон Хэлис разговаривает с мастером Джевоном. Может, присоединиться к ней? Поздравит его наемница за то, что не поддался Мьюрдарчу, или обвинит за увечье Налдета? Или она будет просто в ярости, что он не прикончил всех пиратов сразу, невзирая на переговоры? Сколько таких прегрешений запишет Рэпонин против имени Хэлис, когда ей придется давать отчет Сэдрину? Но, возможно, кисло подумал Д'Алсеннен, для наемников это не прегрешение.

«Ламинария» мчалась дальше, рассекая огромные валы, накатывающие с бескрайнего океана. Рулевой изменил курс — судно качнулось и вновь заскользило по волнам. Темар уставился на воду, отмечая каждый солнечный блик, сорванную ветром пену и мозаику света и тени на плотной голубизне. Как удается птицам, беспечно плывущим на изменчивых гребнях, находить рыбу в этой необозримой пустоте? Они спят на воде или летят ночевать на сушу? Кто-нибудь когда-нибудь видел этих птиц, кроме нескольких человек, открывших те острова, затерянные в самом сердце океана?

Нет, решил Темар, он не будет думать о Сатайфере. Он сказал Гуиналь, что ей нужно отложить свои проблемы на какое-то время. Поэтому самое меньшее, что он может сделать, это последовать собственному совету. Но как найти ответ на угрозу Мьюрдарча? Никогда не тягайся с тем, кто сильнее, вот что всегда говорил его дед.

Чьи-то тихие шаги пробудили Темара от бесплодных раздумий. Рядом с ним оказалась Аллин, ее темно-коричневое платье промокло от крови и воды, на одном рукаве блестело жирное пятно от мази. Ее круглое лицо было печальным, в карих глазах стояли слезы, опущенные уголки рта дрожали.

— Я нужен? — спросил Д'Алсеннен, собираясь с силами.

Девушка покачала головой и помолчала с минуту, прежде чем ответить.

— Нет, Гуиналь и Узара сидят с Налдетом. — Она криво улыбнулась. — Они обсуждают магические теории, поэтому я решила подышать свежим воздухом.

— Магические теории? — Темар опешил.

Девушка-маг кивнула:

— Узара вспоминает какой-то старинный трактат, доказывающий, что стихийное родство — это продолжение пяти физических чувств в невидимые сферы природы. Они пытаются решить, есть ли какие-нибудь соответствия между этой теорией и доктриной о пяти умах, которая, по утверждению Гуиналь, лежит в основе Высшего Искусства. Узара всегда считал, что должно существовать какое-то фундаментальное равновесие, на котором держится все. — Аллин явно скептически относилась к этой идее.