Кинжал убийцы - МакКенна Джульет Энн. Страница 90
— Перид — не единственный художник в вашей семье, верно? — Я оглянулась на повороте. Сорград и Райшед несли сундук, держа клинки в свободной руке. За ними в арьергарде Грен задом спускался по лестнице с мечом и кинжалом наготове. Ему часто приходилось так делать, и я не боялась, что он упадет.
Когда мы добрались до следующего этажа, горсть храбрецов напала на нас с булавами. Шив отбросил их порывом града, кристаллизующимся из самого воздуха. Острые льдинки в кровь резали руки и лица, а на полу сливались, покрывая плиты гибельно скользким льдом. Тщетно пытаясь устоять на ногах, солдаты тяжело падали, они уже не думали о погоне, а лишь об отступлении. Мы побежали дальше, вниз, пока не выскочили в коридор, где не толпились паникующие эльетиммы. Новые крики страдания и ужаса эхом слетали с этажа, где мы оставили Илкехана.
Когда мы оказались в высоком холле, Райшед кивнул на крепкую двустворчатую дверь.
— Туда.
Шив поднял руку, и дерево потемнело, набухло и прорвалось. Металлические скрепы и запоры ржавели прямо у нас на глазах.
— Скорее. — Грен поднял ногу, на которой отчетливо виднелся банальный сапог, и попытался вышибить дверь. Гнилое дерево прогнулось, отрываясь от петель, оставшиеся от них металлические чешуйки держались только на ржавчине. Я обрушилась на деревяшку, и мы пробили дыру, достаточно большую для Райшеда и Шива.
— Что там на выходе? — Сорград был едва различим, когда Шив заполнил холл мельтешащими тенями, чтобы сбить с толку наших преследователей, которые нерешительно остановились на краю таинственной темноты.
Я прищурилась, осторожно выглядывая в пролом.
— Двор и главные ворота заперты на все засовы. Есть охрана, и бьюсь об заклад, пополнение уже в пути.
— У тебя еще есть силы? — Райшед остро посмотрел на Шива.
— Сколько угодно, — заверил нас маг. Иллюзии скрывали его все так же основательно, но мы все услышали в его голосе нотку усталости. — Пусть Сорград попробует кое-что из трюков, которым научила его Ларисса, если хочет.
— Разрешены любые приемы?
За все годы нашего знакомства я никогда не видела Сорграда растерянным и с безмерным облегчением убедилась, что этот раз не стал исключением.
— Таковы правила на поле боя, как сказала бы Хэлис. — Я взглянула на Райшеда.
Мой возлюбленный пожал плечами:
— Может, это не обычная война, но они ее начали. Грен, помоги мне с этим.
Братья поменялись местами у сундука, и Сорград шагнул к пролому в двери. Он хлопнул в ладоши, и нас окружила пелена пламени. Сырые куски разбитого дерева зашипели, от них повалил пар, и пугающие отблески огня заиграли среди теней, по-прежнему черных и непроглядных, благодаря магии Шива.
— Давайте убираться отсюда, пока они разевают рты, — предложила я. Если люди Илкехана едва могли видеть нас, то и мы едва могли видеть их, и это заставляло меня нервничать.
— Медленно, концентрируйся.
Спокойный голос Шива ободрил Сорграда, и мы пошли к главным воротам. Камни из пращей просвистели в воздухе. Влетая в пламя, они разбились на острые как бритва и раскаленные докрасна осколки. Я проглотила неэлдричский визг, когда один такой осколок обжег мое лицо.
— Как насчет ворот? — напряженно спросил Райшед.
— Приготовьтесь бежать, — ответил Сорград сквозь стиснутые зубы.
Языки пламени исчезли, тени съежились. Все, что защищало нас, это наша примитивная маскировка и ужас, питающий воображение зрителей. Но прежде чем кто-нибудь успел нас разглядеть, ворота взорвались огненным шаром. Горящие щепки и обжигающие куски металла полетели во все стороны. Люди побежали к укрытию, те, что замешкались, кричали от боли. Этот беспощадный дождь опалил бы и нас, если б не пылевой вихрь, который поднялся с земли и окутал нас, увлекая за собой смертоносные осколки. Мы стояли в тихом центре безмолвно воющих ветров, стена пыли и обломков скрывала нашу группу от вражеских глаз.
Я сохранила ориентировку. Еще бы! Я столько лет пробиралась без помощи света, чтобы не вызвать подозрение у чрезмерно любопытного стражника или какого-то возмущенного главы семейства.
— Вперед, — сказала я, и мы двинулись вместе со смерчем.
— Быстрее, — прошипел Сорград.
Мы побежали. Райшед и Грен мычали, неся за ручки тяжелый сундук. Шив пыхтел, как человек, который целый день провел на поле боя, даже ноги Сорграда казались налитыми свинцом — я следила за поверхностью земли, по которой мы шагали: изменения под нашими ногами будут означать, что мы миновали ворота.
— Где мы спрячемся? — требовательно спросила я, как только мы оказались за стеной.
— В харджирде. — Сорград нахмурился, оглядывая непроницаемую завесу из ветра и пыли.
— Туда, — показала я.
— Там есть, где укрыться? — Райшед с беспокойством посмотрел на Шива. — Мы не можем полагаться на легенды о джебедимах. Никакие суеверия не помешают этим людям вздернуть нас, если мы попадем в их лапы.
Я вздрогнула. Быстрая смерть на виселице будет самой милосердной участью, на какую только можно надеяться.
— Доверьтесь мне. — Глаза Сорграда блеснули, ярко-голубые на фоне черных век.
Мои страхи немного отступили. В конце концов, Сорград еще никогда меня не подводил.
Глава седьмая
Пайрипу Марну, ученому,
От Керана Тонина, ментора
Дорогой Марн,
Я слышал, ты ведешь интересную работу по древним племенам. Возможно, это окажется тебе полезным. Могу поручиться, что это точная копия одного старого документа. Его привезли с островов эльетиммов несколько лет назад, когда человек Верховного мага и те двое присягнувших Д'Олбриоту пытались спасти бедного Джериса. Я до сих пор жалею, что бедный мальчик не остался дома, в безопасности, но по крайней мере из подобных документов мы получаем некоторое представление о том, с чем имеем дело.
Кстати, ты собирался посетить Келларин? Если надумаешь, дай мне знать.
Подлинная запись встречи между Итилеком из Фройласекка и Джинведжином из Хелдасекка в эту священную ночь безлунного неба. Да свидетельствуют нейтральные камни острова Хевал костям каждого клана, что обе половины этой шкуры несут одни и те же слова.
Итилек говорит, что слышал о несчастье, постигшем Кеханнасекк в его домогательстве пустых земель на юге.
Джинведжин подтверждает, что слышал то же самое. В его клане преобладает мнение, что Мизаен карает Кеханнасекк за чрезмерную уверенность Рекрена в жрецах Мэвелин.
Итилек сообщает, что его жрецы тоже утратили силу.
Джинведжин признает, что его советники также пострадали.
Оба помолчали, размышляя над этой загадкой.
Джинведжин заявляет, что его предки с подозрением относились к жрецам Мэвелин с тех пор, как злоба Шелтий изгнала всех нас из нашего истинного дома.
Итилек допускает, что столь внезапная утрата жреческих сил кажется божественным возмездием, но спрашивает, с какой целью Мизаен мог наслать эту беду?
Джинведжин задается вопросом: чего требует от всех нас Мизаен в менее тревожные времена? Чтобы мы стремились улучшить свою судьбу через усердную работу и единство цели. Из страха перед столь непреклонной силой Шелтии и сплотили более слабые кланы, чтобы выгнать наших предков из их дома. Только такая решимость привела изгнанников по льдам к этим изолированным скалам. Возможно, Мизаен карает Кеханнасекк за поиски нового дома на юге, ибо наша цель — вернуться, дабы посредством мастерства и доблести потребовать обратно наше истинное наследие.
Итилек указывает на то, что со времени изгнания наших предков прошло много поколений. Надежды на возвращение в наш истинный дом кажутся теперь все более далекими, ибо потомки тех, кто нас изгнал, сами терпят нападения южан, выгнанных со своих земель людьми Трен Ар'Драйена.
Джинведжин напоминает Итилеку, что южанами правят священники, преданные Мэвелин и Аримелин. Они давно предпочли отступать, а не защищать свои святые места. Трусость сеет свои собственные семена разрушения.
Итилек спрашивает, что предлагает Джинведжин.
Джинведжин советует прервать все связи с южанами и в течение полного цикла лет жить в согласии, заботясь о своих очагах. Мизаен ясно показал, что у нас нет друзей, кроме нашей кровной родни. Злоключения Кеханнасекка доказывают, что весь остальной мир поднимется против нас. Давайте оттачивать наши искусства и ждать, воспитывая в наших сыновьях силу и целеустремленность ума. Если мы окажемся достойными, возможно, Мизаен вновь придаст нашим разящим мечам остроту истинной магии.
Итилек соглашается обдумать предложение и обязуется положить эту шкуру в свой харджирд, дабы кости предков могли сообщить ему о своих желаниях.