Долг воина - МакКенна Джульет Энн. Страница 3

— Зубы Даста!

Я невольно отшатнулся — молния расколола тьму, и словно разорвалась сама ткань неба. Мерцающее копье вонзилось в мачту борющегося судна, и я подумал, что ослепительный бело-голубой огонь подожжет канаты и рангоут. Но раскаленная молния отделилась от туч и, изогнувшись дугой, прикрепилась к корме берегового суденышка, подпрыгивающего на волнах. Внезапный рывок выдернул океанский корабль из воды, круто поворачивая его нос. Он словно стал игрушкой в чьих-то озорных руках. На мгновение шторм и морс застыли в обоюдном изумлении. Я сам смотрел, разинув рот. Океанский корабль должен был потянуть за собой прибрежное суденышко, чтобы оно разделило его участь на зазубренных рифах. Но магия не поддалась его тяге. Маленькое судно едва замедлило ход к гавани, треугольные паруса все так же наполнял ветер, который должен был бы разорвать их в клочья.

Казуел вдруг схватился за трубу, и мне пришлось так быстро ее поднять, что я чуть не лишился глаза. В медном круге я различил фигуры, выходящие на промокшие палубы океанского корабля. Даже на таком расстоянии в их красноречивых жестах были видны растерянность и облегчение. Вспышка зеленого и золотого бросила вызов всеобъемлющей серости шторма, когда на фок-мачте взвился флаг. Морда рыси казалась просто желтым пятном над шевроном, но я узнал древний рисунок герба Д'Олбриотов.

Я хлопнул Казуела по плечу.

— Это они! Бежим на пристань.

Мои мысли кипели от избытка чувств. К чувству радости за тех, кто на борту, примешивалось жуткое понимание, что все нынешние амбиции мессира едва не утонули вместе с этим судном. Тогда бы я потерял все, я, обязанный служить сьеру без всякой надежды на награду, которая побудила меня возобновить мою клятву Дому. Наконец ликование вытеснило уже ненужное беспокойство. Корабль и его драгоценные пассажиры здесь. Теперь я могу с чистой совестью продвигать дело моего патрона, улаживая заодно те обязательства, которые затрагивали мою честь. Когда; долги будут оплачены с обеих сторон, у нас с Ливак появится шанс; начать независимую жизнь вдвоем. Радостное возбуждение довело меня до самой двери, прежде чем я понял, что Казуел все еще стоит у окна, скрестив руки на узкой груди, и так мрачно хмурится, что его брови едва не путаются в волосах.

— Пошли, — поторопил я его. — Может, им необходима помощь.

Казуел засопел.

— Маг, обладающий такой силой, вряд ли будет нуждаться в моей помощи.

В Тормалине бытует широко распространенное мнение, что у магов в голове один ветер и потому от них нет никакой пользы. Казуел подтверждал это мнение куда основательнее, чем любой из знакомых мне магов. До того как приказ мессира и прихоть Дастеннина втянули меня в эту запутанную историю, у меня не было повода общаться с магами. Подобно большинству людей, я смутно допускал, что изучение магических тайн наделяет человека мудростью, как о том говорилось в древних сказаниях. В действительности я со школьной скамьи не встречал столь ограниченного человека, как Казуел. Вечно беспокоящийся из-за того, что думают о нем другие, подозрительный, убежденный в том, что ему никогда не отдают должное, он был воплощением мелочного честолюбия. Я родился в семье практичного ремесленника и избрал жизнь среди солдат на службе знатному Дому, поэтому я привык к людям, прямолинейным до грубости и уверенным в своем мастерстве. Казуел жестоко испытывал мое терпение.

Но он — ученый, напомнил я себе, а это талант, на который ты не можешь претендовать. Точно так же важно, что Казуел родился и вырос в Тормалине, поэтому знает и уважает титулы и обычаи нашей страны, что, несомненно, делает его самым подходящим магом на роль посредника между Хадрумалом и Тормейлом. Жаль только, что с ним нелегко работать.

— Мы здесь для того, чтобы от имени сьера и Верховного мага встретить колонистов Келларина, верно?

Я держал дверь открытой. Несколько прошедших сезонов, в которые я таскал Казуела по безлюдным дорогам и вьючным тропам Тормалина в поисках древних томов, погребенных в родовых библиотеках, научили меня, что спорить с магом бесполезно. Но, спокойно ожидая его сотрудничества, я быстро вынудил упрямца взять свою накидку и с ворчанием последовать за мной.

Я плотно запахнулся в плащ, и мы вышли из роскошной гостиницы в обширный сад усыпальницы Острина. Капризный ветер тут же сбросил мой капюшон, и я не стал с ним сражаться, как это делал Казуел, всеми силами желая сохранить голову сухой. Привратник у задних ворот отпер для нас калитку, дружеская улыбка смягчила его гримасу, с которой он оставил свою укрытую нишу. Ветер сразу захлопнул за нами тяжелую дубовую створку.

Схватив Казуела за руку, я оттащил его с дороги, куда неслись с холма сани на блестящих металлических полозьях. Мы осторожно ставили ноги на скользкие голубые булыжники, но местные жители сбегали по крутым улицам Бремилейна с беззаботностью коз, скачущих по горам, которые возвышались за городом. Дождь лился с шиферных крыш, и по тротуарам текли ручьи. Дома здесь стояли на ступенчатых фундаментах, упрямо бросая вызов склону, дверь одного дома часто оказывалась почти вровень с верхним окном соседнего. Мы спустились с холма, и свободно стоящие здания верхнего города остались позади. Теперь улочки были тесные и грязные, а когда мы вышли на широкую пристань, там уже собиралась толпа, высыпавшая из сомнительных портовых таверн. Портовые грузчики жаждали заработать деньги на эль, разгружая прибывшие суда, коробейники и шлюхи стремились продать свой товар, остальные просто хотели поглазеть. Я проталкивался через этих зевак, а Казуел бежал за мной по пятам.

— В жизни не видал ничего подобного, — пробормотал сбоку один мужчина, страх в его голосе переплетался с неуверенностью.

— И больше не увидишь, можешь мне поверить, — успокоил его друг.

— Да, зрелище было что надо, но если бы они потонули, нам было бы чем разжиться. — Третий пожирал глазами накренившиеся мачты океанского корабля. — Представляете, сколько добра вынесло бы на берег!

Я оттолкнул локтем этого стервятника. При таком сильном крене положение корабля оставалось ненадежным, и команда вместе с грузчиками старалась закрепить промокшие швартовы, скользкие и неподатливые, вокруг кнехтов. Я натянул перчатки, чтобы удержать перлинь, с которым сражались двое мужчин.

— Казуел! Помоги нам!

Двуглавые швартовные тумбы, установленные вдоль причала, внезапно засветились, и в воздухе затрещал янтарный свет. Грузчик рядом со мной испуганно выругался. Я сам от неожиданности схватился за канат. Прося Казуела о помощи, я не имел в виду магию. Неподвижный металл изогнулся и нырнул под швартовы, черные железные руки слепо пошарили вокруг, затем обмотались вокруг напрягшейся пеньки и снова выпрямились. Вытянутый, как забагренная рыба, огромный корабль накренился и со всей силы ударился о стенку причала. Грохот прокатился по всей гавани. Судно содрогнулось от носа до кормы, раздался зловещий треск.

— Славная работа, Каз! — Я отпустил канат и торопливо пошел вдоль причала, осматривая битком набитую палубу. — Темар!

Худощавый юноша на корме огляделся, услышав мой оклик, и, заметив меня, помахал рукой.

— Надо как можно быстрее высадить твоих людей.

Корабль сидел в воде низко и неустойчиво, и повреждение, которое Казуел только что нанес, вполне могло довершить дело, начатое штормом. Груз можно вернуть со дна гавани, но я бы не хотел вычерпывать драгой трупы.

С борта торопливо спустили сходни, но тут вспыхнуло золотистое сияние, и грузчики, потянувшиеся к ним, отскочили от неожиданности. Обернувшись, я увидел, что Казуел с обиженным видом указывает на парящее дерево. Дорога между магом и кораблем мгновенно очистилась, и толпа вокруг Казуела заметно поредела.

Игнорируя последние остатки магического света, исчезающие из сходней, Темар сбежал ко мне.

— Райшед!

— Я думал, нам придется вылавливать вас с рифов. — Я сжал его руку выше запястья в древнем жесте приветствия, отмечая, что его некогда гладкие белые пальцы праздного дворянина стали почти такими же обветренными и мозолистыми, как мои собственные.