Магии не существует, или Криминальный репортер (СИ) - Лифантьева Евгения Ивановна "Йотун Скади". Страница 3

— А когда вы узнали, что на вас наслали порчу?

— На той неделе забежала Ирка. Спрашивает: чего я такой смурной. Я говорю: черт его знает, душа болит, а с чего — не пойму. Она забеспокоилась, начала вокруг меня со своими "рамочками" бегать… Чудная она, конечно. Как деньги появились — во всякий фен-шуй ударилась, всю квартиру себе индийскими палочками провоняла. Но иногда — очень умная баба.

— Ирина Васильевна определила, что порча наслана при помощи этого вот вина?

— Ну. Полдня по коттеджу лазила, перебрала все, к чему я прикасаюсь. Сказала: не найду — в офисе искать буду.

— Ирина Васильевна — талантливая женщина с исключительными способностями. Вы правы, что прислушиваетесь к ее мнению. Она сказала, что я могу помочь вам найти того, кто наслал порчу и избавлю вас от проблемы?

— Ну, примерно так.

Макс удовлетворенно фыркнул.

— А в церковь вы сходили?

— Да.

— И как?

— Вроде полегче стало. Не так хреново. Какой-то покой в душе появился.

— Продолжайте туда ходить. Лучше всего — каждый день. Хоть на полчаса. А я пока подумаю над вашей проблемой. Может быть, придется съездить к вам домой.

Виктор Васильевич удивленно поднял брови:

— А это еще зачем?

— Вы не помните, чтобы кто-то дарил вам это вино. Так? Значит, кто-то поставил эту бутылку в ваш домашний бар. Тот, кто имеет к нему доступ. Вы сказали, что спиртное специально никто не закупает. Что-то приносите вы, что-то — ваша жена. Правильно?

— Вы думаете — Ленка?

— Пока я ничего не думаю. Я знаю лишь одно: вино в бар поставил кто-то из ваших домашних, имеющих доступ к бару. Если спрашивать "в лоб", то, естественно, никто не признается. Есть, правда, вероятность того, что вино подарили вашей жене: порча предназначалась ей, но она почти не пьет, поставила бутылку в бар и забыла. Но это маловероятно.

— Я спрашивал у Ленки, она говорит, что ей вина не дарят, знают, что она трезвенница.

— К тому же такие сложные заговоры, как правило, делаются на конкретного человека. — Продолжил Макс, старательно сохраняя предельно серьезное выражение лица. — Поэтому нам нужно будет определить, кто наслал порчу. И доказать это.

— Хорошо. — Виктор Васильевич облегченно вздохнул. — Когда вы сможете подъехать?

— Давайте в четверг. Часам к двум. Как я понимаю, в это время у вас дома никого не будет? Вам удобно?

— Вполне.

Прощаясь, гость достал из кармана конверт, положил на стол:

— Здесь аванс. Ирочка сказала про цены. Ну, а если разберемся с подлецом, то вдвое.

— Угу. — Равнодушно кивнул Макс.

"Саблезубый бегемот" наконец-то покинул квартиру моего друга. Все время старавшийся оставаться серьезным, Макс заглянул в конверт и расхохотался:

— Клянусь, я скоро перестану публично заявлять, что магии не существует!

— Ты вообще в последнее время странный какой-то стал. Вон иконы повесил, хотя в бога совершенно не веришь.

— А, наплюй. Это — антураж. Лет пять назад магией интересовались лишь законченные атеисты. Верующие считали, что всякая паранормальщина — от лукавого. Что, с точки зрения Церкви, совершенно справедливо. А сейчас клиенты пошли: в бога вроде верят, но чуть прижало — к ведьмаку бегут. Ибо ближе, понятнее и конкретные расценки есть. А если ведьмак тот еще и иконы у себя повесил, то клиент вообще считает себя безгрешным. Типа, имеется лицензия за подписью самого боженьки.

— И в церковь ты его для этого послал?

— Не… Я же тебе говорил про "намоленные" иконы. В Покровской церкви на Стрельникова есть одна такая. Старая, лет двести ей. Как ее только церковники сохранили, не заменили каким-нибудь "новоделом" — не знаю. Иногда и попы что-то понимают. Я случайно на эту икону наткнулся… Так вот, возле нее аж воздух звенит от энергии. Любая временная информационная структура рядом с ней разлетается в пыль. Грех таким инструментом не пользоваться…

— Временная информационная структура — это порча?

Макс разозлился:

— Далось вам всем это название! Бабкины сказки! Наложить — снять! Чушь собачья! Суеверия!

— А вино? — Из чистого упрямства не унимался я. — Ты же сам — маятником…

— Слушай, Санька, если я вынужден разговаривать с клиентами на том языке, который они понимают, то ты-то зачем пургу гонишь? Думаешь, я мужика на бабки поимел и кину? Не фига, он получит то, что хочет: душевное спокойствие, прежнюю работоспособность и объяснение причин того, что произошло. Может, немного по-другому взглянет на близких ему людей.

— Будешь в четверг искать того, кто наложил эту… временную информационную структуру?

— Да я уже и так знаю. — Успокоился Макс. — Если хочешь — поедем к Кулешко вместе, тебе, как литератору, интересно будет.

В назначенное время мы с Максом вылезали из его видавших виды "Жигулей" около коттеджа генерального директора "Нефтегазспецмонтажстроя". Виктор Васильевич ждал нас на крыльце:

— Проходите. Как договорились, никого, кроме меня, в доме нет.

Минут сорок мы бродили по особняку. Макс зачем-то расспрашивал о расположении комнат, о том, кто в них живет. В конце концов мы уселись в гостиной. Хозяин принес кофе:

— Выяснили что-нибудь?

— Да. — Макс повертел в руках кофейную чашечку. — Причина вашего странного состояния — очень молодой человек. Почти ребенок. Скорее всего, девочка лет тринадцати-пятнадцати. В последнее время у нее проблемы в школе. Может быть, несчастная любовь…

— Светка! Не может быть! Ей-то зачем это надо? — Воскликнул Виктор Васильевич.

— Что — это? — Ледяным тоном спросил Макс.

— Ну, сживать меня со свету…

— Вы не совсем правы… Можно будет сейчас осмотреть комнату девочки?

— Без проблем.

Мы переместились в детскую. Обычная комната обычной девочки, родители которой не стеснены в средствах. Современный компьютер с принтером. Куча плюшевых игрушек на кровати. Плакаты с изображением каких-то подростковых кумиров…

Макс подошел к столу, стал рыться в ящиках. Потом покачал головой, включил компьютер, пробежался пальцами по клавишам.

— Ага! Вот, похоже на то, что надо.

"Энциклопедия русских любовных заговоров и заклятий", — прочитал я на мониторе.

— И еще — посмотрите — из энциклопедии взято несколько абзацев и перемещено в отдельный файл. Видимо, для распечатки…

"Заговор на понимание. Если вы считаете, что объект вашей любви не понимает ваших чувств во всей их полноте, сделайте следующие. Возьмите бутыль вина и две свечи: черную и белую…"

Дальше Макс читать не стал:

— Не хочется делать полный обыск. Но наверняка мы найдем в этой комнате и распечатку, и свечи, и много чего еще…

Виктор Васильевич продолжал тупо смотреть на монитор. Потом вышел из ступора:

— Вы считаете, что я чувствовал то, что все время чувствует Светка?

— Ага! — По-идиотски улыбнулся Макс.

— Так… Это… Как же ей хреново! А я еще на нее орал, что у нее тройки появились!

— На детей вообще не стоит орать. Лучше поговорите по-человечески. — Назидательным тоном произнес мой друг. — Кстати, у вашей дочки, похоже, огромные эмпатические способности. Было бы интересно с ней познакомиться.

Не буду рассказывать о том, как, получив гонорар, Макс утащил меня на две недели на Алтай. Это — совершенно другая история. Полная таежных красот и древних тайн.

Как-то мы сидели у костра и попивали травяной чай. Макс отводил душу: собирал подряд всю зелень, попадавшуюся в тайге, и совал ее в кипяток. Получалось на удивление вкусно. В тот раз армат отвара неуловимо напоминал коллекционное "Шато де Монтань".

— Совсем как то "глючное" вино. — Сказал я Максу. — Кстати, все хотел тебя спросить: а откуда ты узнал, что проблема Кулешко — в его дочке?

Макс расхохотался:

— Мужик далеко не так прост, как кажется. Сумел очень точно описать свое состояние. Больше всего это напоминало подростковую депрессию. Он, конечно, давно забыл, каким воспринимал мир в пятнадцать лет… Поэтому ему и так дико было. Значит, нужно было искать в его окружении подростка-эмпата. Или, в крайнем случае, романтичную девицу лет восемнадцати. И сделать это так, чтобы ребенок не пострадал, ведь трансляция эмоций могла быть вообще неосознанной.