Битва в Носферусе - Куримото Каору. Страница 4

3

— Салаи! — вновь крикнул Гуин, но тьма поглотила этот звук.

— Салаи! Рийаад! — донеслось из-за спины.

Гуин принялся с бешеной силой тянуть веревку. Сперва она не поддавалась будто натянутая крупной рыбой леска, потом неожиданно пошла как по маслу. Ее конец оказался оторванным. Видимо, по пути она зацепилась за какой-то камень.

— Рийаад!

Гуин обернулся, поглядел в испуганное лицо Сибы и покачал головой.

— Что случилось? — спросил Иставан, подбегая. — Он добрался?

— Нет, не добрался, — ответил Гуин нарочно на человеческом языке.

— Бедная обезьянка, — произнес наемник.

— Он мучился недолго. К счастью, идох поглощает свою жертву очень быстро, — ответил Гуин, потом обернулся к остальным семам и воскликнул: — Не подходите! Они нас заметили!

Иставану не нужно было повторять дважды — он тут же кинулся прочь от зловещей долины. Студенистая масса, заполнявшая ее, пришла в движение. Как будто вся колония поняла, что появилось угощение. Некоторые твари потянулись к Гуину. Зрелище было отвратительным.

— Держитесь подальше отсюда! — крикнул тот, сгоняя семов в кучу, словно овчарка разбежавшееся стадо.

— Рийаад! — подал голос Сиба, сжимавший в руках оборванный конец веревки. — Я должен идти следующим.

— Благодаря Салаи стала ясна одна вещь — ширина долины, — сказал Гуин мрачно. — До противоположного берега меньше тада, где-то около пятидесяти мотадов. Будь осторожен, — добавил он без лишних слов.

— Мне должно повезти, — заявил Сиба горячо. Гибель товарища не сломила его боевой дух. И, чтобы подбодрить остальных соплеменников, он сказал: — Я намного сильнее Салаи.

— Ты справишься с ходулями? — спросил Гуин.

— Это проще, чем дразнить песчаного червя, Рийаад.

Гуин дважды проверил вторые ходули и обвязал талию Сибы веревкой, той самой, что совсем недавно связывала его с Салаи.

— Альфетто, защити меня, — произнес Сиба и направился в долину.

Остальные раку приблизились к Гуину. Нервное напряжение усиливалось. Все понимали, насколько важна эта вторая попытка, а Сибу в племени очень уважали. Гибель Салаи произвела на его товарищей сильное впечатление. Идохи как будто запомнили прежние ходули и теперь крепко облепили новые. Несколько раз Сиба терял равновесие, но в последний момент успевал выровняться.

Он продвигался вперед медленно, но верно. Гуин не отрываясь глядел ему в спину, будто мог чем-то помочь. С угольно-черного неба вновь начали опускаться призрачные нити ангельских волос.

— Эй, Гуин, — прошептал приблизившийся Иставан. — А что ты собираешься делать, если и этот не пройдет?

— Видно будет.

— Не прикидывайся, я тебя знаю. У тебя наверняка что-то на уме.

— Возможно, — ответил Гуин. — Но Сиба не упадет.

— С чего ты взял? Или ты стал провидцем, как малышка Ринда?

Гуин молчал, глядя на факел Сибы.

— Если он сможет пройти через долину, — очнувшись от задумчивости, начал человек-леопард, ни к кому не обращаясь, — тогда мы все туда переберемся. Уже совсем темно, но вместе с семами мы сможем продвигаться куда быстрее, чем монгаульские войска. Они разобьют лагерь и станут дожидаться утра. При холодных ветрах, дующих с Ашгарна, проследить наш путь будет труднее, К тому же, они не знают, где расположена деревня. А если и выследят нас, то на пути у них встанут идохи. Лучшей стражи не придумаешь.

— Надеюсь, эта стража не так хороша, чтобы даже мы не смогли ее миновать, — вмешался Иставан. — Это желе, должно быть, сильно проголодалось, но и я тоже!

Гуин снова не ответил, оглядывая долину. Сиба уже скрылся из виду. На этот раз веревку надвязали, и теперь она не так натягивалась.

— Если Сиба свалится, нам придется возвращаться туда, откуда мы попали в это ущелье, — сказал Гуин почти шепотом, так, что раку не услышали его. Хотя они и не понимали языка, но могли догадаться обо всем по его тону.

— А как же монгаулы?

— Если мы пройдем под покровом ночи, то можем застать их врасплох. Попробуем пробиться с боем, а потом пойдем в обход гор. А пока вся надежда на Сибу. Больше никто из раку не сможет пересечь долину.

— Приятель! У тебя что, идох вместо мозгов? Ты забыл, какое войско у монгаулов? — возмутился наемник.

Человек-леопард неожиданно встрепенулся.

— Что такое? — спросил Иставан, приближаясь к нему.

Гуин молча подскочил к самому краю долины и громко позвал:

— Сиба!

На ужасное мгновение, показавшееся вечностью, повисла тишина, потом издалека донесся ответ:

— Рийаад!

— У тебя получилось, Сиба? Ты цел?

— Да, я цел, Рийаад! Я пересек долину!

— Сиба! Сиба! У тебя получилось! — прорычал Гуин, смеясь, и обернулся к остальным дикарям.

Однако долго радоваться времени не было. Гуин стал приводить в действие вторую часть своего замысла. Он знал, что Сиба тоже принялся за дело — привязывает веревку к самой высокой точке, до которой только смог добраться.

Гуин взобрался на скалу, возвышавшуюся над тропинкой, которую приметил заранее, и осторожно, чтобы не порвать, закрепил веревку.

Теперь она протянулась в воздухе, соединяя края долины. Человек-леопард повернулся к противоположной стороне и позвал Сибу. Когда тот откликнулся, Гуин несколько раз дернул веревку, проверяя ее прочность.

— Должно получиться, — пробормотал он и вернулся к остальным раку. Поглядел в их лица и сказал: — Благодаря Сибе, рисковавшему ради нас своей жизнью, у нас появился мост через долину. У вас хватит смелости перебраться по нему?

— Да, Рийаад! — ответили все, как один.

— Пока подождите. — Гуин поднял руку. — Это вам не реку переплывать или на гору взбираться. Долина довольно широка, а вам придется всю дорогу держаться за веревку руками и ногами. Того, кто упадет, ожидает участь Салаи.

Повисла тишина. Потом дикари один за другим подняли руки к небу и сказали, что не боятся судьбы, уготованной им богами. Теперь они были готовы к переправе. Гуин окинул их взглядом и кивнул.

— Пусть сперва отправится самый легкий из вас.

Он отступил в сторону. Раку переглянулись, на глаз оценивая вес друг друга, потом самый низкорослый из них вскарабкался на скалу и взялся за веревку. Обхватил ее всеми четырьмя конечностями и с неожиданным проворством стал скользить по веревке, словно гусеница.

Иставан поежился и выругался:

— Не знаю, удастся ли твоя задумка, человек-леопард. Сдается мне, что у идохов сегодня намечается пиршество. Сколько из нас по-твоему, смогут перебраться по такому мосту?

— Ты забываешь, что наши друзья — семы, — ответил Гуин, проверяя узел. — Разве не ты звал их обезьянами? Их руки и ноги одинаково сильны, а весят они вдвое меньше нашего. Для них подобное упражнение вовсе не в диковинку.

— Для них-то может быть, но, во имя вонючего обезьяньего бога, что же будет с нами? — произнес Иставан обвинительным тоном, подступая к нему. — А впрочем, у тебя наверняка остается запасной вариант. Клянусь сотней глазных яблок Дзарна, ты такой же зверь, как и они. Мне казалось, что выхода отсюда нет, а ты придумал ходули, и ведь все получилось!

Гуин собирался что-то ответить, но вместо этого поднял руку, останавливая следующего раку, взявшегося было за веревку.

— Теперь пусть отправится самый тяжелый, второй по тяжести после Сибы.

Через некоторое время шестеро семов перебрались через долину. Лазанье по веревке было для них куда проще, нежели хождение на ходулях. Они двигались намного быстрее, чем ожидал Иставан. Но один из дикарей все-таки не удержался и свалился вниз. На глазах у товарищей бледное желе поглотило его. Бедняга превратился в бесформенную плоть, а уже через мгновение от него не осталось никаких следов.

— Пока веревка крепка, нужно отправить самых тяжелых, — сказал Гуин. — А когда она начнет провисать, отправим более легких.

— Может быть, стоит укрепить ее оставшимися тетивами? — предложил Иставан.

— Я думал над этим, — ответил Гуин. — Но пока подождем.