Сильнейшие - Дильдина Светлана. Страница 36

— Оттуда… уходите тоже!

— А вот этого ты требовать не можешь, дитя, — рассмеялся северянин. — Раз помнишь…

— Йишкали амаута чели! — Мальчишка отбросил неровные пряди со лба. — Я не намерен ждать!

Северянин оглянулся: его люди уже собирали вещи. Мальчишка перехватил его взгляд:

— Вы ведь добыли золото, так? Оставьте его здесь.

— Это наш труд.

Верхняя губа подростка чуть приподнялась, а пальцы сжались.

— Труд? Воров у нас убивают!

— Ладно, птенец, — с презрением обронил северянин. — Помолчи пока.

Около получаса ушло на сборы… все это время он ждал, сидя возле копыт своей грис. Северяне не больно-то хотели допускать южан до своей поклажи. Как же, рядом с ними не стань — смерят взглядом, таким, словно невыразимо наглое оскорбление услышали. Воры…Потом, глядя, как северяне переправляются через реку, встал и взглянул на оставленное ими. Золото лежало в большой корзине… теплый тяжелый блеск его был вкусным, напоминал сочные плоды тамаль. Сила северных крыс… важная ее часть. И отдать добровольно? Кайе коснулся золотых зерен. Вскинул голову:

— Нъенна… следуй за ними, пока не переправились. Взгляни, действительно ли они оставили все.

— Ты спятил, — сморщился молодой человек. — Пусть уходят. Не хватало тащиться за ними через полреки!

— Заткнись! Не возражай! — снова кошачье шипение. Подобрался, напряглись мышцы под гладкой кожей. Нъенна рукой махнул и отправился следом за северянами.

Кайе наблюдал с берега — эсса подобрались, видя следующих за ними южан. Вот-вот разгорится драка.

— Ну и зачем? — меланхолично заметил оставшийся с ним воин-синта из-за мальчишкиного плеча. — Пусть бы катились в Бездну…

— Ахх… — Подросток, видя, как один из северян замахнулся на Нъенну, вскочил. А потом увидел — золото сверкнуло, падая из разрубленной надвое корзины.

— Амаута! — Прыгнул на грис и помчался через широкий поток. Грис бедная с трудом могла сладить с рекой, но хозяина-человека боялась больше — северян Кайе достиг, когда они и люди Нъенны еще не вышли на берег.

— Я сказал, оставить все! — голос грудной сорвался. Перевел взгляд на песок, еле скрытый водой — на нем блестели золотые зерна. Краем глаза отметил усмешку старшего над северянами. А к ним из-за стволов уже бежали другие — человек двадцать, да здесь, на мелководье, десяток. Южан всего шесть.

— Малыш, все золото теперь на том берегу и в реке. Правда, из реки поднять его мы имеем право. А у тебя хорошее чутье, — рассмеялся северянин. — Теперь уходи. Этот берег не принадлежит вам.

— Он не наш. Но и не твой! — вскинул обе руки. Грис тонко закричала и взвилась на дыбы. Последнее, что успел увидеть северянин — черный огненный шар, взорвавшийся в его голове.

Грис Кайе упала, сраженная радужным ножом северянина с берега. Мальчишка едва заметил это — извернувшись, соскочил, когда она падала. И отправил следом за ней еще двоих эсса. Кто-то сбоку вскрикнул под ударом Нъенны, А мальчишка, уворачиваясь от летящих ножей — обычных и радужных — выскочил на берег. Щит даже не ставил — не думал, что могут убить. Он хотел убивать сам — воров, северных крыс.

— Тииу а те! ступайте к Тииу! — воскликнул, едва очутился на твердой почве, закинул голову, прерывисто вдохнул — полустон-полувскрик вырвался, словно у раненого зверя. Глаза полыхнули, и вспыхнула вся трава на расстоянии пяти шагов от него.

— Прекрати! — донесся хриплый голос из-за спины — Нъенна, видя начинающийся пожар, перепрыгнул через труп эсса и потянулся к мальчишке. Тот не обернулся на звук. Стоял, открытый ударам северных айо. Его убили бы — только пламя охватило их тело быстрее.

— Огни тин… — пробормотал Нъенна, стоя уже за плечом мальчишки — по берегу катились шарики-огоньки размером с кулак ребенка. Они не поджигали траву — просто добегали до полукруга пламени и катились в лес. Северянин, пытаясь погасить пламя на собственной одежде, метнулся в сторону и упал на траву, оказавшись на пути огня тин. Тот, веселый, задорный, прокатился под человеком, оставив обугленное тело. Один миг — а тело словно хорошо в костре полежало.

— Тииу а те!

— Бездна… огни тин пришли к нему… — ноги у Нъенны подкосились, и он тяжело опустился на колени — прямо на еле прикрытые водой золотые зерна.

Лагерь северян на общей для эсса и юва территории был сожжен до основания. И лес… горел. Нъенна глядел на лесной пожар, завороженный его красотой.

А мальчишка стоял, опустив руки, и глаза его были пустыми.

Не помнил, как Нъенна перенес его через реку — в сознании был, но лишь невидящими глазами в небо смотрел. А глаза, всегда синие, сейчас отливали алым.

Нъенна нес его осторожно, словно ядовитую сколопендру. Кажется, начни Кайе сейчас шевелиться, бросил бы в реку, и плевать, что Къятта голову оторвет.

— Дай мне воды, — хрипло сказал мальчишка.

— Река большая! Пей, сколько влезет! — опустил его у самой воды, не сводя взгляда с пылающего леса на том берегу.

Тот опустил лицо в реку и принялся пить — жадно, словно пытаясь залить такой же пожар внутри. Напившись, откинулся назад, на спину. Зубы сжаты, а губы приоткрыты, и дышит тяжело, словно камни на груди лежат.

— Они… ушли?

— Да ты… ты… Нъенна все слова растерял. — Кто ушел, идиот?! — наконец заорал он. — Сюда жар доносится!

— Не кричи… в ушах звенит. Лес… горит, да? — приподнялся, прижал ладонь к глазам. — Трудно… все кружится…

— Ну, почему бы тебе совсем не сдохнуть? — пробормотал молодой человек. У Кайе дернулись плечи: услышал.

— Я запомню, — почти беззвучно откликнулся он, и Нъенна почувствовал желание оказаться на том берегу… только старшему брату этой сумасшедшей кошки позволено многое. Да что там, все позволено.

А двое южан погибли из-за этого мальчишки.

Нъенна и другие все еще привязывали корзину с золотом к боку грис, осматривали бывший лагерь эсса на берегу, не тронутом пожаром, когда появилась небольшая группа верховых — первым ехал плотный сильный человек с волосами, по-северному собранными в узел. Тарра.

— Как я мог его удержать? — с бессильным раздражением говорил Нъенна. — Во всей Астале только двоих он слушает! А силой… нет уж, даже если удалось бы чем-нибудь стукнуть его по голове, потом в Астале не жить.

— Ты и сам рад был сбить немного спеси с эсса, — угрюмо сказал Тарра.

— Я и не отрицаю. И не я один.

— А начал все мальчишка, на которого удобно ссылаться!

— Тарра-ни, этого мальчишку стоило придушить в колыбели! — не сдержался Нъенна.

— Слышал бы тебя его брат!

— Ни один приказ Къятты Тайау не был безумным, — сухо отозвался молодой человек. — Он из тех, кто рожден вести.

— Что же он, не понимает, кого вырастил? — голос Тарры сочился ядом. И сам напомнил Нъенне туалью-душителя, у которого вдруг выросли зубы тахилики.

Он отдал приказ собрать все, что осталось от северян — если осталось. Кости скинули в яму, засыпали землей.

Ехали молча. Первым нарушил молчание Тарра:

— Понравилось? — не скрывал яда в голосе.

Мальчишка не отозвался.

— Ты хорошо начал. Хотел заставить север говорить о себе? Что же, теперь твоего имени они вовек не забудут.

— Нъенна не виноват, — хмуро произнес мальчишка, сдавливая ногами бока грис.

— Он всего лишь не любит северных крыс. А ты?

— Я? Нет… мне тошно от одного звука их голосов, но… Тарра, ведь я дал им уйти! Они сами не захотели! — умоляющий взгляд, горящие щеки.

Тарра поехал вперед.

— Тарра! — донеслось сзади. Мужчина сделал вид, что ничего не слыхал. Просьба, почти мольба в голосе Кайе Тайау — это уж слишком. Ах, как это для него тяжко — Тарра понимал. Но что же теперь, простить и почесать за ушком? Раз этот ребенок соизволил почти попросить прощения, конечно, небо должно упасть к его ногам. Пусть разбирается старший брат… Тарра не сомневался, что мальчишке достанется крепко — и скоро. Гнев деда в Астале медом покажется. Къятта не упустит случая показать свою власть над дикой кошкой.