Всеми правдами и неправдами - Фомичев Алексей Сергеевич. Страница 26

– Чего?

– Ну, память отказала. Шарахнуло, контузия… я что, врач, что ли. Полгода провалялся, корешей не узнаю. Подружка сбежала, я по ночам скрипел зубами и душил ее. Только сейчас в себя прихожу, словно заново живу. Не помню ни хрена. За руль позавчера сел, баранка как чужая. Я хоть и не спец, но рулил неплохо…

Нэд залпом осушил кружку, со стуком опустил ее на стол. Глянул на водителей. Поверят?..

Борис задумчиво почесал затылок.

– Досталось тебе… Чем хоть врезало?

– Парни говорят – граната. А какая граната в поселке?.. Может, еще где. Те, кто рядом был, вообще гикнулись.

– Ладно, Нэд. Ты того… не думай. Мы так… на шпиона ты точно не похож.

– Мы эти «нитки» вдоль и поперек… – вздохнул Влад.

– Не загибай, – осадил Борис. – Привык перед бабами фасон держать.

– Да ладно тебе, – засмеялся Влад. – Три трассы, по двум мы с тобой ходили. А ты даже по Ущелью раз проскочил.

Борис не слушал, смотрел куда-то за спину Нэду.

– Вот так да. Седой!

– Где? – Влад мгновенно развернулся. Удивленно присвистнул. – Мать честная! Собственной персоной.

Нэд, заинтригованный собеседниками, повернул голову к бару. Возле официантки, облокотившись на стойку, стоял высокий мужчина лет сорока. Крепко сбитый, с широкими покатыми плечами борца, длинными руками и мощной шеей. Лицо вытянутое, худое, широкие скулы, тонкий нос. Глаза слегка прищурены, взгляд спокойный. Темные волосы коротко пострижены, на висках легкая седина. Во всей фигуре ощущается уверенность и невероятное спокойствие, словно он хозяин здесь всего и всему.

– Седой! – Борис махнул рукой. – Давай к нам.

И сказал Владу:

– Спорю, после рейса и уйдет отсюда с девкой. Новой.

– С двумя.

Седой кивнул официантке, не спускавшей с него восторженных глаз, и пошел к столу.

– Здоров, парни! Рад видеть живыми.

– Садись, странник Зоны.

Седой обменялся рукопожатием с Владом и Борисом, кивнул Нэду.

– Это Нэд. Работает в Кахове, – отвечая на немой вопрос гостя, пояснил Борис.

– Как там Виконт?

– Нормально…

– Ты много не спрашивай, Седой. Он только в себя приходить начал. После контузии.

К столу подошли две официантки с большими подносами в руках. Быстро перегрузили тарелки с вареными раками, копчеными языками с хреном, сыром, дольками семги, зеленью, тонкими кружочками жареного мяса. В центре поставили запотевшие графины с водкой и пивом.

– Давайте за встречу, парни. И за знакомство. – Седой налил всем по маленькой рюмке водки, чокнулся и залпом опрокинул содержимое в рот.

Нэд тоже выпил, закусил мясом и посмотрел на графин. Там осталось не больше пятидесяти граммов. Влад перехватил взгляд, пояснил:

– Седой пьет перед обедом только пятьдесят граммов. Это он для нас столько взял.

Седой вилкой подцепил кусочек языка, макнул в хрен и целиком проглотил.

– Какими судьбами в Сухане?

– Караван из Лахотска.

– Через Пески?

– Не-а… – Седой устроил сандвич из мяса, зелени и соуса и уничтожил его в два приема. – Через Ущелье.

За столом стало тихо. Влад, причмокивающий от вида аппетитной блондинки за столом на противоположной стороне, поперхнулся, повернул голову к Седому. Борис уронил в тарелку разорванного рака и со стуком поставил кружку с пивом.

– Как?

Нэд вертел головой, не понимая, в чем дело.

– Через Ущелье, – повторил Седой. – По Косому хребту.

– Ну, вы, парни!.. Алмазы везли, что ли?

Седой слегка усмехнулся, перелил из графина в рюмку водку и залпом осушил.

– Алмазы везут как обычно. А тут… Ладно. Не важно.

Нэд толкнул Влада:

– Что такое Ущелье?

Седой услышал, поднял голову. На Нэда взглянули немигающие зеленые с желтизной глаза.

– Ущелье? Ты, парень, смотрю, от жизни отстал. Ущелье – это чертова дыра! Белая смерть…

К входу в бар подошла высокая роскошная девица с коротко остриженными волосами, пышной грудью, едва прикрытой тонкой маечкой, в обтягивающих джинсах.

Седой увидел ее, поперхнулся, бросил: «Я сейчас» и пошел к стойке. Влад тоже встал, подошел к официантке и что-то прошептал ей на ухо. Та засмеялась, махнула рукой и согласно кивнула.

– Склеил… Вот зараза! – покачал головой Борис.

– Слушай, а что там про Ущелье?

– Ущелье? Там все просто как ребус. Огромная трещина в земле, километров на пятнадцать тянется. И невысокая горная гряда. Говорят, по дну Ущелья течет речка, но толком никто не знает. Последний раз туда ходили туристы и исследователи еще до войны.

– А почему Ущелье Белых Духов?

– Потому что там и днем, и ночью туман стоит. Белый, как молоко. Ветер, дождь – по барабану. Туман, все! И вой. Словно стая волков.

– А отчего туман?

Борис смотрел мимо Нэда на вход бара. Седой о чем-то разговаривал с девицей, лицо было хмурым, недовольным. Если память не изменяет, эта особа – его бывшая любовница, полгода назад уехавшая сюда, в Сухан. Болтают, чуть ли не к самому Самасу. Если это правда, Седому не позавидуешь. Инград за свое голову любому оторвет. Впрочем, Седой и сам мужик крутой, не зря сколотил команду водителей и теперь диктует условия работы главарям банд. Но с Самасом лучше не связываться. А девица, видимо, решила вернуть былое. Дура набитая…

– Туман почему?

– А? Туман? Раньше утверждали, мол, термальные источники бьют. Грязевые, газовые… не помню. И что-то с атмосферой не лады… Обвалы на горных дорогах частенько… Местные старожилы говорят, когда-то Ущелье называлось Белым Погостом.

– Поэтому там не ездят? Но ведь это домыслы, сказки. Подумаешь туман.

– Туман, вой, визг. Идешь с приятелем, оглянешься, а его уже и нет. Исчез. Еще метров двадцать пройдешь, а он тут как тут.

– Но главное не это… – Водитель отхлебнул пива, перевел наконец взгляд на соседа. – Раньше через Ущелье катались, хоть и с опаской, часто. А последние три года словно действительно Белый Дух пришел. Кто-то есть там.

– Кто?

– Хрен его знает. Раньше это была территория Тивера и Милорада из Ушкура. Они поехали разбираться. Потеряли половину боевиков и отступили. Сами не трепали, но слух прошел, будто там засела отмороженная банда и запретила всем лезть в Ущелье. Милорад ушел, а Тивер потом наладил с ними кое-какой контакт. Платит за провоз караванов, а те пользуются его территорией. Мутное дело. Но теперь все грузы из Ламакеи идут через паромную переправу у Ушкура или через мост Желтых Песков. Потом сюда… Цены взлетели, паром едва ползает, мост вот-вот рухнет. Иногда шальные караваны проскакивают через Ущелье, их не трогают. Но треть машин исчезает.

– Засады?

Борису надоело рассказывать прописные истины.

– Никто не знает. Вроде не нападают, с другой стороны… Я один раз прошел, с меня хватит. Вон на макушке клок седых волос – привет из Ущелья.

Подошел Седой, мрачный и недовольный. Услышал конец разговора, добавил:

– Ущелье – как ругийская рулетка. Не знаешь, когда и выстрелит. Дважды ходил, может, еще пойду. Но только за хороший куш.

Что-то в его голосе заставило Бориса вздрогнуть. Он хрипло выдохнул:

– Кто?

– Мирослав и Збышек.

– Мирошка? Как?

– Да-а!.. – Седой перелил из кувшина в кружку пива. Поднял ее над столом и стал смотреть сквозь стекло на янтарную жидкость. – После Косого хребта пошли вдоль Ущелья. Там дорога ныряет метров на тридцать и делает резкий поворот. Проскочили шесть грузовиков и четыре джипа охраны. А трейлер Мирослава исчез.

– А последняя машина?

– «Мустанг» выехал через минуту. У боевиков глаза круглые, пальцы на спусковых крючках, трясутся. Говорят, словно порыв ветра, визг и… все. «Союр» снесло. Ни шума, ни удара. Слизало с дороги.

– Пять джипов охраны? – спросил подошедший Влад. – Что вы везли, Седой? Целок? Говорят, духи жрут кровь девственниц.

– Длинные языки они жрут.

Нэд почувствовал легкий озноб, словно после купания вылез на ветерок. Странная картинка пронеслась в голове, словно клок тумана проник в бар. Стало странно неуютно, тревожно и… приятно.