За гранью восприятия - Фомичев Алексей Сергеевич. Страница 18

А рассказывали только трое офицеров! Что скажут двадцать? Сорок? Сто?..

Но у меня в голове кипело сильнее, чем у парней. У меня за спиной почти два года своей войны. Большой опыт командования. У меня за спиной полномасштабная война, пусть и скоротечная, и пусть я воевал не на передовой, а чистил тылы!

И я знал, как может быть построен процесс и что можно получить при грамотном планировании, исполнении и бережном отношении к армии и полиции. Поэтому рассказы офицеров вызывали у меня дикое чувство ирреальности происходящего. Этого не может быть! Этого не должно быть!

Но вот они, трое фронтовиков, трое офицеров, прошедших весь этот ад, выживших вопреки всему. Они не врут и не сочиняют. Выходит, там и вправду происходит нечто, напоминающее целенаправленную бойню с обеих сторон!

Некоторые моменты меня сильно заинтересовали, и я задал несколько наводящих вопросов. И, наверное, слегка переборщил. Потому что в какой-то момент сидевший во главе стола майор – Дмитрий Усольцев – вдруг вскинул голову и совершенно трезвым голосом спросил:

– Ты что – воевал?

– То есть? – удивился я.

– Спрашиваешь о том, чего гражданский знать никак не может. Вот и говорю – ты воевал. Где?

Серега, видя, что майор насел на меня, примирительно сказал:

– Все мы где-то когда-то воевали. То там, то здесь.

– Это как понять? – посмотрел на него один из капитанов – Николай. – В Приднестровье, что ли? Или в Югославии?

– Так… Бывали… – неопределенно протянул Марк. – Мимо проскакивали.

– Да ладно, мужики, – примирительно произнес третий офицер – Игорь. – Нашли тему. Все выпускники дурки [10] последних двадцати лет где-то когда-то воевали.

Майор еще несколько секунд буравил меня пристальным взглядом, потом разлил водку по стаканам.

– Ладно. Я в ваши дела не лезу. Раз воевали, значит, воевали. Давайте за мир, мужики! Чтобы больше похоронок не писать и «двухсотых» домой не отправлять!

…Разъезжались мы после двадцати двух часов. И хотя выпито было немало, но пьяным себя никто не ощущал. Напряжение от тяжелого разговора напрочь перебило алкоголь, даже голова не шумела.

– Хреновые дела творятся там, – вздохнул Марк, когда мы ехали в метро (машины мы предусмотрительно оставили на стоянках). – Если дело так и дальше пойдет, в армии никого не останется.

– В армии и так уже никого не осталось, – угрюмо буркнул Серега, отсутствующим взглядом глядя на схему метрополитена. – Разваливать нечего. Просто добьют последних солдат и офицеров, и все.

Повисла пауза. Мы сидели в углу вагона, незряче глядя перед собой. Мимо сновали пассажиры, коверкая язык, ныл попрошайка, стайка молодежи обсуждала новый фильм, какой-то пьяный мужик нудно гудел на ухо дородной тетке, сидящей напротив нас. Обычная суета и толкотня московского метро, на которую никто никогда не обращает внимания, сейчас вызывала отвращение. Галдят, жуют, пьют, шевелят губами… Словно никто и не слышал ни о Чечне, ни о тысячах погибающих там людей. Всем все по фигу! Словно на другой планете живут.

– Артур, – подтолкнул меня Серега. – Что, по-твоему, в первую очередь бросается в глаза в этой… войне? Если не трогать политику.

– Масштабы, – почти сразу ответил я. – Странности управления. Туда согнали массу различных подразделений со всей России, зачастую сборную солянку, создали сводные полки, бригады, дивизии. МВД, армия, ФСБ… Много генералов, мало войск. Обученность и снаряжение которых вызывают ступор. По-хорошему для полной зачистки такой территории хватит двух полнокровных армейских корпусов, дивизии внутренних войск, ну и трех сводных полков всяких там СОБРов, ОМОНов… Ну и разумеется, средства усиления. Авиация армейская и фронтовая, артиллерия ствольная и реактивная. Кроме того – хорошая разведка. Войсковая, агентурная, электронная, радиотехническая, космическая… всякая. Жесткий режим зоны конфликта, отсутствие третьих лиц, режим прифронтовой полосы. Чтобы ни один комар ни в одну, ни в другую сторону…

– Если всю армию прошерстить, может, на два корпуса сил и народу наберется, – невесело усмехнулся Марк.

Я кивнул и, видя, что Сергей продолжает слушать, добавил:

– Командовать должен кто-то один. Армейский генерал на уровне командарма. Остальные, даже из других ведомств, – в подчинении. И больше никаких шишек… тем более из Москвы.

– Ну да! – усмехнулся Марк. – А под ногами толкаться, водку жрать и щеки надувать кто будет? А мешать?

– Я же говорю – если без политики…

До конца поездки никто больше не проронил ни слова. И только на выходе, когда до стоянки машин было совсем недолго, Сергей сказал:

– Все идет, как и предсказано. Внутренний конфликт, напряженность в верхушке власти, разногласия, равнодушие народа, как равнодушие коров на бойне… За этим последует новый виток развала страны. Кризис, а то и не один… А потом…

Он замолчал, отряхнул рукав куртки и посмотрел на нас.

– У нас в запасе не так много времени.

– Чтобы слинять отсюда?

– Чтобы осесть на новом месте. Чтобы слинять, надо несколько дней. Максимум неделя. А вот закрепиться там…

– И что нам теперь делать? – поинтересовался Марк. – Хоть ты тресни, но заработать действительно нормальных денег у нас здесь пока не выходит. Действовать бандитскими методами – встать на скользкий путь. Не ясно, куда он приведет.

– Есть еще один вариант, – вставил Серега. – Один раз уже прозвучало предложение идти инструкторами к наемникам. Желающих повоевать за звонкую монету достаточно, худо-бедно, их надо готовить. Золотых россыпей не обещают, но это может быть первым шагом на пути к будущему.

– Или последним, – покачал я головой. – Те, кто стоит за наемниками, не любят оставлять следы. А мы, как ни крути, – люди со стороны. Можем распустить языки. Так что решение проблемы будет радикальным – в расход.

– Все может быть, – после паузы произнес Сергей. – Все… Я пока не вижу выхода из положения. Ни сейчас, ни в обозримом будущем. Пока все глухо.

Мы с Марком переглянулись и одновременно пожали плечами. Мрачное настроение Сергея было в диковинку. Обычно он более спокоен и сдержан. Что на него нашло?

Тот поднял голову, глянул на нас и скривил губы.

– Надо думать, что делать. Искать пути, способы. Я пришел к выводу, что чем дальше, тем меньше у нас будет шансов нормально уйти и осесть на новом месте. В запасе не больше полугода. А потом…

– Что потом? – спросил Марк.

– Не знаю… возможно, придется использовать силовой вариант ухода. Он крайне нежелателен, но… – Его голос упал до шепота: – Но, может, это будет последний шанс.

Сергей редко когда ошибался и никогда не говорил, не подумав. Не рубил с плеча, всегда взвешивал слова и поступки. И сейчас, когда он это произнес, нас с Марком прошиб озноб. Серега не пугал, он предсказывал. И от этого было вдвойне паршиво.

Я привык не сгущать краски, и слова Сергея воспринял несколько… менее трагично. Думал, это перебор. Думал, обойдется…

Зря думал…

Через день меня в академии отловил Андрей. Мрачно бросив «привет», спросил:

– Есть полчаса?

– Есть.

– Тогда давай через десять минут на стадионе. Наши уже там.

– Иду, – кивнул я, недоумевая, с чего это он так суров.

В академию я забежал показать черновики диплома своему куратору профессору Салтыкову. До защиты оставалось не так много, и я хотел засесть за чистовое оформление. Профессор просмотрел расчеты и графики, полистал тетрадку и дал добро.

Обрадованный, я уже хотел уезжать – через полтора часа тренировка, – а тут Андрюха. Что у него еще?..

Четверка скитальцев сидела на последнем ряду скамеек. Вернее, сидел Денис. Оксана стояла рядом, выставив вперед довольно большой живот. Лена перетаптывалась около них, поглядывая на противоположную сторону футбольного поля, где прыгали несколько человек в спортивной форме. Андрей смотрел на друзей, изредка кидая взгляды на дорогу. Ждал меня.