Серая Орда - Фомичев Сергей. Страница 10

— И чем живёшь без гостей? — участливо спросил Рыжий.

— Да так, охотой, бывает, промышляю. Овощ всякий ращу — на зиму запас делаю. Да вот, конюшенный княжеский живёт, дай бог ему здоровья. Редко, но бывает, и местные мужики заглядывают.

— Добавь ещё, — Рыжий протянул хозяину кувшин. — И что совсем с постояльцами туго?

— Туго, — хозяин зачерпнул ковшом и, наполнив кувшин, вернул его Рыжему. — Последний раз недели две назад останавливались. Дня на три. Странные какие-то. Монахи, а верхом путешествуют. Вроде и дел здесь никаких быть не может у монахов-то?

— Ага, странно, — кивнул Рыжий.

— Вот и я говорю. Окрест, до самых Сельцов, ни одного православного жилища. Ни монастыря, ни церквушки какой. Чего им тут делать?

— Может это и не монахи вовсе? — предположил Рыжий, прихлёбывая из второго кувшина уже не спеша.

— Да нет, вроде монахи. Молились поутру и вечером усердно. И говор у них церковный. Знаешь, такой на греческий лад.

— А селяне что про них говорят?

— Ничего не говорят. Монахи в село и не совались. Ездили куда-то каждый день по дороге. То в одну сторону, то в другую, то поворачивали на Кусмор и Сосновку. С людьми не говорили. Даже со мной только о постое и еде, а с ним, — хозяин кивнул на конюшего. — И вовсе парой слов не перекинулись. Заплатили, правда, хорошо, не жалуюсь.

Помолчали немного. Рыжий решил спросить о деле.

— А княжьего сына давно здесь не видел?

— Александра?

— Нет, младшего, Варунка.

— Ой, давно, — хозяин почесал голову. — С весны прошлой не видел. Да он нечасто в наших местах появляется. Только со старым князем если. А чего спрашиваешь?

— Да так.

— А-а…

Воевода вышел во двор по нужде, за ним, поднявшись из-за стола, потянулись и остальные. Пора было в путь. Дуболом расплатился за всех, поторопил Рыжего. Вышли, разобрали коней и отправились дальше.

До полудня проскочили Полянки, где перешли бродом Унжу. Спустя час показались укрепления Елатьмы.

Крепость здесь возвели поменьше, чем в Мещёрске. И хотя стояла она над крутым и высоким берегом, против серьёзной осады казалась слабоватой. Разбойников сдержать хватит, а от настоящего врага не упасёт. Ну не для того и строили. Несколько дней продержится и то ладно. Мещёрску и дня достаточно, чтобы подняться.

В городе разделились. Дружинники отправились навестить сослуживцев, Рыжий с Тарко осели в знакомой уже по прежним приключениям корчме, а чародей отправился на окраину к Мене.

Сокол постучал. Услышав приглашение, открыл дверь.

Ещё ни разу ему не довелось застать молодую ведунью врасплох. Вот и теперь, войдя в дом, он обнаружил завидную чистоту и порядок. Не случилось у Мены и посетителей.

— Здравствуй, чародей, — улыбнулась девушка. — Вижу, конь под окном стоит. Значит, по делу пришёл? Или всё же по пути заскочил, по старой дружбе?

— И по делу, и по дружбе, и по пути, — ответил Сокол. — А по пути куда, сам не знаю. Вот может быть, ты подскажешь…

Мена поставила перед гостем квас и развернула тряпицу с тёплыми ещё пирожками.

— Поешь с дороги-то.

Сокол укусил пирожок, запил квасом и перешёл к делу.

— Сын у князя потерялся. Не сам собой, понятно. С чьей-то помощью. Вести важные вёз, да исчез по дороге. Здесь где-то, между Муромом и Мещёрском.

Я его найти попытался, но время ушло. Вторая неделя к концу подходит. Узнал только, что жив пока княжич. Надеюсь, ты больше узнать сможешь. Знаю, сильна ты, Мена, в поисках вещей утерянных и людей пропавших. Потому, первым делом к тебе и заехал.

— Который из сыновей Ука потерялся? — спросила Мена. — Неужто наш Александр?

— Нет, младший, Варунок, — Сокол протянул золоченый пояс. — Вот его вещица. Может, отзовётся тебе, укажет путь…

— Да видела его как-то, — припомнила ведунья. — Тихий такой мальчик, черноволосый и почти без усов.

— Он самый.

— Что ж, — сказала Мена. — Постараюсь тебе помочь. Тебе и князю.

Достав большое серебряное блюдо, она зачерпнула из печи немного тлеющих угольев. Поверх них положила пучок сухой травы, отчего трава принялась дымиться, но не вспыхнула, так как девушка оросила её пахучим настоем из ковшика. Блюдо ведунья обложила поясом.

Сокол отошёл в угол, чтобы не мешать, да и не попасть ненароком под неизвестные чары.

Ворожба девушки внешне походила на его собственную, хотя на самом деле между ними было мало общего. Сила, к которой обращалась Мена, чародею не нравилась. Не пугала, не подавляла, просто отталкивала. Он вообще не любил использовать внешнюю силу, рассчитывал только на себя. Не всегда это вело к успеху, но неизменно позволяло Соколу сохранить свободу, которой он дорожил больше всего прочего. Мену же, казалось, никакие чуждые силы смутить не могли. И Сокол признавал, что девушка при том не потеряла ни толики свободы.

Ведунья долго гадала, положив руки на пояс. Сидела, закрыв глаза, бормоча под нос какой-то свой заговор. Скоро она стала покачиваться из стороны в сторону, и Сокол заметил, как подрагивает её щека. Так продолжалось около часа, после чего все резко закончилось. Потерев пальцами виски, она сказала:

— Очень трудно было разыскать мальчика. Мешала чужая ворожба, какая не понять мне. Видела княжича в крови, бредущего по лесу, трясцой пораженного. Видела воев комонных в ризах чёрных с крестами серебряными, с мечами харалужными. Недобрые то воины. Мнихи оружные. Княжич жив, но в жару. Лежит где-то в месте укромном. За ним ухаживают, его охраняют. Не друзья охраняют — монахи. Больше не видела ничего.

Мена встала, протянула чародею пояс и залила угли.

Вооруженные монахи дело для здешних мест необычное, если не сказать исключительное. Сокола это сразу насторожило. Христианские иерархи в местные дела не лезли. Строить монастыри и церквушки им, понятно, никто не запрещал, в тех местах, конечно, где их паства селилась, да в крупных городах. Но и местные святыни — будь то мещёрские и марийские керемети или мордовские капища — разрушать православным не позволяли.

То, что Варунок попал в лапы воинов церкви, с одной стороны являлось вестью доброй, хотя бы потому, что положило конец догадкам и сомнениям. С другой же — подтверждало опасения старого князя о московском следе. Враг более чем серьёзный. И старый, и новый одновременно. С Москвой вражда давняя, а вот монахи с мечами впервые появились.

Впрочем, поправился Сокол, однажды ему довелось пересечься с оружным чернецом. Мельком. Когда тот навещал колдуна в тайном лесном городке. В то время у чародея иных забот хватало, и теперь он жалел, что не догадался присмотреться к монаху пристальней.

— Возьми за помощь, — Сокол протянул Мене гривну. — Может так статься, что видение твоё нам сильно поможет в поисках. Подумать есть над чем.

— С тебя плату не возьму, — ведунья наклонила голову.

— Это не с меня плата, а с князя, — возразил Сокол. — Так, что бери, не спорь.

Он положил серебро на стол.

— Боюсь только, пропажей дело не кончится. Варунок про большую угрозу весть вёз. Не только князьям, всей стране…

— Дай знать, если помощь потребуется, — Мена улыбнулась. — Да и просто так заезжай, не хоронись за делами…

Сокол подъехал к корчме, когда весь отряд уже собрался. Дружинники славно повеселились с товарищами по княжеской службе, немного развеялись в городе и выглядели вполне довольными жизнью. Пошатываясь от обилия пищи и выпивки, вышел из корчмы Рыжий, а когда забрался в седло, понял, что перебрал и с тем и с другим. Дружинники, глядя на него, зубоскалили — они-то учёные были и в дорогу пузо сверх меры не набивали. На скаку не больно сподручно нужду справлять, а товарищей остановками дёргать за хамство считалось. Сокол и вовсе остался почти голодным, поэтому жевал на ходу кусок телятины, припасённой для него Тарко.

Время Сокол потратил не зря, но всё же потратил. Вернуться на Муромскую дорогу до темноты, они никак не успевали.