В плену королевских пристрастий - Колесова Марина. Страница 2

— Я могу сейчас, пока, Вы не объяснили смысла предложения отказаться?

— Можешь… я отпущу… — едва заметно кивнул король, — только не забудь, я злопамятен, и то, что я почти не мстил тебе тогда, объясняется лишь одним…

— Я знаю чем, не надо объяснять, — прервал его герцог и после небольшой паузы добавил: — К тому же, как я понял, сейчас речь идет о будущности моих дочерей.

— Да, — глубоко вздохнув, согласно наклонил голову король, — я верну в твои владения все графства, которых лишил тебя, а твоим дочерям то положение в обществе, которого они достойны, и не только это… Ты будешь приближен ко двору, у тебя будет все… все, о чем только можно мечтать… Кроме одного: свободы действий. Но ее, как ты должен понимать, нет ни у кого, даже у меня…

— Я должен стать супругом Вашей фаворитки? — глядя в глаза королю, напрямую спросил герцог.

Король не отвел глаз.

— Я бы очень хотел сказать тебе «да» уже сейчас, — тихо проговорил он. — Однако отвечу честно: пока она не моя. Но я буду добиваться ее, и ты поклянешься, что не только не будешь мне мешать в этом, но и поможешь… Иначе… иначе… я найду способ отомстить, в первую очередь твоим дочерям, — в его глазах мелькнуло жесткое, тяжелое выражение.

— А если у нее хватит сил противостоять и Вам, и мне?

— Предоставь это мне. Ты будешь лишь четко следовать моим указаниям. Да, и еще… ты пообещаешь, что не будешь ни в чем ограничивать ее… решать все будет она, а также поклянешься, что ваш брак будет лишь номинальным, я надеюсь, ты понимаешь, о чем я.

— А если она потребует от меня исполнения супружеского долга?

— Не потребует… А если все же потребует, откажешь. Ведь заставить тебя она не сможет.

— Вы хотите, чтобы я предоставил ей полную свободу… А если, воспользовавшись ею, она предпочтет Вам кого-либо другого?

— Герцог, тебе до этого не должно быть никакого дела, — король усмехнулся и, наконец, сел в кресло напротив него. — Твоей супругой она будет лишь номинально, и никаких прав у тебя на нее не будет… и ты знаешь об этом заранее… и согласишься с этим, потому что иначе твои дочери в лучшем случае закончат свою жизнь в монастыре, уж я постараюсь… поверь мне.

Король помолчал немного, а потом спросил:

— Так ты согласен?

— Вы не оставили мне выбора, государь… — герцог отвел взгляд. — Только как же Вы будете, лишив меня чести, полагаться на мое честное слово?

Король вдруг рассмеялся и откинулся на спинку кресла:

— Алекс… герцог, позволь я буду так тебя называть… Раз уж быть тебе моим ближайшим придворным.

Герцог лишь кивнул.

— Так вот, Алекс, я давно никому не верю… Этот разговор с тобой и твоя клятва — скорее дань твоим понятиям о чести, чем моим… Тебе проще сдержать такую клятву, чем выполнять все то же из-за страха и опасений о судьбе дочерей. Они ведь все будут жить при дворе, или там, где пожелает твоя будущая супруга, но в любом случае ни одной я не позволю покинуть пределы государства, моего государства, заметь… Я понятно объяснил?

— Да, Ваше Величество, — Алекс Тревор покорно склонил голову. Он принимал условия сделки. Восемь лет суровой нужды, если не сказать, нищеты, и ответственность за судьбу дочерей сломили его. Поэтому сейчас потенциальная измена неизвестной ему будущей супруги, казалась ему чем-то несоизмеримо малым по сравнению с возможными злоключениями собственных дочерей, которые и так настрадались из-за его решения отстоять честь их матери. Он отчетливо осознавал, что стоит только королю сделать знак начальнику охраны, как тут же какой-нибудь отряд стражников ворвется в его родовой замок, после чего его дочерям останется лишь посочувствовать…

— Тогда я жду твоей клятвы.

— Я клянусь, мой государь, что не посягну на честь моей будущей супруги и предоставлю Вам и ей полную свободу действий, — герцог Тревор клятвенно поднял руку.

Король величественно поднялся с кресла:

— Пойдем, я представлю ее тебе…

Они долго шли по коридорам полутемных анфилад дворца. Вытягивающаяся при их приближении стража услужливо распахивала двери. Наконец они подошли к массивной двери, у которой стояли два охранника.

— Ее Светлость ела сегодня что-нибудь? — спросил король вышедшую служанку.

— Нет, Ваше Величество, — присела перед ним та и, низко склонившись, всхлипывая, добавила: — Сегодня тоже нет… Я уговаривала, я плакала и говорила, как Вы велели, что меня накажут, если она не поест, но она так и не поднялась с колен, ни словечка не сказала и не взяла ничего. А ведь уже десятый день пошел…

— Понятно… — мрачно протянул тот и, рывком распахнув дверь, вошел.

Герцог вошел следом. У дальней стены на коленях перед распятием, спиной к ним стояла женщина в платье жемчужно-серого цвета, с распущенными каштановыми волосами, которые, словно тяжелый, блестящий плащ, струились по ее плечам и спине до самого пола.

— Все молишься? — плотно закрыв массивную дверь, спросил у нее король. — Надеешься, что если будешь голодать, молитва будет действеннее?

Та медленно поднялась с колен и обернулась, мельком взглянув на герцога Тревора, который тут же пораженно замер, так она была прелестна. Высокий умный лоб, коралловые губы, изысканный излом бровей, подчеркивающих большие, миндалевидные, темно-синие глаза, в бездонном и завораживающем взгляде которых легко можно было утонуть. А когда она повернулась к королю и мелодично заговорила, Алекс Тревор понял, что его сердце окончательно пленено и застыл не в силах ни пошевелиться, ни оторвать от нее взгляд.

— Мой государь, я действительно молилась, и молилась о Вас. Я молилась о Вашем здравии и о том, чтобы Господь просветил Вас и направил Вас на путь истинный. Чтобы Вас оставили дурные мысли и всю Вашу энергию Вы могли бы потратить на благо Вашего государства.

— Если все так, как ты говоришь, что ж ты не ешь ничего? — король шагнул к ней ближе, — Чтобы досадить мне? Чтобы меня заставить принять твои условия? Что ты еще хочешь?

— Ваше Величество, я не прошу ни о чем, — красавица печально покачала головой.

— Тогда что? Ты не можешь простить мне казнь твоего супруга? А как же христианское всепрощение?

— Мой государь, Вы — король и были вправе поступить так, как поступили. И Вы лишь перед Богом будете держать ответ за содеянное. Не мне судить Вас, и не вправе я осуждать Вас. Только если Вы думали, что казнь моего мужа освобождает меня от клятв, данных ему, Вы ошибаетесь. "В горе и в радости, в болезни и в здравии", я обещала быть вместе с ним. И раз Вы посчитали его преступником, нарушившим закон и достойным казни, то значит, и я достойна лишь этого, поэтому я жду лишь ее.

— Нет, герцогиня. Вы, может, неплохо знаете Священное писание, но плохо знаете закон, — мрачно усмехнулся король, переходя на официальный тон общения. — По закону как единственная представительница и наследница рода Тоддов, у которой не было детей от герцога Риттенберга, Вы обязаны повторно выйти замуж, чтобы иметь возможность родить наследника. Вы не захотели стать моей супругой и заставили меня отказаться от мысли склонить королеву к добровольному уходу в монастырь, но я нашел Вам другого супруга. Он не менее знатного рода, чем Ваш, и по закону Вы не можете ему отказать, если согласен я. А я согласен. Поэтому завтра вечером будет свадьба. Вы христианка и обязаны повиноваться закону, не так ли?

— Да, Ваше Величество, — она потупилась и, немного помолчав, тихо добавила: — Я выйду замуж, раз это требование закона.

— И если сейчас же Вы не начнете хоть что-то есть, то я при Вас прикажу мучительно казнить служанку, столь скверно Вам прислуживающую, что Вы даже отказываетесь от еды.

— Хорошо, я буду есть, раз Вы на этом настаиваете…

— Вот и славно, — мрачно проронил король, — прикажите служанке принести Вам еду. Утром Вам принесут свадебное платье. Вы должны завтра выглядеть достойно. Свадьба не такое частое событие.

— Да, мой государь, — герцогиня покорно склонила голову.