Кровь и память - Макинтош Фиона. Страница 112

— Ты удивительное создание! Второго такого я не встречал за всю свою жизнь. Только ты способен подарить миру надежду на лучшее будущее. Я отойду в Царство Шарра спокойно и радостно, зная, что именно тебе передал свою волшебную силу. Я горд знакомством с тобой. Ты прав, никто из нас не может ничего знать наверняка.

Его слова, в свою очередь, до слез взволновали Финча, который отнюдь не был храбрецом и не горел желанием стать спасителем мира, мечтая о тихой, спокойной жизни. Мальчик обнял старого колдуна, вложив в объятия всю свою любовь и жалость к нему, свое горестное осознание того, что они оба в равной степени страдают от его волшебного дара.

— Сколько времени у нас осталось? — первым нарушил затянувшееся молчание Финч.

Ощущение было такое, будто он уже передал мальчику тяжкую ношу своего дара. При мысли об этом Элизиусу сделалось грустно, но что он мог поделать? Выбора не осталось.

— Очень мало. Сейчас, уже совсем скоро, я передам тебе мой колдовской дар.

— И после этого умрете?

— Да.

— Значит, пора начинать?

— Пора, сынок, — нежно ответил Элизиус.

Эпилог

Тело Аледы Фелроти было помещено для поминальной службы в небольшую церковь Веррила. Попрощаться с покойной герцогиней пришли те, кто знал ее при жизни. Отец Парин прочитал последнюю молитву во обретение бренной плотью усопшей вечного покоя. Ему помогал Пил — в нужный момент он зажигал по новой свече: одну для головы, по свече на руки и ноги, одну для души. Гореть им предстояло до тех пор, пока сами не погаснут, после чего душа покойной окончательно перенесется в Царство Шарра.

Лекарь Герильд, командующий Лайрик и канцлер Крелль заняли места на скамье позади королевы. Справа от Валентины сидел юный герцог Крис Фелроти, слева — Элспит. Из всех присутствующих на траурной церемонии она одна-единственная не смогла сдержать слез. Девушка всем сердцем полюбила Аледу и не хотела скрывать свое горе; трагическая кончина герцогини потрясла ее до глубины души.

Чтобы как-то успокоить гостью, Валентина обняла ее за хрупкие плечи.

— Я подарила Ромену точно такой же носовой платок, — прошептала она и протянула ей изящный квадратик тонкой материи, украшенной вышивкой. — Непременно сохрани его. У обоих моих друзей теперь по такому платку.

Элспит была настолько растрогана, что не нашла слов и лишь благодарно кивнула. Позже, когда молитва закончилась, а свечи превратились в лужицы воска, Элспит шепнула королеве:

— Я задержусь, немного побуду с Крисом.

Валентина улыбнулась и ответила ей кивком.

— Прости, мне нужно идти. Дела не ждут, — шепотом сообщила она и поднялась, чтобы уйти. Присутствующие тотчас склонились в поклоне. Стоило Валентине шагнуть за порог церкви, как советники тотчас бросились за ней вдогонку.

— Думаю, мне нет необходимости напоминать вам о том, что события последних дней должны оставаться в тайне. И смерть Аледы Донал, и присутствие в нашем королевстве герцога Криса Фелроти и Элспит, — сказала Валентина.

Крелль открыл было рот, чтобы возразить, но королева перебила его.

— Я понимаю, наивно надеяться на то, что жители Брэкстеда будут хранить в тайне мой приезд в их город, да и некоторые наши аристократы видели Криса и Элспит. На что нам стоит сказать, будто наши гости уже покинули Бриавель. Надеюсь, в Брэкстеде все слухи скоро затихнут.

Крелль побледнел. Королева, от которой это не укрылось, нахмурила брови, но поскольку канцлер промолчал, она продолжила:

— Наши уважаемые моргравийские гости пробудут у нас столько, сколько сочтут нужным. Распространяться об их пребывании не следует. Надеюсь, вам это понятно?

Все кивнули, за исключением канцлера.

— Благодарю вас, господа, — произнесла Валентина, отпуская их жестом. — Канцлер Крелль!

— Да, ваше величество?

— Попрошу вас задержаться на пару слов.

С согласия обоих монархов Джессом энергично принялся претворять в жизнь свой план, а именно взялся за создание специальной курьерской службы, обеспечивающей сношения между Веррилом и Перлисом. В срочном порядке вдоль дорог были построены домики для ночлега, в которых размещались запасы еды и питья, что означало возможность полноценного отдыха и продолжения пути на свежем, полном сил скакуне. Обмен королевскими посланиями — письменными, а в отдельных, щекотливых, случаях и устными — в таких местах значительно облегчал переписку между монархами. Таким образом она ускорялась примерно вдвое.

Благодаря этому нововведению послание канцлера Бриавеля канцлеру Моргравии было получено быстро, и именно его обсуждали Селимус и Джессом в личных покоях короля. Оба были чрезвычайно взволнованы.

— Прочитай еще раз! — приказал Селимус.

Если бы этого потребовал кто-то другой, Джессом непременно заявил бы, что от повторного прочтения содержание письма не изменится ни на йоту. Однако в данном случае он вовремя воздержался от язвительного высказывания и сделал то, что потребовал Селимус.

— Он поступил правильно, сообщив нам об этом, ваше величество, — добавил канцер, закончив читать вслух письмо.

— По всей видимости, Валентине неизвестно о его послании. Она ни за что не позволила бы ему написать такое. Нет, он сделал это на свой страх риск. Крелль явно напуган.

— Вы имеете в виду возможные последствия?

Селимус провел рукой по густым блестящим волосам.

— Мне кажется, что все гораздо проще. Крелль и Лайрик, судя по всему, очень хотят, чтобы наша свадьба состоялась и прилагают к этому все мыслимые усилия. Они много говорили об этом во время нашего визита. Бриавельцы хотят мира так же, как и мои подданные, но эти двое, и Крелль в особенности, хорошо понимают, что Бриавель не сможет дать нам отпор в будущей войне. Дипломатия — их главное оружие.

— Да, я понимаю это, — ответил Джессом, уяснивший все что нужно еще с первого прочтения и теперь старавшийся успокоить короля, дабы мысли Селимуса как можно скорее приняли желаемое направление. Он давно обучился этому сложному искусству. Когда король приходил в ярость, пострадать могли многие люди, а этого Джессому никак не хотелось.

— И еще этот гнусный ублюдок, которому следовало умереть! — с отвращением процедил Селимус. — Мало того, что он ухитрился избежать смерти, так теперь кичливо величает себя герцогом Фелроти. Я не говорю уже об этой паршивой моргравийке, нагло прилепившейся к Валентине и отравляющей ее слух всякими глупостями. Им все доподлинно известно.

— Не все, сир. Они еще не успели сопоставить все те сведения, которые известны им по отдельности, — заверил его Джессом, зная тем не менее, что слова короля соответствуют истине.

Пусть Валентина молода и неопытна, но она выросла в семье здравомыслящего монарха, и если первые впечатления верны, у этой женщины незаурядный ум. Вот поэтому-то, вне всякого сомнения, канцлер Бриавеля и поспешил совершить немыслимый поступок — отправил личное послание в Моргравию. Королева наверняка в ужасе от того, что сообщили ей моргравийцы.

Джессом налил Селимусу в кубок вина.

— Нам пока почти ничего не известно о молодом герцоге Фелроти, ваше величество. Он может нам пригодиться каким-нибудь совершенно непредсказуемым образом, — озвучил он собственные мысли.

— Верно, — согласился король, беря кубок. — Но мне кажется, что в данный момент Валентина не хочет выходить за меня замуж. Как ты полагаешь?

Джессом с мрачным видом кивнул. Что ни говори, а Селимус прав.

— Согласен, ваше величество.

— Значит, если она не желает подчиниться добром, я силой отберу у нее Бриавель.

К подобному заявлению Джессом был не готов.

— Война, ваше величество?

— По крайней мере недвусмысленная угроза войны. Валентина отнюдь не глупа и прекрасно поняла наши завуалированные угрозы. Ей известно, что поставлено на карту. Не стану скрывать, брак с Валентиной — наиболее легкий и практичный способ присоединить Бриавель к Моргравии, но если она не видит смысла в нашем брачном союзе, я дам ей понять, что она мне не ровня. И при этом совершенно не важно, во что научил ее верить отец.