Кровь и память - Макинтош Фиона. Страница 54

Глава 20

Примерно в то самое время, когда Илена и Пил входили в Дорчистер Грин, Джессом стоял во дворе замка, докладывая королю то немногое, что ему удалось выяснить относительно Лейен. В глубине души канцлер понимал: это все, больше ничего узнать не удастся. Однако поскольку Селимус недвусмысленно пригрозил ему, канцлер решил ублажить вздорного короля намеком на некую интригу, сделать многозначительный вид вместо того, чтобы честно признаться, что ничего нового он по сути не выяснил. В конце концов, на карту поставлена жизнь, так что если ее и отнимут, то пусть уж лучше не у него, а у какой-нибудь досужей сплетницы.

— То есть вы полагаете, что госпожа Хелин может оказаться предательницей? — резко обернулся к нему король, потрясенный сообщением канцлера.

— Отнюдь нет, ваше величество, — не моргнув глазом, ответил тот. — Если она и сообщница, то ни о чем не ведающая. И то, при условии, что за Лейен есть какая-то вина. У нас до сих пор нет доказательств ее участия в заговоре против короны. Что уж тут говорить про госпожу Хелин.

Король цокнул языком.

— И тем не менее меня не оставляют сомнения. Так что пока Аремис не убедит меня в обратном, я склонен усматривать в действиях Лейен нечто подозрительное.

Джессом ограничился кивком.

— Расскажи мне еще раз, с самого начала и во всех деталях.

И канцлер вновь начал свой рассказ. Впрочем, что ему еще оставалось?

— Итак, по вашему совету, ваше величество, — начал он издалека, как истинный дипломат, сделав вид, что не услышал угрозы в свой адрес, — я разузнал кое-что о Джорне, и мне удалось выяснить, чем занимался мальчишка в тот вечер. Проводив Лейен до ворот замка, он вернулся в ее комнату и забрал платье, которое она одолжила по случаю званого ужина.

— Откуда вам это известно? — бесцеремонно перебил его Селимус.

— Видели, как он вышел из замка и направился в Перлис, ваше величество.

Мысли короля тотчас заработали в этом направлении.

— И он, как я понимаю, шел крадучись, то и дело оглядывался?

— Отнюдь нет, сир. Причем, это известно от наших дворцовых стражников, которым в тот вечер случилось возвращаться из города. По их словам, они узнали мальчишку и принялись поддразнивать — вы знаете, за солдатами это водится.

— И?

— Они утверждают, что парень никуда не торопился. Более того, он сам сказал им, что ему поручено отнести платье в дом госпожи Бенч. Из того, что мне рассказали, видно, что он не делал секрета из своего поручения.

— Допустим. Продолжайте, — произнес король, даже не вспомнив, что по его приказу несчастного пажа замучили до смерти.

— Я поговорил с дворецким госпожи Хелин. Тот подтвердил, что паж действительно принес хозяйскую накидку и платье. Их вернули рано утром следующего дня. Арнилд — так зовут дворецкого — утверждает, что Джорн не стал задерживаться в их доме. Он лишь вручил платье, передал от имени Лейен спасибо и тотчас ушел.

— У него не было других поручений в то утро?

— По крайней мере мне о таковых неизвестно, сир.

— Понятно, — произнес Селимус и нагнулся к канцлеру, — а вот теперь вы скажете нечто важное.

— Да, сир. Похоже, что Лейен не ограничилась одной лишь устной благодарностью. Арнилд упомянул о записке, которую он почти случайно обнаружил в кармане накидки, причем позднее, когда посыльный уже ушел.

— Вот! — произнес король, который теперь нервно расхаживал взад-вперед по двору. — Вы только что сами это сказали: почти случайно. Вы не находите это любопытным? Как, по-вашему, не могла эта записка быть намеренно спрятана в кармане накидки?

В ответ Джессом лишь пожал плечами.

— Трудно сказать, выше величество. Возможно, Лейен сомневалась, что Джорн сумеет запомнить и передать устно длинное послание, разве что краткие слова благодарности.

— И что же было в этой записке? — уточнил король.

Канцлер покачал головой.

— По словам госпожи Хелин, ничего особенного. Обычные в таких случаях фразы. Она полагает, что скорее всего записка выброшена вместе с мусором.

— И вы склонны этому верить?

— Госпожа Хелин при мне потратила несколько минут на ее поиски, на тот случай, если память ее подводит. Она даже позвала Арнилда и поручила ему все как следует обыскать, что он и сделал. Но, увы, ничего не нашел.

— Что ж, вроде бы вполне убедительно.

— Я тоже так подумал, ваше величество, и потому не настаивал на дальнейших поисках.

— И как она показалась вам, когда вы разговаривали с ней?

— Само очарование. Как я уже сказал, тотчас бросилась искать записку и то и дело извинялась, что не позаботилась сохранить ее. Я не заметил в ее действиях никакого притворства.

— И тем не менее я хотел бы с ней поговорить.

— Я так и предполагал, мой король. Госпожа Хелин уже ждет вас.

Селимус криво улыбнулся, втайне довольный таким рвением.

— Пригласите ее. Пусть войдет.

При всех ее пышных округлостях, движениям госпожи Бенч нельзя было отказать в грациозности. Она отвесила королю безукоризненный поклон.

— Ваше величество, — проворковала женщина, — ваше приглашения для меня редкая честь и великое счастье.

— Входите, госпожа Хелин. Предлагаю вам небольшую прогулку в моем обществе. Мне хотелось бы показать вам мой новый сад флориан.

Тонкий ход, подумала про себя госпожа Бенч. Он знает, что я неравнодушна к дарам природы.

— О, с удовольствием, ваше величество, я польщена оказанной честью, — произнесла она вслух и мысленно поблагодарила всех богов за то, что голос прозвучал безмятежно, ничем не выдав одолевавшей ее тревоги.

Король предложил ей локоть, она тотчас взяла его под руку, и они вместе вышли из дворика и зашагали по направлению к садам, откуда доносились пьянящие ароматы цветов.

— О, сир! Это просто прелесть, — восторгалась, причем вполне искренне, увиденным госпожа Бенч. — Нет, это великолепно, я, право, не нахожу слов для такой красоты!

Селимус одарил придворную даму ослепительной улыбкой. Он понимал, что должен вести себя предельно осторожно. Супруг госпожи Бенч был весьма влиятельной фигурой при моргравийском дворе и вряд ли бы обрадовался, узнав, что с его дражайшей половиной грубо обошлись из-за какой-то там непонятной записки.

— К сожалению, работы еще не закончены, однако я рад показать вам мои сады даже в незавершенном виде, зная, что вы великая ценительница той красоты, что дарит нам всемогущий Шарр.

Король провел свою спутницу к ротонде, в которой оказался каменный стол и несколько скамеек.

— Я распорядился, чтобы нам принесли парильоновый сок. Надеюсь, вам нравится его вкус.

— О, это мой любимый напиток, благодарю вас, сир.

Госпожа Бенч полной грудью вдохнула напоенный ароматами воздух.

— Ваш сад, сир, это само волшебство. Какое обилие красок! Какая красота эти ваши флорианы! — проворковала она.

Селимус был сама галантность.

— Благодарю вас, госпожа Хелин. Мои садовники говорят, что это самые упрямые растения. Помнится, один из них сказал, что…

Король склонил голову, будто пытался вспомнить слова садовника, чем тотчас напомнил своей собеседнице покойную королеву. Те же безупречные черты лица, подумала госпожа Бенч, и ни капли тепла в холодном, как камень, сердце. Однако мать Селимуса была потрясающе, величественно красива. Ни одна женщина в Перлисе, да что там, во всем королевстве не могла сравниться с ней! И вот теперь эта порода передалась сыну. Жаль, однако, что тот не унаследовал ни черточки от своего отца.

— Вы что-то сказали? — произнес король. — Я задумался и прослушал.

Госпожа Хелин внутренне сжалась. Боже, неужели она произнесла это вслух?

— Прощу прощения, ваше величество, мне просто подумалось, что вы удивительно похожи на вашу покойную красавицу мать, — быстро нашлась она и для пущей убедительности дипломатично добавила: — Да хранит всеблагой Шарр ее светлую душу.

— О, это так великодушно с вашей стороны, сударыня, — улыбнулся король. — Мне часто рассказывали, какая это была удивительная женщина.