Вуаль тысячи слез - ван Ластбадер Эрик. Страница 18

Маретэн закричала, и в дверях тут же появился дэйрус.

— Вам лучше уйти, — сказал он, моментально поняв, что случилось.

Очень высокий и сутулый, дэйрус был не просто худым, а тощим. Глубоко посаженные глаза казались бледными и водянистыми, будто он долго смотрел на солнце. Щеки впали, как после долгой тяжелой болезни. Длинные пальцы тощих рук сплошь покрывали бурые пятна от странных жидкостей, с которыми он постоянно возился. Маретэн уже несколько раз встречалась с этим дэйрусом, его звали Кирллл Квандда.

Терреттт был быстр как молния, и все же он не мог сравниться с дэйрусом, который оказался на удивление сильным. Дэйрусу пришлось скрутить руки брату Маретэн за спиной. От его прикосновения Терреттт взвился словно ужаленный, глаза бешено вращались в глазницах, из рычащего рта вылетала слюна.

— Когда он в таком состоянии, вам опасно здесь находиться, — заявил дэйрус, пытаясь утихомирить Терреттта.

— Его зовут Терреттт, и не нужно делать вид, что его здесь нет, — довольно резко проговорила Маретэн.

В собственной резкости она ничуть не раскаивалась — слишком часто дэйрусы выплескивали затаенную обиду за то, что их считают ниже геноматекков, на тех, кто от них зависел, и вели себя с пациентами непростительно грубо. Возможно, тому способствовала пятилетняя стажировка, которую они проходили под руководством своего гэргона. Однако, несмотря на то, что дэйрусы безмерно раздражали Маретэн, ей никогда не приходило в голову пожаловаться отцу. Если не считать ежемесячных отчетов о состоянии Терреттта, она вообще почти не контактировала с отцом.

— Прошу прощения, — проговорил Кирллл Квандда, отводя Терреттта подальше от Маретэн, — но ваш брат… э-э… Терреттт не желает принимать лекарства. — Дэйрус направил спрей с лекарством, которое обычно вводилось подкожно, прямо в глаза брата Маретэн. Очевидно, из сетчатой оболочки глаза лекарство быстрее попадало в мозг. Маретэн не раз слышала о том, как отчаявшиеся наркоманы брызгают в глаза дистиллированный настой листьев лааги. Жестокое выражение постепенно исчезло из глаз Терреттта, он задышал спокойнее.

— Почему с ним такое происходит? — спросила Маретэн, вытирая с лица брата кровь и слюну.

В бешенстве Терреттт до крови искусал нижнюю губу.

— Ему сейчас нужен отдых, — сказал Кирллл Квандда, и в его голосе Маретэн, как ни старалась, не услышала злобы, — я провожу вас, и мы сможем поговорить.

Маретэн подняла на дэйруса усталые глаза. Приступ брата, казалось, лишил ее последних сил.

— Скажите, Кирллл Квандда, как долго вы занимаетесь Терретттом?

— Меня недавно перевели сюда, госпожа.

— Пожалуйста, не называйте меня так.

Кирллл Квандда испугался.

— Не понимаю! «Госпожа» — вежливая форма обращения.

— Это слово придумали мужчины для того, чтобы женщины знали свое место. Звучит унизительно. — Маретэн встала. — Мне пора идти.

Ярко освещенный коридор был устрашающе, не по-кундалиански пустым. Бледные гипсовые стены, медные крепежные детали — все выглядело невыразительно и пресно. Да, была своя привлекательность в гладкости и плавности элементов декора — их специально прорубали так, чтобы мельчайшие частицы осадочных пород распределились равномерно и в одном направлении. Натренированный глаз художницы позволял Маретэн мгновенно подмечать мельчайшие подробности. Овальные люки над головой пропускали дневной свет. Дэйрус провел Маретэн мимо палат, похожих на ту, где жил Терреттт. В некоторых из них она заметила красивые искристые облака, отмечавшие границу ионного защитного барьера. Больные беспокойно метались по палатам или напряженно смотрели в одну точку. Их пустые глаза, казалось, высасывали из Маретэн всю волю к жизни.

Бледные водянистые глаза Кирллла Квандды будто улыбнулись.

— С каждым днем Терреттт рисует все лучше и лучше, правда?

— Давайте лучше поговорим о нем самом.

Дэйрус вздохнул, будто заранее опасался, что она затронет именно эту тему.

— Мне бы хотелось чем-нибудь вас обрадовать…

В коридоре стояли другие дэйрусы и несколько вооруженных кхагггунов. Ускорив шаг, они прошли мимо палаты для буйных.

— Я бы с удовольствием сообщил вам хоть какие-то новости. — Квандда развел руками. — Но, к сожалению, мне нечего сказать. Состояние вашего брата не изменилось за десять лет пребывания в нашем заведении. Ни лекарства, ни процедуры не дают никакого результата. Приступы случаются периодически. Чем конкретно они вызваны, нам не совсем ясно, хотя основными негативными факторами остаются стресс и общее утомление.

— Понимаю, — с тяжелым сердцем проговорила Маретэн. Дэйрус не сказал ничего нового, но хотя бы потрудился преподнести это иначе, чем остальные. — Неужели необходимо постоянно пичкать его лекарствами?

— Боюсь, что без регулярных подкожных инъекций приступы приобретут неконтролируемый характер. Терреттт может поранить себя, как в том случае, после которого ваша семья определила его сюда. Нужно думать и о тех, кто будет с ним жить.

— Я очень благодарна, что его не перевели в общую палату.

— Следует признать, что это было не так легко организовать. Кое-кому из администрации… не нравится его нынешнее положение.

— А что вы сами об этом думаете, Кирллл Квандда?

— У меня дома висят две картины Терреттта.

Они дошли до лестницы — широкой, типичной для напыщенного кундалианского стиля, украшенной золотисто-черным ониксом. Ее освещало потолочное окно в форме глаза. Маретэн посмотрела назад в коридор. Настал неприятный момент прощания, она знала, что может отправиться куда угодно, а Терреттт заперт здесь навсегда.

— Что, у него вообще нет никакой надежды?

Дэйрус промолчал.

— Я отлично понимаю, что гэргоны запрещают вам разглашать какую-либо информацию о пациентах, но он мой брат, и я люблю его. У него, кроме меня, никого нет.

Кирллл Квандда покачал головой.

— Я дэйрус. Если о нашем разговоре узнают, мне придется…

— Дорогой Кирллл Квандда, помимо вас, мне никто не поможет. — Маретэн облизала пересохшие губы. — Вы говорите, что вы — дэйрус. Тогда, может быть, однажды вам понадобится моя помощь, так же как сейчас я нуждаюсь в вашей.

Маретэн потянулась и взяла Квандду за руку, а он завороженно следил за ее движениями.

— Вы не боитесь прикасаться ко мне?

— Почему я должна бояться?

Кирллл Квандда коротко рассмеялся, тут же осекся и поманил Маретэн из коридора в маленькую, тускло освещенную комнатку, уставленную запертыми металлическими шкафами. В комнатке не было ни души. Дэйрус аккуратно закрыл за собой дверь.

— Состояние вашего брата, — зашептал он, — не соответствует общепринятым принципам генной терапии. Анализы показывают, что его ДНК в полном порядке. В строении мозга, естественно, есть патология. Но когда мы пытаемся внести коррективы, ничего не получается. — Квандда взглянул на дверь, будто опасаясь, что может ворваться кхагггун или еще хуже — гэргон. — Его состояние будто постоянно изменяется для того, чтобы помешать лечению. — Дэйрус попытался улыбнуться. — Здесь кроется какая-то тайна, которую, боюсь, мы не в силах раскрыть.

— Наверняка есть какой-то… — Маретэн покачала головой. — Ведь он же, в конце концов, Стогггул и великий художник…

В этот момент зажужжал напульсник-коммуникатор Кирллла Квандды, и голос геноматекка резко и властно позвал собеседника Маретэн по имени. Дэйрус невесело улыбнулся.

— Очень жаль, но сейчас мне пора идти. Хорошего дня вам, Маретэн Стогггул. — Квандда повернулся на каблуках и быстро вышел из комнаты.

Маретэн подошла к двери и, выглянув в коридор, увидела отряд кхагггунов. Некоторые довольно небрежно держали на руках младенцев, другие охраняли группы маленьких детей-полукровок.

В зал вошел гэргон и помахал рукой. Кирллл Квандда и властный геноматекк встали во главе группы детей, которые гуськом проходили в зал, где их поджидал техномаг. «Что они делают с этими детьми?» — подумала Маретэн.

Тут-то ее и заметил кхагггун. Он подошел к ней.