Русские инородные сказки - 6 - Фрай Макс. Страница 26
— Нет…
У него были костлявые плечи, но сразу видно — сильные. В общем, конечно, самый обычный парень. Странно только, как он смотрит на нее. С теплым, настоящим мужским интересом.
— А вас как зовут? — спросил он неожиданно.
— Анна Викторовна, — ответила она, тоже неожиданно для себя, поскольку мгновение назад собиралась кисло улыбнуться в ответ и пойти дальше.
— Как важно! — сказал он. — А меня — Денис. Знаете, у моей мамы есть вырезка из старой «Литературки» — там стихотворение про зиму по имени Анна. Я его каждый раз читаю, когда сажусь за ее стол. У нее под оргстеклом лежит. Царапаное оргстекло, еще из «ящика» притащено, в семидесятые… И представляете — до сих пор лежит!
— Представляю, — сказала Анна Викторовна. Она как-то сразу увидела квартиру с этим большим столом, захламленную мебелью, книгами, дискетами, двумя-тремя поколениями компьютеров и каким-нибудь полудиким котом, который обитает в джунглях — на верхушках шкафов и серванта.
— А вот зимы по имени Денис нет, — добавил он, смешно пригорюнившись.
— Может быть, есть такое лето, — сказала Анна Викторовна. Просто так сказала, думая совершенно о другом.
Но он встрепенулся.
— Вы считаете? — переспросил он. — Вы всерьез считаете, что возможно такое лето? По имени Денис?
Она пожала плечом.
— До свидания, Денис. Приятно было поговорить.
В его взгляде скакнуло отчаяние.
— Вы уходите?
— А что мне делать?
Она удивлялась все больше и больше. Молодой человек перестал казаться ей приятным. В последний раз с Анной Викторовной заговаривали на улице — вот так, ни о чем, — лет сорок назад, и она восприняла это как курьез: в возрасте двадцати пяти лет она уже считала себя чересчур солидной для уличных знакомств. И вот — нате! В шестьдесят с хвостом — началось! Вспомнилась вереница извращенцев, из числа любовно показанных в передаче «Дежурная часть: Питер». Анна Викторовна холодно поджала губы.
— До свидания, Денис.
И пошла дальше. Теперь ноги слушались гораздо лучше. Только сандалии противно приклеивались к пяткам и хлопали при каждом шаге. Спустя несколько минут Денис догнал ее и что-то сунул в руку.
— Что это? — Она вздрогнула. — Вы с ума сошли?
Это был батистовый платочек, на котором синей шариковой ручкой был нацарапан номер мобильного телефона.
— Просто возьмите, — сказал он. — Позвоните, если захочется. Позвоните зимой. Я верю в такие встречи.
Она хотела с негодованием выбросить платок, но он сам собой заполз к ней в кармашек. Анна Викторовна давно забыла о том, что на ее сарафане имелся кармашек, потому что никогда не пользовалась им — слишком туго натягивалась ткань на животе. Но кармашек был и как будто ждал своего звездного часа.
Анна Викторовна отдернула руку. Денис отступил на шаг, и она поняла, что он и не собирался удерживать ее.
Она почти побежала.
Только на лестнице Анна Викторовна поняла, что где-то забыла авоськи с продуктами. «Отдышусь, а потом пойду забирать, — подумала она. — Или дочь попрошу. Пусть поможет. Она, должно быть, уже вернулась с работы».
Дочь действительно была дома. Услышав знакомый голос: «Это я», она открыла дверь и отступила на шаг в полутемную прихожую.
— Вам что нужно? — спросила она. Анна Викторовна с удивлением поняла, что дочь чем-то испугана. Дочь часто смотрела передачу «Дежурная часть: Питер». Она говорила, что «имеет право знать».
— Как «что нужно»? — засмеялась Анна Викторовна, пытаясь войти в квартиру.
Но дочь метнулась ей навстречу, держа в руке бутыль с кислотой. Бутыль была заготовлена заранее — на случай вторжения в квартиру террористов.
— Ты куда, а? Куда лезешь? — закричала она тоненько и скособочила рот.
— Да пусти же! — Анна Викторовна попыталась оттолкнуть ее, но та шарахнулась и приняла угрожающую позу.
— Оболью! Не подходи!
Анна Викторовна замерла. Должно быть, дочь сошла с ума. По женской части. Такое случается. Хоть бы любовника себе завела, что ли, — так нет, мадам Ходячая Добродетель находится в вечных поисках Вечной Любви. Согласно утвержденной схеме Вечная Любовь должна выглядеть так: Он полюбит ее такую как есть, то есть с насморочным носом, изжеванным лицом и обыкновением непрерывно жаловаться громким плаксивым голосом. За этой маской Он обязан сразу разглядеть Тонко Чувствующую Душу — и вести себя соответственно. И напрасно Анна Викторовна твердила, что так не бывает. «Как же Он сходу угадает, что ты добра, заботлива и мила, если ты столь удачно скрываешь эти обстоятельства?» — вопрошала Анна Викторовна. «А вот!» — отвечала дочь. Возразить, разумеется, было нечего.
И вот — готово. Свихнулась.
Лучше уйти, соображала Анна Викторовна. Неровен час плеснет. Ее в дурку упрячут, а мне ходи до конца дней с пятном на физиономии… если в глаза не попадет.
Все-таки она попыталась еще раз.
— Доченька, — проговорила Анна Викторовна вкрадчиво.
— Какая я тебе доченька! — закричала дочь пуще прежнего. — Ходят тут, побираются! Прошлым годом мед продавали! Ваши небось? Тоже влезла молодуха: «Доченька, доченька…» — а потом весь мед сахаром пошел! Знаю я вас!
В прихожей стояло зеркало. Большое, мутное, с очень старых времен. Бог знает, какие красавицы в нем когда-то отражались, какие лихие господа вертели пред ним усами, а теперь оно было пыльным и облупилось. Сверху, на облезлой, но все еще резной темной раме, висели старые бусы. Если в прихожей сильно топали, зеркало чуть покачивалось, и бусы постукивали о стекло.
И сейчас, когда дочь тяжко переваливались с ноги на ногу, бусы снова ожили, и Анна Викторовна невольно посмотрела в их сторону.
И увидела…
В глубине покрытого пылью зеркала стояла юная девушка. Совсем юная, лет восемнадцати. Должно быть, она не была особенно красивой, но размытость образа наполняла ее загадками. Темные густые волосы девушки были пыльными и успели засалиться. Анна Викторовна коснулась своего виска и ощутила пальцами давно забытое прикосновение живого волоса. И девушка в зеркале сделала то же самое.
Анна Викторовна обхватила себя пальцами за талию. Сильное молодое тело отозвалось на прикосновение, с готовностью изогнулось, шевельнуло бедром.
Неожиданно Анна Викторовна расхохоталась. Она смеялась и смеялась, слезы текли у нее по щекам, и под конец она даже начала икать от смеха. Хозяйка квартиры с бутылью кислоты застыла в нелепой позе, явно не зная, что ей делать. Зато Анна Викторовна — знала.
— Простите, девушка. Голубушка, простите, ради бога, — сказала она, обтирая лицо носовым платком, извлеченным из кармашка. — Можно, я позвоню от вас?
— Иди отсюда, — нерешительно сказала дочь и чуть шевельнулась.
— Я быстренько. — И Анна Викторовна нахальным, быстрым жестом схватила с трюмо старый черный телефон.
Дочь, все еще с бутылью, встала рядом, бдительно следя за каждым действием незнакомки. Анна Викторовна разложила платок и набрала номер.
Ответили не сразу, а когда ответили — слышны были гул проезжающих мимо машин и невнятные голоса.
— Денис? — спросила Анна Викторовна. — Ты все еще в парке?
— Кто звонит? — Он отвечал спокойно, даже чуть недовольно, и Анна Викторовна вдруг испугалась: да что она знает, в конце концов, об этом Денисе!
И тут голос молодого человека изменился:
— Это вы?
— Ну… — сказала Анна Викторовна (девушка в зеркале улыбнулась хитровато и завела глаза к потолку). — В общем, да. Зима уже наступила. Без предупреждения. Дождись меня, ладно? Я скоро.
Она бросила трубку, выскочила из квартиры и побежала вниз по лестнице.