Атипичная пневмония - Фомин Алексей Николаевич. Страница 25

– Ты представь, – продолжал он, – приходит новый человек. Обязательно начнутся всякого рода проверки. Да и доброжелатели найдутся, стукнут. В администрации таких добровольных помощников пруд пруди. И что же обнаруживается?

– Что? – переспросил Свирский.

– А то, что объем финансирования любимого детища губернатора, то есть нашего с тобой хозяйства, никак не соответствует количеству выращенного и переданного, в соответствии с федеральной программой, в другие области племенного скота.

– Не сгущай краски, Олег. Я думаю, что там найдется к чему прицепиться и помимо нас с тобой. Наше хозяйство – это так, мелочевка. Так что успокойся, если «дед» на чем-то и погорит, то вряд ли виноваты будем мы.

– Ты так ничего и не понял. «Дед» свои проблемы как-нибудь решит. А когда нас вычислят, как мы будем решать свои?

– Олег, я давно хотел тебе сказать. Пора публиковать результаты. Еще немного и вакцину можно будет запускать в производство. Сам видишь, она сейчас нужна, как воздух, даже больше воздуха.

– Милый мой, ты так и не понял, в какой стране живешь. У нас ведь как, либо ты крышуешь, либо тебя крышуют. Оказавшихся вне системы просто сжирают. Как только ты объявишь, что у тебя есть вакцина, здесь настоящая война разгорится между желающими взять это дело под свое крыло. И я тебя уверяю, они очень быстро поймут, что им совсем не нужно двенадцать носителей суперсекрета. Ведь вакцина против куриного гриппа – это деньги, сумасшедшие деньги. Толя, они оставят в живых только кого-нибудь одного, самого сговорчивого. А развязывать языки, поверь, они очень хорошо умеют. Остальных просто отстрелят. Да и этот один им будет нужен на очень короткий период времени. Толя, если тебе наплевать на себя, подумай о ребятах. У них ведь семьи, дети малые. Да и не успеешь ты ничего опубликовать. Как только информация уйдет от нас, она попадет в лапы соответствующих структур. Официальных или неофициальных, неважно. Действовать они будут одинаково. Нам сейчас нужно выиграть время, пока я буду решать вопрос с запуском в производство. Да и неплохо было бы и нам что-то заработать на нашей вакцине. Что, мы зря столько лет жизни на нее положили?

Свирский поднял трубку телефона, набрал три цифры внутреннего номера:

– Светлана Васильевна, зайдите ко мне, пожалуйста, – и уже обращаясь к Данко: – А вот мы сейчас спросим, как нам быть, у нашей Василисы Премудрой.

Дверь распахнулась и в кабинет вошла русоволосая, слегка полноватая женщина лет тридцати пяти. Пока она шла от двери и устраивалась в кресле напротив Данко, мужчины искренне любовались ею: «Живое воплощение истинно русского типа красоты», – подумал Свирский.

– Светлана Васильевна, – обратился к ней Данко, – что посоветуете, как нам замаскировать плоды нашей многолетней работы? Дело в том, что нашего губернатора снимают. Я опасаюсь, что у нас будут проблемы.

– Я уже думала об этом, Олег Иванович. Считаю, что это правильное решение, в смысле замаскировать. Мы сейчас действительно подошли к опасному этапу в нашей работе. Ну…во-первых, почистить память компьютеров, всю информацию сбросить на носители, а их спрятать в надежном месте. Бумагу: все отчеты, рабочие тетради, журналы наблюдений – пересмотреть. Все, что необходимо, перебросить на диски и тоже – в надежное место. Остальное – уничтожить. Во-вторых – животные. Животных необходимо убрать. Мы никому не объясним, как мы сумели их сохранить в таком большом количестве. Но забивать их жалко, Олег Иванович. Ведь суперэлита. Я предлагаю раздать по частным хозяйствам. У нас и в другие места. Кое-где ведь люди сумели сохранить частный скот и птицу. Так что это в глаза бросаться не будет. А время пройдет, заберем их обратно. Ведь должно же закончиться когда-то все это безобразие. А чтобы провести это по бухгалтерии…

– Я решу этот вопрос. Оформлю документы на мясокомбинате задним числом. А на птицу тоже задним числом оформим акт на сжигание. А вот как нам быть с освоенными ресурсами, чем мы все эти годы занимались? На что деньги пошли?

– Ну, это совсем просто. Мы любым проверяющим мозги запудрим. Анатолий Львович, помните, Дима Панов ввел в помидор ген глубоководной рыбы? Вы еще тогда ему приказали бросить заниматься ерундой, помните?

– Да, да, – закивал Свирский, – что-то такое было.

– Так вот, он таки не бросил. Занимался потихонечку. И делянка у него небольшая есть.

– И что?

– У него теперь эти помидоры вызревают аж до декабря. Деляночку увеличим. За недельку бумаг всяких наплодим, шкафов не хватит складывать. Так что будет, чем отчитаться.

– Отлично, – обрадовался Данко, – вот вы этим всем и займитесь. Анатолий Львович, а ты устрой пару публикаций в академических изданиях. У нас и за границей. Ну, сам знаешь, где лучше. А я через недельку соберу у нас областную прессу, включая телевидение. Устроим, так сказать, презентацию чудо-помидора. Кстати, как у него со вкусом, Светлана Васильевна?

Она рассмеялась:

– Вкус у него, скажем так, сложный. Если откровенно, отвратительный вкус. Но Димка надеется на улучшение со временем.

– Ну что ж, значит показывать будем одни помидоры, а кормить другими.

Тогда они расстались, довольные найденным решением. А потом появилась эта однокомнатная квартира в Орле, оформленная на подставное лицо. В ней-то и были спрятаны все результаты их многолетней работы. После смены губернатора к ним действительно нагрянула комиссия, но не найдя ничего особенно крамольного, разочарованная, уехала ни с чем. Впоследствии Данко удалось установить контакт с Шатуновым и договориться с ним о производстве вакцины на выгодных для себя условиях. Программа испытаний на людях успешно подходила к концу. Непредвиденное произошло уже в июне 2015. Губернская администрация продала хозяйство Данко. Новым хозяином оказался китайский бизнесмен. Все работавшие в хозяйстве были разом уволены. Территория хозяйства обнесена новым забором. Свирскому, жившему в квартире, находящейся в лабораторном корпусе, в пожарном порядке пришлось переезжать в Орел, в ту самую однокомнатную квартиру. На следующий день с Данко случился инфаркт. То ли инфаркт был очень обширным и тяжелым, и медики действительно ничего не смогли поделать, то ли не очень-то и старались что-то сделать, но Анатолий Львович потерял своего старого товарища. С его смертью вся тяжесть организационной работы и ответственность за судьбы людей обрушилась на плечи Свирского.

– Мишка, да держи же руль! Не крути!

– Я стараюсь, – только и успел выдохнуть тот, яростно вращая руль из стороны в сторону.

Машину потащило сначала влево и вынесло на встречную полосу, потом она резко, клюнув носом, пошла вправо, и в следующее мгновение, когда Михаилу уже вроде бы удалось выровнять ее, и она опять начала слушаться руля, нажатие педали тормоза снова сделало ее неуправляемой. «Форд» повторил пирует и наконец остановился, ударившись бортом правого переднего колеса о высокий бордюр тротуара. Мужчины выскочили из машины.

– В чем дело, черт возьми, – выругался Мишка, – ведь не январь же месяц?!

– А вот в чем. – Виктору Петровичу удалось выдернуть из колеса стальную колючку, сваренную, наподобие противотанкового ежа, из кусков толстой проволоки с заостренными концами. – Это, Миша, кто-то на нас охотится. – Старший Колосов пнул ногой по колесу, из которого с шумом выходил воздух. – А вот и сами охотники.

К ним бегом приближалась группа подростков, человек 7 – 8. Обрезки труб и стальные прутья в руках говорили о том, что шутить они не собираются. Колосов нырнул в кабину и схватил стоящий за сиденьем автомат. Снять с предохранителя и передернуть затвор – доля секунды. Колосов дал короткую очередь прямо в асфальт, под ноги бегущим. Передние враз остановились, задние налетели на передних, кто-то упал, громко ругаясь. По асфальту со звоном покатился обрезок трубы. Толпа развернулась и, побросав свои прутья, со всех ног бросилась обратно. Последним, прихрамывая, бежал упавший. Колосов огляделся вокруг. В доме напротив, из распахнутого окна, на него смотрела женщина. Встретившись взглядом с Колосовым, она тут же исчезла в полумраке комнаты. «Пуганый народ тут какой-то, – подумал он, забыв про „калашников“, который был у него в руках. – Да это и неудивительно, когда на улицах хозяйничают стаи таких вот волчат. А если встретились волчата, значит, водятся тут и волки. Зато все местные менты занимаются грабежом на дорогах». Знакомство с орловскими милиционерами оставило у Колосова тягостное впечатление. От границы Орловской области до самого Орла их останавливали пять раз. Везде они откупались сотней долларов. Но на въезде в Орел Колосов вынужден был оставить наглым гаишникам, отказывающимся пропускать машину с московскими номерами, две тысячи. «Конечно, – подумал Колосов, – что такое эти бумажки, эти две тысячи долларов, на фоне тех кошмарных событий, которые с нами произошли, но, черт возьми, как тяжело они мне доставались и с какой легкостью вытряхнули их из меня эти вымогатели в погонах. Если так пойдет дальше, то моих средств ненамного хватит. Придется обращаться к Марине».