Год короля Джавана - Куртц Кэтрин Ирен. Страница 9

Граф Кулдский мало изменился со времени их последней встречи с Джаваном. Волосы у него были посветлее, чем у его брата Хьюберта, и ростом он был чуть выше; но тогда как Хьюберт отличался невероятной толщиной, Манфред был всего лишь плотным, крупным мужчиной. Держался он по-солдатски прямо, и голубые глаза смотрели твердо.

Он пристально взглянул на Джавана, затем на Райса-Майкла с выражением, подозрительно напоминавшим отвращение, немедленно приметив и алый плащ на плечах у принца, и кольцо на его руке, и золотую серьгу в ухе, а также шестерых вооруженных рыцарей, сопровождавших его. Однако, каковы бы ни были его истинные чувства, в словах прозвучала лишь нарочитая тревога и забота. Он старался не оскорбить в открытую этого нового, неожиданного и нежеланного здесь пришельца.

— Вы прибыли как раз вовремя, ваше высочество, — произнес он. — Король бодрствует и ждет вас обоих. Мой брат попросил лекарей не давать ему никаких снадобий, пока я вас не отыщу. Пожалуйста, пойдемте со мной.

Он поклонился им коротко, почти дерзко, затем развернулся на каблуках и двинулся по коридору туда, откуда пришел, даже не глядя, следуют ли принцы за ним.

Разумеется, они поспешили следом. На ходу Джаван сбросил алый плащ и передал его Карлану, ибо жара уже стала невыносима даже здесь, в каменных стенах замка.

Когда они повернули по коридору, гул голосов сделался громче. Три широких ступени вывели их на открытую галерею, где ожидали пятнадцать или двадцать человек придворных. Те, кто сидели, немедленно поднялись на ноги при приближении принца. Некоторые поклонились, хотя приветствовали они братьев короля или лорда Манфреда, осталось неясным.

У последней двери справа перед ступенями Манфред остановился. Он отодвинул засов, распахнул дверь и отступил. На губах его, когда он поклонился Джавану, играла странная улыбка, которая совсем не понравилась принцу. Как он и опасался, в приемной ожидали уже все бывшие регенты. И, разумеется, там был брат Манфреда, Хьюберт Мак-Иннис, архиепископ Валоретский и примас всего Гвиннеда.

При появлении Джавана, Райса-Майкла и Карлана архиепископ встал. Повинуясь его повелительному жесту, Томейс, Бертранд и остальные рыцари остались снаружи, однако Райс-Майкл успел обменяться взглядами с Карланом, и тот немедленно встал спиной к открытой двери, чтобы помешать любым попыткам Манфреда затворить ее. Если кто-либо из принцев позовет их, то Карлан с остальными рыцарями немедленно придут к ним на помощь, невзирая на все указания архиепископа.

Джавану показалось, что за тот месяц, что они с Хьюбертом не виделись, прелат стал еще огромнее. Впрочем, возможно, такое впечатление производила его пурпурная ряса и пышное епископское облачение. Пухлой левой рукой тот теребил украшенное аметистами распятие, висевшее на мясистой шее, толстые розовые губы неодобрительно кривились. Завидев Джавана, он хотел было протянуть ему руку с епископским кольцом для поцелуя, но, встретившись с принцем глазами, передумал и прижал ее к груди, всем своим видом изображая возмущение.

— Брат Джаван, вот уж не ожидали увидеть вас здесь! Неужто у вас нет обязанностей, требующих вашего присутствия в семинарии? Вы оставили аббатство без дозволения, и эта провинность будет стоить вам сурового наказания по возвращении в Arx Fidei.

Двое священников Custodes подошли ближе к архиепископу, и лишь теперь Джаван заметил, что в дальнем конце комнаты горят свечи, и увидел алтарный крест и дароносицу. Значит, Алрой действительно был совсем плох, если ему уже готовились дать последнее причастие.

Внимательным взглядом Джаван окинул присутствующих. Нужно было тщательно взвесить, что он сейчас ответит архиепископу. Конечно, при необходимости он мог бы с помощью ментальной силы контролировать Хьюберта, но это было тяжело сделать в присутствии стольких посторонних, и будет куда лучше, если ситуацию удастся разрешить обычным способом. Здесь были граф Таммарон, единственный из бывших регентов, к кому Джаван порой испытывал симпатию, и прыщавый сын Манфреда Айвер, к которому никто и никогда симпатии не испытывал. Кроме того, присутствовали двое сыновей графа Мердока: тощий, лукавый сэр Ричард, женившийся на дочери коннетабля, и грубый толстяк Кейшип, всего на год старше Джавана и короля, который мальчишкой бывало вечно лез в драку и почти всегда одерживал верх. Такова была юная поросль, — те, кого бывшие регенты всеми силами пытались протащить в королевский совет Гвиннеда; но Джаван твердо сказал себе, что они добьются своего лишь, в буквальном смысле, через его труп.

— Я прибыл сюда не для того, чтобы спорить о монастырской дисциплине, архиепископ, — произнес он негромко, но уверенно. — Я здесь по приказу короля. Отныне мой первейший долг быть рядом с ним, покуда он жив, и принять корону, когда его не станет, ибо таково мое право по рождению.

При этих словах принца молодые придворные настороженно переглянулись, а Таммарон как будто бы смутился. Хьюберт выпрямился с видом крайнего негодования.

— Что, вы так легко отрекаетесь от своих обетов, брат Джаван? — воскликнул он. — Вы дали клятву мне и Богу. Вы не можете так просто отречься от нее, едва лишь пожелаете!

Упершись кулаками о бедра, Джаван смерил архиепископа взглядом.

— Я не позволю вам втянуть меня в этот спор, ваша милость, — произнес он ровным голосом. — И уж тем более не стану обсуждать вопрос о временных обетах, которые меня практически силой заставили принять, когда я еще не достиг совершеннолетия. Я пришел увидеть брата, ибо это он потребовал моего приезда. Его величество при смерти. И если в вас осталась хоть капля христианского милосердия, то прошу вас отойти и позволить мне исполнить его предсмертное желание.

И не слушая больше никаких возражений, Джаван двинулся вперед, а следом за ним, осторожно обойдя тушу архиепископа, вошел и Райс-Майкл. Утративший дар речи Хьюберт обратился к остальным советникам за поддержкой, но ответом ему были лишь мрачные взгляды. И не успел Хьюберт опомниться, как принцы уже отворили дверь, ведущую в опочивальню короля. Джаван прошел вперед, а Райс-Майкл закрыл дверь за ним следом.

При их появлении Целитель Ориэль поднялся со стула в изголовье кровати. Он как раз выжимал очередное полотенце, чтобы утереть пот со лба короля, но теперь бросил тряпку обратно в таз, который поддерживал паж, и жестом отослал мальчика.

— Пожалуйста, подожди снаружи, Квирик, — пробормотал он. — Я тебя позову, когда ты понадобишься.

Мальчик поспешно удалился, испуганно кланяясь Джавану и Райсу-Майклу, который приоткрыл дверь, чтобы дать ему выйти. После чего Ориэль сказал:

— Спасибо, что приехали, ваше высочество.

Джаван со вздохом обошел постель с другой стороны и окинул взглядом неподвижную фигуру. Его брат король лежал почти такой же бледный, как и укрывавшие его простыни. Дыхание чуть заметно поднимало впалую грудь, под закрытыми глазами залегли темные тени. Черные как смоль волосы промокли от пота.

Джаван потянулся, чтобы взять брата за руку, заметив на пальце его отличительный знак Халдейнов — кольцо Огня, — но затем замер, вместо этого взглянул на Ориэля.

— Сколько ему еще осталось? — шепотом спросил он, глядя Целителю прямо в глаза.

— Не знаю точно, но продлевать его страдания было бы бессмысленной жестокостью, — прошептал тот ему в ответ. — Ибо он уже не может выздороветь. Сейчас я пытаюсь магией притупить боль. И сон этот тоже — моих рук дело, ибо снадобья больше не помогают. Но долго так удерживать его я не смогу.

— А если ты не станешь этого делать, — спросил его Джаван.

Ориэль склонил голову.

— Он отчаянно хотел увидеться с вами, мой принц. И хотел поговорить с вами в последний раз, будучи в ясном сознании… чтобы никакие зелья не туманили ему рассудок. Я обещал сделать все, о чем он просит. Увы, это означает, что вы не сможете поговорить с ним наедине, поскольку мне все время нужно оставаться рядом. И все же я постараюсь стать совершенно незаметным.