Год короля Джавана - Куртц Кэтрин Ирен. Страница 95

— Да хоть бы вы попробовали окунуться в сугроб, все равно не помогло бы, — возразил Гискард и протянул ему бокал.

— Что это?

— Просто вода. Советую побольше пить ближайшие день-два, чтобы вымыть остатки отравы из крови. Кроме того, в соседней комнате я наполнил прохладную ванну, и если думаете, что справитесь, то неплохо бы спуститься вниз, показаться придворным. Этьен озадачил ваших советников парой вопросов касательно документов, над которыми он работает, и это займет их на сегодня, так что совет можно будет и не собирать. Надеюсь, вас это порадует. Однако было бы неплохо потренироваться в стрельбе из лука, если только удары стрел о мишень не усилят головную боль.

Заметив, что Джаван поморщился, Гискард добавил:

— Сомневаюсь, чтобы вы пожелали с такой головой ездить верхом, и уж тем более едва ли вам будет приятно одевать тренировочный шлем или чтобы кто-то рядом звенел мечами.

— Ну, пусть будет стрельба из лука, — согласился Джаван, направляясь в уборную. — И, кстати, Гискард, мне приснилось сегодня, или меня и впрямь навещал ночью монах Custodes!

— О, кошмары у вас и правда были, сир, — весело отозвался тот. — Но думаю, это был не сон. На самом деле он сказал, что вы отлично справились.

Вернувшись в комнату, Джаван с сомнением покосился на Гискарда.

— Если это называется «хорошо», то каково же тогда приходится худшим ученикам? — Он вздохнул. — Ну что ж, у нас стало одной причиной для беспокойства больше. Ну, где там обещанная ванна?

Каким-то образом Джавану удалось пережить занятия стрельбой, хотя результаты сегодня были куда хуже, чем за последние много лет. Кто-то из юных рыцарей поинтересовался, прошла ли у него голова со вчерашнего, и он ответил, что провел отвратительную ночь, несмотря на все заботы придворного лекаря, но заверил их, что сегодня чувствует себя куда лучше.

Вечером он вновь ушел спать довольно рано, и попросил Гискарда, чтобы тот помог ему погрузиться в сон, зато наутро проснулся, чувствуя себя превосходно. Еще больше помогла верховая прогулка вдоль реки, и лишь смутное ощущение неловкости осталось ко времени заседания совета после полудня. Наконец, после еще одной ночи, на сей раз уже без помощи Гискарда, он смог сказать себе, что все миновало благополучно. Однако по-прежнему оставался нерешенным вопрос, следует ли обо всем этом сообщить брату.

Шло время, неделя за неделей, и Джейсон регулярно отправлял королю гонцов. Судя по всему, тот не ошибся, дав брату столь ответственное поручение. Даже обычно весьма сдержанный лорд Энсли рассыпался в похвалах, описывая, как принц провел первое в своей жизни судебное заседание.

«Принц был весьма любезен, но настроен очень серьезно, внимательнейшим образом выслушал всех присутствующих, будь то дворяне или низкорожденные, — писал Энсли. — Он прекрасно улавливает все нюансы свидетельских показаний. Думаю, ваше величество может гордиться им».

Жаль, что в Ремуте все обстояло не так радужно. Джаван надеялся, что осень пройдет спокойно после отъезда Райса-Майкла, и, в общем-то, если не считать испытания мерашей, особых неприятностей до сих пор не приключилось. Однако дни шли за днями, Полин по-прежнему не возвращался в столицу, и Джаван забеспокоился, уж не затишье ли это перед бурей.

Не то чтобы он слишком желал видеть Полина в Ремуте, однако его тревожило, что верховный настоятель Custodes может в это время у него за спиной строить какие-то интриги вместе со своим помощником-Дерини. Тем более, что приближался день очередного отъезда отца Фаэлана в Arx Fidei. Он поинтересовался у лорда Альберта, почему Полин все откладывает свое возвращение, но гофмаршал туманно ответил, что, похоже, это связано с затянувшейся болезнью некоего брата Георгия, стародавнего друга Полина, чью кончину тот ожидал в любой момент. Сказано это было так, что Джаван даже усомнился в том, существует ли вообще на свете этот брат Георгий… Однако он не осмеливался настаивать, чтобы не возбуждать подозрений.

Однако каковы бы ни были истинные причины, удерживающие Полина вдали от Ремута, но у отца Фаэлана его отсутствие вызывало большую тревогу. С каждым днем Джавану становилось все более очевидно, что тот не желает возвращаться в аббатство.

Колебания священника вполне можно было понять, хотя это и было весьма некстати. Поскольку первую поездку в Arx Fidei тот пережил благополучно, то Джаван не сомневался, что Фаэлану не грозит никакая опасность. Он не сможет выдать никаких тайн, даже если Дерини Полина глубоко проникнет в его сознание. Джаван старался при священнике не говорить и не делать ничего такого, что могло бы пойти ему во вред. Вообще, он предпочел бы, чтобы Фаэлан сделался самым обычным королевским исповедником, никоим образом не замешанным в интриги, подобные тем, в которые он против собственной воли был вовлечен вскоре после прибытия. Если пару месяцев он будет давать своим хозяевам Custodes совершенно невинные отчеты, то можно было надеяться, что те потеряют всякий интерес к Фаэлану и перестанут мучить его.

Однако священник никак не желал этого понять и не осознавал, что Джаван пытается помочь и защитить его.

Он страшился отъезда в Arx Fidei даже больше, чем ожидавших его там испытаний и, учитывая, что Custodes по любой своей прихоти могли лишить несчастного Фаэлана жизни, то Джавану показалось неуместным насильно заставлять священника возвращаться в обитель, хотя он и мог бы внушить ему эту мысль, так что тот бы даже ни о чем не заподозрил, ибо, как сказал Фаэлан Джавану в первый день их встречи при дворе, ему было бы не так страшно умирать по какой-то причине, но вот впустую… это совсем другое дело.

Разумеется, в их разговоре с Фаэланом Джаван велел священнику как следует поразмыслить о возможных последствиях, если тот откажется ехать в аббатство.

Конечно, он мог постараться защитить Фаэлана, и даже убедить Полина, что он сам не пожелал отпустить своего исповедника, однако в лучшем случае это вызовет лишь новые вопросы, насчет того, не пытается ли священник или сам король что-то скрыть от Custodes. А если те воспримут происходящее как проявление непокорности со стороны своего собрата, то они могут прибегнуть и к крайним мерам: запретить Фаэлану исполнять обязанности священника, исключить его из ордена, или даже отлучить от церкви.

Миновал Михайлов день — день рождения Райса-Майкла, отмеченный скромным пиром, где король с придворными выпили за здравие принца в его отсутствие, — миновал и следующий понедельник, назначенный для отъезда Фаэлана.

К вечеру из церкви святой Хилари явился отец Асцелин, ибо именно он был назначен замещать Фаэлана, пока тот находился в отъезде; но Фаэлан никуда не уехал.

А два дня спустя после полудня Полин лично прибыл в столицу в сопровождении лишь пары рыцарей Custodes, и в скором времени Джавану сообщили, что его срочно желает видеть верховный настоятель ордена.

Глава XXXI

О насилии помышляет сердце их, и о злом говорят уста их [32]

— Сир, я желал бы узнать, почему отец Фаэлан до сих пор не прибыл в Arx Fidei, — без лишних вступлений объявил Полин. — Он даже не взял на себя труд переодеться и сменить пропыленные дорожные одежды. — Мы ожидали его в первый понедельник месяца, как вам это прекрасно известно, и когда он не появился два дня спустя, я начал беспокоиться. Верно ли я понимаю, что отец Фаэлан до сих пор не покинул Ремут?

— Совершенно верно, милорд, — отозвался Джаван. Он встретился с Полином в небольшом приемном зале в сопровождении лишь Карлана и Робера. На нем была алая туника, обруч, украшенный изображениями бегущих львов, и меч Халдейнов. Верховного настоятеля Custodes сопровождал лорд Альберт, выглядевший угрожающе в своем черном одеянии и орденском плаще. Как и все прочие рыцари, за исключением Полина, он также был вооружен и препоясан белым кушаком рыцарей Custodes с красной бахромой.