Корион - Фонвизин Денис Иванович. Страница 5

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Корион, Менандр.

Менандр

Любезный друг!

(Обнимает.)

С какою радостью тебя я обнимаю!

Поверь, что счастие твое своим считаю.

Хотя старался то в письме изобразить,

Однако я письмом не мог доволен быть,

И сам приехал я с тобою повидаться…

Корион

Дозволь мне искренно, мой друг, тебе признаться,

Что если б ты приезд дни на два отложил,

То б тем меня еще ты больше одолжил.

Недавно я и сам письмо послал отселе,

В котором я просил тебя о важном деле.

Ах! если б на себя ты труд хотел принять,

И обстоятельствы…

Менандр

Я не могу понять,

Зачем ты здесь живешь. Что сделалось с тобою?

Спеши скорей отсель ты выехать со мною:

Не должно ли тебе за чин благодарить?…

Корион

За чин!… Но он меня не может веселить.

От дружбы я твоей того не сокрываю,

Что к прежней жизни я весь вкус уже теряю:

Противен город мне, и двор, и весь сей свет:

Они наполнены премножеством сует.

Я отвращенье к ним жестокое имею;

Доволен буду я судьбиною моею,

Когда останусь здесь в спокойствии весь век

И буду от сует свободный человек.

Менандр

Я должен твоему намеренью дивиться:

Прилично ли тебе от света удалиться.

Когда уже нашел ты счастие свое?…

Не безрассудно ли намеренье сие?

Все те, которые его предпринимают,

Нередко со стыдом его уничтожают:

Оставя свет, сперва скучают мыслью сей;

За скукой идет грусть, раскаянье за ней —

И после в свет вступить желаньи вновь родятся,

А возвратясь, они смешными становятся.

Скорее всех того свет может позабыть,

Который в нем ничем не мог доволен быть.

Доверенность его и счастье пропадает:

Он – свет, а свет его оставить предпримает,

Тогда он отстает от места своего,

Где могут обойтись легко и без него;

Потом занять его хоть мысль опять приходит,

Но место прежнее он занятым находит.

Скажи мне: чтоб покой снискать душе своей,

Оставить должно ль свет и бегать от людей?

Разумный человек, которому природа

Велела в обществе для пользы быть народа,

Оставить должности не хочет никогда,

И, где велит долг жить, он там живет всегда:

Хоть при дворе жить век судьба его приводит,

Уединенье он среди двора находит;

И если иногда он так захочет жить,

На тот час может он всю пышность отложить,

Не помышлять о том, что важно и полезно,

И видеть только то, что есть ему любезно.

Но ты мне искренно скажи, любезный друг:

Какая темна мысль тебя объяла вдруг?

И ежели тебя о том спросить я смею,

Печаль?…

Корион

Я никакой печали не имею,

И мне еще к тому причин нималых нет.

Менандр

Так для чего ж тебе противен ныне свет?

Хоть нравы у людей и стали поврежденны,

Однако мы наш век жить с ними принужденны.

Мы должны завсегда покорны быть судьбе —

Последовать сему советую тебе,

И убегать людей причины я не вижу;

Корион

Я их, любезный друг, и сам не ненавижу;

Современникам я могу ли быть злодей?

Могу ль я быть в числе превратных тех людей,

Которые без вин, без права, без причины

Злословят весь сей свет до самой их кончины?

Хулитель таковой с излишеством суров:

Развратны люди есть; но всякий ли таков?

Я много раз бывал и сам тому свидетель,

Что многими еще хранится добродетель.

Имел причину я людей не презирать

И узы общества усердно почитать;

И никогда не знал таких веселий злобных,

Чтоб огорчать, язвить и гнать себе подобных.

Менандр

К чему же убегать ты света принужден?

Корион

Но что б ты сделал сам? Я к скуке осужден,

Тоскою поражен, страдаю и крушуся,

И уже сам себе я в тягость становлюся:

Хочу от света скрыть навеки я того,

Который в нем лишен спокойства своего.

Не будь встревожен ты, мой друг, моим ответом:

Скучает мною свет, а я скучаю светом.

Пришло то время, чтоб я тех забав бежал,

Ко горы я любил, которы обожал.

Их жизни нашея считал я красотою,

И их же я теперь считаю суетою:

Они стремятся нас спокойствия лишать,

Но оного опять не могут возвращать.

Течение сует на колесо похоже,

Которое глазам всегда представит то же.

Обманом, хитростью и лестью полон свет,

Убежища от них нигде нам больше нет!

Мне самым опытом то все известно стало,

И в свете ко всему желание пропало,

Я в пышной суете всю жизнь мою провел;

Все видел, все вкусил, узнал, пересмотрел:

Уже ничто меня на свете не прельщает;

Ничто опять меня в него не возвращает;

Ничем от мыслей сих не буду отведен

И здесь останусь жить, от света удален…

Менандр

Питая грусть, тоску, отчаянье презлое?

Ты хочешь оправдать намеренье такое?

Но все ли ты вкусил блаженствы жизни сей?

Достигнуть их и знать во власти есть твоей —

Старайся их вкусить и ими наслаждаться.

К чему тебе грустить? К чему тебе терзаться?

И не в отчаянье ль ты мне теперь сказал,

Что ты на свете все веселии узнал?

Но только ль то одно блаженство составляет,

Во что нас молодость слепая привлекает?

Иль кроме тех страстей, что свойство юных лет,

Другого счастия на свете смертным нет?

Но если будем мы рассудка слушать боле,

Другое мы найдем своим желаньям поле;

Не будут наши в том старании вотще.

Поверь, любезный друг: мы не жили еще.

Как скоро обществу служить нам время стало,

С тех пор и жизни мы должны считать начало.

Кто к общей пользе все стараньи приложил

И к славе своего отечества служил,

Тот в жизнь свою вкусил веселие прямое:

Веселье для него не может быть иное,

Как то, о коом он старался весь свой век,

Чтоб жить и умереть, как честный человек…

Но внемлешь слов моих и очи отвращаешь?