Мать Лжи - Дункан Дэйв. Страница 28

Четыре шестидневки он подчинялся дисциплине, а затем явился к Молчальнице и нагло попросил ее помочь ему пройти посвящение. Он был высоким, стройным, беспокойным, как и все подростки, но по-прежнему оставался ребенком. В каком-то смысле он будет им всегда.

— Безумец! — вскричала она. — В твоем возрасте?! Старшие никогда на такое не согласятся. Стоит мне заикнуться об этом, как они поднимут меня на смех.

Дантио был самонадеян не по годам и только усмехнулся в ответ на ее возражения.

— Не поднимут! Половина из них считает, что богиня избрала меня для возмездия Стралгу — за все, что он сотворил с Ее культом. Другая половина меня на дух не переносит, и они с радостью примут мудрость Всезнающей в надежде, что Она вышвырнет меня вон.

Священная Мэйн отвергала в среднем одного кандидата из пяти. Их отсылали прочь, и было известно, что мало кому из них удавалось добиться успеха в жизни — да и о чем тут говорить, если Она их не приняла, а от всех остальных богов они отказались? Но Дантио был тверд, как скала, и Молчальница отдала должное его доводам. Обычные правила на него не распространялись.

Совет согласился рассмотреть его прошение, что уже было необычно.

По традиции испытания проводили в крипте под часовней, в кромешной темноте. Молчальница завела его туда, шепотом предупредив, чтобы он шел осторожно, потому что пол засыпан толстым слоем черного песка. Когда они оказались в середине зала, она велела ему опуститься на колени. Старейшая сидела там же на высоком табурете, похожая на высохшую обезьяну, вцепившись в посох скрюченными пальцами. Восемь самых старых последовательниц культа стояли по обеим сторонам от нее, полукругом, лицом к кандидату.

Темнота и тишина. Молчальница никогда не испытывала таких сильных чувств во время обычного посвящения.

Казалось, от них содрогается часовня: ее собственные сомнения сплетались с сомнениями остальных Свидетельниц. Она считала, что богиня ответит отказом на прошение Дантио. Он был самым молодым послушником из тех, кто обращался к Ней с просьбой принять его в культ, и первым флоренгианином, пожелавшим приобщиться к Ее таинствам. Однако ни возраст, ни цвет кожи значения не имели. Все знали, что он делает блестящие успехи. Экзаменаторов больше волновала его история, и это усугубляло разногласия между последовательницами культа. Половина старших хотели разорвать договор; остальные поддерживали Старейшую, которая настаивала на соблюдении условий. Впрочем, старой карге договор тоже не нравился, и членов Совета она назначала по справедливости. В результате Совет разделился, как и сам культ. Она сразу начала ритуал.

— Кто ищет благословения богини?

— Досточтимая Матушка, я привела кандидатку по имени Вуаль.

Впервые услышав свое новое имя, Дантио ухмыльнулся и в темноте не увидел, как заулыбались или нахмурились все присутствующие. Он сам в шутку предлагал назваться Чесноком, но решение принимала Молчальница, и она была уверена в своем выборе. Дантио сможет выдавать себя за мужчину и за женщину; он прекрасно говорил на флоренгианском, вигелианском и вроггианском языках. Его темная кожа и подрезанные уши привлекали внимание, однако вигелиане ни во что не ставили рабов и вообще их не замечали.

— Не подлежит сомнению, — раздался высокий сердитый голос старой Агаты, — что человек, отмеченный судьбой, по определению не может служить целям нашего культа?

Этот вопрос ей велели задать первым, чтобы сразу же его решить.

— Отметка судьбы — лишь потенциал, — произнесла Молчальница. — Он может не привести ни к каким свершениям, а может — по чистой случайности и независимо от воли самого человека — вызвать какие-либо события. Пусть Всезнающая решит, принимать его или нет, ведь прежде мы не встречались с людьми, отмеченными судьбой.

(Сомнения — облегчение — гнев.)

А еще страх, потому что Свидетельница, отмеченная судьбой, изменит суть самого культа. Старейшая была уже очень дряхла, а Вуаль-Дантио еще слишком молод, но через поколение… Одинокие старухи обычно не готовы к переменам.

— Разве он сможет хранить беспристрастность? — спросила Вихоэлла. — После всего, что эта женщина с ним сделала? Принесет ли он клятвы искренне и безоговорочно?

Не совсем. Молчальница убедилась в этом на репетициях церемонии. Ее мысленный ответ услышали все — в Бергашамме не было тайн.

— Знавала я и куда менее убежденных кандидатов, — молвила она. — Если богиня будет недовольна, Она его не примет.

Этот довод даже ей самой показался несерьезным. Однако Ясность с ней согласилась.

— Правильно. Если кандидат, отмеченный судьбой, неугоден священной Мэйн, Она его отвергнет.

— Мне представляется, что это безответственно, — сказала Колокольчик. — Мы стоим за каждым кандидатом, которого предлагаем богине. Всякий раз, когда Она кого-то отвергает, на наши головы падает позор!

Последовали новые вопросы касательно искренности и преданности Дантио, а затем ЛеЭмбер спросила:

— У нас есть традиция отправлять новообращенных Свидетельниц на службу в безлюдные места. Готов ли он провести остаток юности в глуши?

Тревога. Со стороны Дантио.

— Я его об этом не спрашивала, — призналась Молчальница, — но такая перспектива наверняка его беспокоит. Дадим слово кандидату?

Потрясение, неодобрение и возмущение постепенно сменились согласием, когда он обдумал их слова. Старейшая кивнула.

— Говори, — велела Молчальница.

— Досточтимые Свидетельницы, — тихо произнес Дантио (смирение). — Если богиня меня примет, я хочу попросить о назначении в Зортварн.

(Замешательство — радостное изумление.)

— Послушник нас позорит! — воскликнула Эмбер. — Где находится Зортварн и зачем ему туда понадобилось?

— Досточтимые Свидетельницы, это очень маленькое поселение на юге. Говорят, там родился Храг Храгсон, отец Кулака, хотя это и не записано в Мудрости. В Зортварне я хочу узнать, кем был Храг, откуда он появился и куда ушел, поскольку о его смерти известно не больше, чем о жизни.

Смысл его слов пронесся по крипте, точно ураган. (Изумление — отвращение — гнев — ликование.) Пропасть разверзлась.

Колокольчик, всегда отличавшаяся прямотой, сказала:

— Мы должны знать подобные вещи!

«Не заключай союз с Богиней Зла».

— Сестры, — пробормотала Звездный Свет, почти такая же древняя и сморщенная, как Старейшая. — Вы можете представить, как этот кандидат исполнит свой долг перед богиней и одновременно изменит сущность мира? И что он расскажет нам о смерти праведного целителя Ферганфара?

Безмолвный крик Дантио наполнил крипту, заставив всех собравшихся сжаться от ужаса. Он больше не был ребенком, который не в состоянии оценить жертву, принесенную другим человеком. Молчальница сжала его плечо, чтобы предупредить об опасности и поддержать.

— Неуместный вопрос! — Старейшая никогда ничего не говорила на этом этапе посвящения, но она нередко повторяла, что правила существуют для того, чтобы их нарушать.

— Зато очень важный! — вскричала Звездный Свет. — Хотя бы потому, что случившееся является посланием для нас.

(Потрясение — возмущение — ликование.)

Опираясь на палку, она с трудом прошла вперед по песку и встала рядом с Молчальницей. Вскоре подошли и остальные. Большинство мэйнисток выстроилось позади кандидата, и наступила тишина. Примет ли богиня их вердикт?

Когда все замерли. Старейшая прошептала:

— Кандидат может принести клятву верности богине. Он готов?

— Готов, — ответил дрожащим голосом Дантио, хотя в этом не было необходимости.

Наступил момент истины, истины священной Мэйн. Она либо одарит его силой Свидетельницы, либо откажет ему. Старшие тотчас узнают о Ее решении, и если богиня не пожелает принять кандидата, его раз и навсегда изгонят из Ложи.

Старейшая произнесла слова клятвы, кандидат повторил их за ней. Когда прозвучало последнее «аминь», его изумление пронеслось по крипте, подобно раскату грома. Он вскрикнул от радости… заморгал… широко улыбнулся… вскочил на ноги и раскланялся перед теми, кто его поддержал.