Умирать вечно - Алейников Кирилл. Страница 16

Мэр Крепости вскоре после выхода из строя реактора вынужден был дать добро на увеличение поставок оружия и медикаментов обитателям Города, предварительно взяв с тех обязательство снабжать Крепость углем. С новым оружием и техникой горожане сумели выгнать демонов за пределы мегаполиса, а так же отбить у криминальных группировок южные угольные разрезы открытой добычи. Вместе с угольными разрезами в руки горожан отошли нефтеперерабатывающий завод и несколько тысяч тонн уже поставленной из Тюмени для перегонки нефти. Фактически, Крепость оказалась заложницей сама себе, ведь ее ресурсы были окончательно исчерпаны, а обладающие всем необходимым обитатели Города, оружием Даунтауна пробившие себе дорогу к топливу, ныне могли диктовать свои условия. Но на практике выработка угля и жидкого топлива для двигателей внутреннего сгорания оказалась едва ли возможной все без того же электричества.

И здесь решающее слово осталось за техниками Крепости. Они умудрились восстановить работу реактора на острове, а специальные разведывательные группы в составе лучших бойцов спецподразделений ФСБ и ГРУ путем все тех же подземных катакомб отыскали прочие заглушенные реакторы Города, сняли с них тепловыделяющие элементы и переправили в Крепость. Когда над фортификациями и мостами вновь засверкала яркая электрическая иллюминация, мэр предложил горожанам прежнюю схему сотрудничества, дополненную лишь одним пунктом: Крепость поставляет электричество на нефтеперерабатывающий завод и угольный разрез, а горожане производят жидкое топливо и добывают уголь не только для своих нужд, но и для нужд Крепости. Таким образом, в мегаполисе вновь воцарился относительный баланс. Уже никто из обитателей руин не стремился переправиться через канал или проникнуть за фортификации по мостам, а жители Даунтауна получали все необходимое извне, в обмен отдавая электричество, оружие, боеприпасы, медикаменты и наркотики…

— М-да, — промычал я задумчиво. — Должно быть, первые годы жизни после войны оказались весьма трудными для всех…

— Естественно, — хмыкнул Петр Васильевич. — Иначе и быть не может. Война ведь сама по себе не несет ничего хорошего, даже если цели ее и намерения самые благие. Война чудовищным ударом опрокидывает экономику, а затяжная война меняет образ мыслей в головах людей. Сейчас-то люди вовсе не те, что были семь лет назад или даже пять лет назад. Сейчас все люди будто не люди совсем, а шакалы или волки какие… Особенно в Городе. Может, в Крепости еще и сохранились приличные манеры, этикет так называемый, да задумываются тамошние жители не только о еде, но и о высоких материях…

— Что же вам мешает думать о высоком? — наивно спросил я.

— Отсутствие безопасности, сынок, — вздохнул старик. — Постоянное ожидание зла, которое приведет с собою смерть…

— Демоны?

— И демоны тут в том числе, Витёк… Не смотри так, я в своем уме и все, что я говорил тебе о демонах, суть правда. Но помимо них есть люди, и люди ныне не менее опасны, чем звери из Преисподней…

Мы вышли на вовсе открытое пространство, ранее бывшее некоей площадью. Поднатужившись, я смог узнать бывшую площадь Победы по характерному остову вождя мирового пролетариата, от которого теперь остались лишь ступни на мраморном постаменте. На площади тут и там расположились какие-то шатры, будто мы пришли на южный рынок, а не к стоянке охотников. Впрочем, разузнать, что это за шатры, мне не удалось, так как Георгий Виссарионович прикрикнул на нас с Василичем, и мы шмыгнули вослед охотникам в темный короткий проулок.

— Пришли, мать… — брякнул автоматом Георгий Виссарионович.

Мы стояли перед двумя здоровенными трехосными грузовиками, будто бы отдаленно знакомыми. Грузовики были как две капли воды похожи один на другой, блестели черными боками броневых пластин, сверкали яркими галогенными лампами передних фонарей. Корпус бронированных машин был выполнен по типу автобуса, без каких-либо откидных ковшей, прицепов и так далее. Ненормально высокая подвеска и обилие заклепок, намекающих на внушительное бронирование, не могли не вселить в меня чувство некоего трепета, уважения перед мощью броневиков.

Гоша рявкнул в открытую дверцу на борту одного из грузовиков:

— Эй, шланги! На выход!

Послышались возгласы недовольства, и наружу высыпали четверо охотников, также обтянутых хаки и с оружием через плечо.

— Слыш, Гоша, ты прекращай тут орать! — с ходу набросился на Георгия Виссарионовича самый рослый из незнакомых мне охотников. — За то время, что я тебя знаю, ты мне так надоел, гад…

— Ну-ну, урод! — отстранился Гоша. — Руки убери! А то…

— А то что? — уже не на шутку взорвался охотник, хищно скаля зубы.

Гоша сорвал с плеча автомат:

— А то!..

Но закончить не успел, потому что подоспевшие вовремя Молот и Хакер разняли собравшихся было изрешетить друг друга охотников. Молот, на голову выше того рослого парня, без труда растащил бранящихся в стороны, а Хакер погрозил пальцем:

— Довойно вам, в самом-то деве! Как мавые дети пьямо!

Георгий Виссарионович, вроде бы взрослый мужик, но с отвратительным характером склочника и драчуна, смачно сплюнул и вернул оружие на место. Затем, поглодав зубочистку, кивнул в мою сторону:

— Вон привели вам… вип-персону, бл…дь. Будем сопровождать до Виссена.

— Кого это? — не понял один из охотников. — Вон того мальца?

Думается, он был еще младше меня и явно не выше ростом, но отчего-то предпочел назвать меня так снисходительно…

— Его, говнюка…

— Но ведь Ника говорила, что мы направимся дальше на восток! Она же…

— Ты знаешь наш устав, Егор, — устало отмахнулся Гоша. — Нашли припиз…того придурка — надо вести к боссам.

С легким интересом охотники обступили меня, по очереди протягивая руки. Я узнал их имена, или псевдонимы: Егор, Татарин, Белый и Петя.

Когда относительный ажиотаж по поводу моего прихода закончился, я умудрился отойти подальше от броневиков и их экипажей, оставшись наедине с Петров Васильевичем.

— Послушайте, — начал я, — вы сказали, что эти люди помогут мне, но у меня есть веские основания полагать, что им я совершенно не нужен, что я им мешаю! А этот полоумный Гоша в любую минуту может пустить мне пулю в лоб! Мне кажется, что я могу и не ехать ни к каким боссам или гуру, или кто там у них в этом Виссене обитает… Тут разберусь сам…

— Нет, Витёк, ты сам не сможешь ни в чем разобраться.

— В конце концов, я думаю, что имею право сам за себя решать! Или мне следует расценивать свое положение как положение пленного?

— Конечно, нет, — поспешил заверить Петр Васильевич, — но поверь мне, с этими людьми тебе дорога-то. Только охотники знают сохранившиеся шоссе и пути на запад и восток, только им известны кратчайшие проезды в любой город, в любую точку света.

— Вы, должно быть, не поняли меня, — усомнился я. — Не буду отрицать, что этим людям многое известно о путешествиях, но, ради всего святого, зачем мне ехать с ними? Зачем мне в какой-то Виссен!? Что это вообще за место такое, куда я непременно должен попасть?

— Виссен — это город на бывшей германской территории. Там ныне сосредоточена основная сила противостояния.

— Противостояния кому?

— Демонам…

— О, боги!.. — взмолился я, не в силах более слушать рассказы старика о существах из преисподней…

Но никакие боги меня не услышали. Да и не могли…