Умирать вечно - Алейников Кирилл. Страница 65

Решение же об Источнике Познавший Кровь принял уже давно.

ГЛАВА 27

Он вспоминал туман, что накатывал с моря волнами подобно воде. Кое-где его подвижные белесые щупальца уже коснулись кромки берега и жадно лизали холодные камни, обточенные волнами за миллионы лет в почти идеальные диски. Туман нес в себе холод и влагу, запах соленой воды и водорослей. При желании можно было различить и другие запахи: дизельного топлива, разложения, рыбы. У человека, опасно стоявшего на крыше замка, не было желания разбираться в букете идущего с моря бриза. Кожаный его плащ слегка колыхался, хмурые глаза на бледном, будто высеченном из мрамора лице пристально всматривались в туман, но были такими же туманными. Руки в черных кожаных перчатках были скрещены на груди. Какое-то время человек продолжал стоять в такой же позе, совершенно равнодушный ко всему кроме темных вод океана и наползающего на берег тумана. Затем, когда туман стал обволакивать скалу и стоящий на ней замок, человек сел, упершись спиной в кирпичную дымоходную трубу. Лязгнула амуниция.

Если начал сталкиваться с туманом чаще обычного — впереди что-то нехорошее… Туман не может быть предвестником радости и счастья. Нет, он несет предупреждение о грядущих лишениях и горе, о слезах и несчастье, что поселится в сердце, навсегда пустит там корни и умрет лишь тогда, когда умрешь ты сам. Природа, заботясь о своих чадах, наградила их великим маркером приближающегося несчастья — туманом.

Когда-то давно, миллион лет назад его вовлекли в сложную игру, сделали пешкой, к ужасу и недоумению игроков вдруг обернувшейся ферзем. Пешкой, внезапно вышедшей из-под контроля и затеявшей новую игру по собственным правилам. Хотя… правила, в конечном итоге, оказались не моими вовсе… Они сделали так, чтобы он обернулся в существо Тьмы, заставили его убивать людей и пить их кровь, заставили стать предателем и палачом. Но вместе с тем они открыли ему глаза: нет истинного Зла или истинного Добра, даже войны или противостояния как такового между ними нет и быть не может, как палка не может воевать сама с собой двумя своими концами, как день не может высказывать претензии ночи, а ночь — дню. Нет, светлые, темные — это одно и то же. Паразиты на теле человечества, реинкарнационные останки некогда живших людей, непостижимым образом воскресшие и объявившие себя особенными.

На собственном опыте Вампир убедился, как они могут вмешиваться в жизнь людей, коверкать ее, сминать подобно листу бумаги и выкидывать в мусорное ведро. Воспоминания убитых им вампиров разворачивали перед внутренним взором вовсе уж кошмарные картины расправ иных сущностей над людьми; Тьма не особенно церемонится, убирая со своего пути неугодных ей, но Свет использует те же самые средства. Даже теми же самыми руками: руками оборотней, вампиров и людей, верящих, что каждое их действие направлено на победу Света и Добра… Тьфу! Какая победа, какой Свет? О каком добре может рассуждать астер, посылающий на убийство волка или упыря? Обрекающий человека на смерть…

Туман уже полностью обволок замок. Стало холодно и тоскливо. Впрочем, Вампир не чувствовал холода, а тоска крепко въелась в его черную душу, слилась с ней в единое целое еще давно. Тоска преследует его с тех пор, как пришло разочарование в Свете, в Тьме и во всем, что относится к ним. Тоска без начала, тоска без конца, гнетущая и уничтожающая рудиментарную душу, остаток души. Напоминание о былой душе…

И Вампир твердо знал, что тоска не пройдет никогда. Отгремела война, самая разрушительная и беспощадная, но ее исход ничего не решил по-настоящему. Война не принесла той свободы, о которой все чаще приходили мысли. Война не смогла избавить мир ни от насилия, ни от подлости, ни от грязи, вместо того даже усугубит все это. Война настолько же бессмысленная, как любая другая, и неизбежная, как сменяющее само себя время. Война даже надежду — и ту дать не смогла, надежду в благополучный исход, ибо исход для живого существа может быть лишь один. Но жизнь никогда не стремится к нему, ведь этот исход — смерть.

Стал ли я истинным злом? Стал ли? Наверное, нет, ведь нет же зла как такового, правда? Я убивал, убивал много: людей, вампиров, волков, даже демонов и астеров. Но разве ж это зло? Это необходимость, жажда жизни и потребность удовлетворять естественные позывы души и тела. Это не зло. Это жизнь. У кого-то жизнь одна, у иного она другая. Кто-то рожден быть охотником и убивать, а кто-то — дичь. Кто-то питается растениями, а кто-то не может и дня прожить без мяса. Жизнь, река времени, предназначение…

Да, я убивал людей. Но еще больше смертей люди принесли сами себе. Корень добра и зла сидит не где-то, а там, в глубине души каждого человека. Каждый имеет право сам решить, что для него означают эти понятия. Каждый имеет право сам разделить все в мире по двум категориям. Каждый. Ведь вселенная не создана для чего-то или кого-то конкретного, в ней не заложены ни свет, ни тьма, ни сумрак, ни что-то там еще. Она одна на всех и для всех. Когда-то появились Актарсис и Яугон — хрен с ними. Но когда их обитатели выползли к людям со своими уставами, правилами и распорядками — вот тогда они и совершили ошибку, нарушив чуть ли не единственное бесспорное право души — право на свободу. Нельзя ограничивать душу ничем, никакими рамками, никакими уставами, ибо она чахнет и в конце концов гибнет, превратившись в ничто. Лишь полностью свободная душа может, вероятно, развиться до самого Создателя, стать равной богам и творцам миров. Только свободная душа может видеть свет во тьме, и к тому свету она должна стремиться постоянно и беспрепятственно. Препятствия сбивают ее с пути, закрывают правильное направление на свет, и движение становится неверным, а значит — к тьме. В никуда. Даже не в тупик, ибо из тупика можно вернуться.

В никуда.

Лишь законы природы имеют право существовать, ведь законы и есть сама природа. Сама вселенная, Мироздание, взорвавшееся светом в безмолвном хаосе. Иных законов быть не должно. Кому-то может показаться, что отсутствие законов приведет мир обратно в хаос, но это не так. Мир будет двигаться в своем естественном развитии, в единственно правильном направлении.

Астеры навязали миру религии. Демоны навязали миру страх. Астеры заведомо ложно обещают праведникам вечную жизнь в Царствии, демоны тащат к себе души грешников. Астеры и демоны, существа, по сути, ничем не лучшие, чем люди, отчего-то разделили мир на две половины, в одной из которых лежит добро, а в другой соответственно зло. И если спросить их, что ж все-таки есть эти ваши добро и зло, то начинают они взахлеб рассуждать, разглагольствовать и пустословить, трепать языками и важно округлять глаза, в конце концов, не объяснив ровным счетом ничего. Ведь не примет душа чужих истин, потому что заполнена своими собственными. Подмена своих истин на чужие убивает душу.

Подобно Винтэру, он вспоминал день, когда стал вампиром. Вспоминал, какие ужасы пережил, осознав себя уже не человеком, но монстром, призванным пить человеческую кровь. Очень быстро жажда его стала неуправляемой, и он вынужден был принимать подношения Ордена Света — литровые бутылочки с заветной жидкостью. Какое-то время такая пища ему помогала, но энергия, проклятая темная энергия, что сидит внутри каждого из нас подобно вирусу СПИДа, которую никаким образом невозможно достать из себя и отшвырнуть прочь, избавиться навек, забыть… темная энергия заставила его совершить первое убийство. Это оборотни, как правило, не помнят своего первого убийства, своего крещения кровью, ведь их трансформация, самая-самая первая трансформация проходит под влиянием полной луны, когда перевертыши впадают в бешенство, ничего не осознавая и не фиксируя сознанием. А вампиры все помнят. Отчетливо, в деталях.

Что б им…

Познавший вспоминал просторную комнату, обитую красным шелком. Клуб «Носферату», что означает «Не-умерший». База клана Оурос, боевого клана вампиров Центральной России и Восточной Европы. Он находился в комнате вместе со старым другом, Максом. И к списку моих грехов уже давно прибавилось то, что «благодаря мне» Макс обратился в такое же чудовище, что я сам.