Путь к Эвенору - Розенберг Джоэл. Страница 56

В любом случае: защита, выпад, укол с проворотом й извлечение оружия. И быстро!

В данном случае беда была в том, что эта тварь оказалась не только крупнее и сильнее человека, но еще и быстрее. Она наделась на мой меч — тот по рукоять ушел в ее волосатое брюхо — и, схватив меня в медвежьи объятия, подняла над землей. Впрочем, левую руку мне вырвать все ж таки удалось, и я принялся молотить врага кулаком по роже.

Не то, не то, не то — реакция на это была еще меньшей, чем на меч. С равным успехом я мог бы бить по обернутой шкурой скале.

Огромные лапы выдавливали из меня воздух. Давили с такой силой, что рукоять моего собственного меча грозила войти мне в кишки. Теплая кровь — кровь этой твари — бежала у меня по животу и по ноге, но терял силы я один: мой меч, пронзивший ее насквозь, казалось, ничуть твари не повредил.

Надо мной уже смыкалась тьма — но я сумел просунуть свободную руку под его лапу и вытащить кремневик из кобуры на левом бедре. Я взвел курок, приставил пистолет к волосатой башке и, закрыв глаза, нажал спуск.

Выстрел. Жар и влага ударили мне в лицо; с булькающим хрипом тварь выпустила меня, падая наземь.

Со следующим вдохом я вдохнул запахи серы, огня, крови, прогорклого пота и собственного страха: чудесный аромат. Выхватив второй пистолет, я взвел курок, но с оставшимися двумя тварями уже разобрались мои друзья.

Тварь Тэннети — та, которую я ранил, — подыхая, лежала на земле. Из дюжины ран, от царапин до глубоких разрубов до самой кости, лилась кровь. Третья, разрубленная от шеи до пояса, валялась среди собственной крови и кишок: ей было уже все равно.

Над ней, тяжело дыша, стоял Ахира. Топор и кольчуга, скользкие от крови, лаково блестели в свете звезд.

— Все целы?

— Мы с Джейсоном в порядке, — отозвалась Андреа.

Они с Джейсоном стояли за гномом, в одной руке у мальчика меч, в другой — пистолет. Насколько я видел, никто из Куллинанов не получил ни царапины.

— Буду жить, — сообщил я.

— Уф-фх-х... — Тэннети стояла в грязи на четвереньках. Она опустилась на колени, потом медленно, с трудом поднялась на ноги. — Бывало и хуже.

Волосы у нее были, как воронье гнездо, на правой скуле алела свежая царапина, но вроде бы серьезных повреждений не было.

Три твари лежали перед нами на земле.

Возьмите человека, надуйте его в полтора раза, растяните ему лицо, а потом покройте его всего густым вонючим мехом — и получите то, с чем мы дрались. Здоровенные и невероятно сильные, хотя и не слишком умные — будь эта троица чуток побыстрее или посообразительнее, все мы были бы уже мертвы.

Ахира нагнулся к отрубленной лапе, пошевелил топорищем кисть.

— Частично втягивающиеся когти, большой палец, хоть и не сильно, противостоит другим... Оно могло быть разумным.

Я ощупал бок. Больно чертовски, но, кажется, ничего серьезного. Глубоко вдохнув, я не ощутил скрежета осколков сломанных ребер, так что все в порядке.

Нас спасли возраст и опыт. Большей частью предосторожности оказываются ненужными; в девяносто девяти случаях выставленный дозор никто не тревожит; выставлять арьергард — это, как правило, напрасная трата сил. Молодые люди все это быстро усваивают, и дело не в том, что они бывают рассеяны — я тоже бываю, — а в том, что они вообще перестают смотреть, что вокруг делается.

Переживите один раз нечто подобное — и в следующий раз ваши шансы выжить будут куда выше.

Ничего такого особенного тут нет. Ничего, кроме старания, терпения, собранности — и удачи. Ничего, о чем стоило бы волноваться.

Я вытер трясущиеся руки о штаны.

— Что ты, прах тебя побери, такое? — спросила Тэннети умирающую тварь.

Та медленно повернула к ней голову, глаза были на выкате — от боли точно и еще, быть может, от ярости.

— Ур-ркх, — медленно произнесла тварь и потянулась к Тэннети когтистой лапой.

Потом содрогнулась — и умерла.

— Время уходит, — сказал Ахира. — Идем.

Глава 25,

в которой мы входим в Эвенор — и я теряюсь

У берега горная дорога выбежала на равнину. Наползал предрассветный туман, а мы шагали вперед, и город все так же изменялся на глазах. Дорога сузилась, стала тропкой, окруженной густым высоким кустарником; пришлось нам идти гуськом.

Казалось, мы идем долгие часы; Эвенор медленно приближался. На горизонте грозил заняться рассвет, и ветерок, несущий легкий туман с Киррика, пробирал холодом.

Мы с Тэннети сменили Ахиру и Джейсона, следуя за Энди, а они присматривали за нашими спинами. Пока что все хорошо.

Единственной проблемой была Андреа: слишком спокойна, шаги слишком легки, почти невесомы. Мы подошли к развилке. Я покачал головой. Этой развилки здесь прежде не было. Дорога здесь раньше изгибалась, но не раздваивалась.

А теперь раздваивалась.

Энди улыбнулась, пробормотала несколько быстрых слов.

— Правая ветка, — сказала она. На миг глаза ее встретились с моими. — Сейчас можно говорить; ближайшие полмили решать ничего не придется.

— Было бы неплохо, если бы так и дальше осталось.

— На это не рассчитывай.

Я попытался изобразить уверенную улыбку.

— Как ты?

Она пожала плечами.

— Нормально. Справляюсь.

— Отлично, — сказал я. — Но мы можем повернут назад в любой момент, как только тебе захочется.

Глаза ее перестали мигать. Я тогда не знал, что это значит, не знаю и сейчас — но глаза ее перестали мигать.

— Не думаю, — вымолвила она. Потом поправилась: — Нет, мы не станем поворачивать назад. Идем дальше.

— Развилка позади исчезла.

Голос Ахиры был слишком спокоен.

Я повернулся: позади нас дорога, изгибаясь, исчезала в тумане как раз там, где была развилка. То есть где раньше она была.

— Ну и ладно, — сказал я. — Все равно она мне не нравилась.

Туман впереди густел.

— Эй, Ахира! Не возражаешь поменяться с Тэннети? Инфракрасные лучи пробивают туман лучше обычного света, а у гномов зримый спектр захватывает инфракрасную полосу.

Они поменялись, и мы двинулись дальше, а туман становился все гуще, и в конце концов я уже видел едва ли на шесть футов перед собой.

— Сомкнулись, ребята. — Тэннети кивком велела Джейсону приблизиться. — Все за одного, один за всех?

Я уже готов был возразить, но Ахира кивнул:

— Разумно. Андреа?

Она затрясла головой.

— Не могу думать. Слишком густой туман — на земле, и глазах, в голове. — Она ссутулилась, напряглась, словно ожидая удара, потом выдохнула заклинание — и обмякла. Пальцы ее чертили в воздухе незримые письмена.

Туман продолжал сгущаться, я уже видел лишь собственные ноги и — чуть впереди — Ахиру. У меня заколотилось сердце.

Вообще-то я не страдаю клаустрофобией. С одним моим приятелем-гномом (не с Ахирой, он по пещерам лазить не любит) мы однажды оказались в завале и целых три дня дожидались спасателей. И все было нормально, я его учил в «балду» играть на томском языке. Но в недвижности пещерных стен есть нечто успокаивающее. Никто не высунет из них когтистую лапу, чтобы вырвать у тебя сердце; в тесноте гномьих ходов не таятся ни волчьи ямы, ни проволочные силки, неведомые твари не поджидают тебя там, чтобы наброситься из-за угла, и...

Уолтер, остынь.

Энди с помощью магии вела нас к Эвенору; Ахира всматривался в туман и видел хоть ненамного, но дальше меня, защищая нас от неведомого врага. От меня, Тэннети и Джейсона не было никакого проку, и это чертовски действовало мне на нервы.

— Еще немного вперед, — сказала где-то в тумане Андреа — тень, не более того.

Туман поднялся мне сперва до колен, потом до живота, и вот уже я не вижу ничего, кроме поднесенной к лицу руки.