Меморанда - Форд Джеффри. Страница 20

– Доктор! – испуганно вскрикнул я.

Не открывая глаз, Адман усмехнулся и произнес меланхолично:

– Облако, Клэй. Это всего лишь облако.

Белый туман проплыл мимо, насквозь промочив одежду. Когда рассеялись его последние клочья, я снова поднял глаза: остров парил над нами на огромной высоте, словно воздушный змей на веревочке. Не знаю почему, но зрелище это заставило меня потянуться к груди и коснуться кармана куртки. Я не вспоминал о зеленой вуали с тех пор, как началось мое мнемоническое путешествие. Не ожидая даже, что она окажется на месте, я машинально хлопнул себя по карману и к своему удивлению обнаружил там привычное уплотнение. Сунув руку внутрь, я извлек оттуда вуаль Арлы. От этой зеленой материи, такой знакомой на ощупь, мне сделалось как-то спокойнее, словно она сама была нитью, соединяющей меня с моим местом и временем.

Когда новизна ощущений немного притупилась, я заметил, что глухой рокот океана стал громче. Ветер тоже усилился. Нашу гондолу швыряло теперь из стороны в сторону в ритме какого-то дикого танца. В тот миг, когда я как раз собрался встать и посмотреть, насколько мы опустились, корзина резко дернулась и замерла. Доктор открыл глаза, ухватился за край корзины и встал.

– Клэй, – окликнул он, – взгляни. В твоем Вено такого не увидишь.

Я поднялся, приноровился к качке и осторожными шажками приблизился к нему. От первого взгляда за борт у меня закружилась голова, ибо двигались не только мы, но и море под нами, и от этого казалось, что весь мир превратился в серебристый вертящийся волчок. Мы зависли футах в пятнадцати над гребнями самых высоких волн. С почти священным трепетом я наблюдал, как лениво вздымаются стальные горы, а затем, достигнув пика, сходят на нет. Впадины между волнами были глубоки, как ущелья, и манили к себе, заставляя наклоняться все ниже и ниже.

Адман со смехом схватил меня за рубашку.

– Здесь купаться запрещено, – сказал он, втаскивая меня обратно. – Ну как?

– Никак, – ответил я. – В хорошем смысле слова.

– Понимаю! – откликнулся он, перекрикивая особенно яростный шквал ветра.

– И что дальше? – спросил я.

– Постарайся преодолеть ощущение величия, – посоветовал доктор Адман. – Только тогда становится заметен некий феномен. Всмотрись в одну точку подольше – и все поймешь сам. Особенно обрати внимание на момент, когда волна опадает и становится плоской гладью.

Я и без его указаний не мог оторваться от созерцания океана. Постепенно мое восприятие стало меняться. Я начал замечать, что хребты волн, плоскости и впадины составляют на ртутной поверхности узоры. Я зажмурился на секунду, а потом пригляделся получше – и понял, что это не просто узоры, а живые сценки, изображающие людей в определенные моменты жизни. Масштаб увиденного потрясал воображение. Я ошеломленно отшатнулся от борта. Весь океан был не чем иным, как коллажом живых картин, перетекающих одна в другую и исчезающих, чтобы смениться новыми.

Доктор повернулся и взглянул на меня.

– Сны, – сказал он. – Океан видит сны.

Я снова приник к борту гондолы и посмотрел вниз: на серебристой поверхности появилось четкое изображение Драктона Белоу – сидя в своем кабинете в Отличном Городе, он вливал себе в вену дозу чистой красоты. Теперь я понял: диагноз доктора почти верен, вот только то, что открылось нашим взорам, было не океаном снов, а морем воспоминаний Создателя.

– Я уверен, что во всем этом скрыт какой-то смысл, – заявил Адман. – Если бы только растолковать эти сны! Ведь персонажи здесь появляются одни и те же – как будто это пространная, запутанная повесть… Но я, к сожалению, начал читать ее с середины.

– Что, по-вашему, все это значит? – спросил я.

– Уверенно могу сказать лишь одно: это история любви. В последнее время что-то не дает мне покоя… Словно ключ к разгадке лежит на поверхности, а я не замечаю его и из-за этого не могу уловить смысл целого.

– А когда вы начинали заниматься толкованием снов океана, что вы надеялись обнаружить?

– То, о чем мечтают все, Клэй. Хотел понять, зачем я здесь, – ответил он.

Доктор был так близок к истине, что я разрывался между двумя противоречивыми желаниями: рассказать ему все, что знаю, или сохранить свое знание в качестве козыря, который еще может пригодиться. Я уже решился было и даже открыл рот, но внезапно осознал, что доктор мне просто не поверит. А если и поверит, что хорошего моя правда скажет ему о природе его существования? От этих мыслей меня отвлекло бормотание доктора.

– Ну-ка вылезай оттуда! – приказал он кому-то. Я поднял удивленный взгляд и обнаружил, что Адман почти целиком скрылся в недрах своего черного мешка. Через некоторое время он появился с добычей: в руках доктора покоился длинный стеклянный цилиндр со стеклянной колбой на конце.

– Это сконструировал Нанли. По моей просьбе, конечно, – с гордостью сообщил он. – Смотри, как эта штука раскладывается.

Доктор принялся вытягивать из большого цилиндра цилиндрики потоньше, пока в результате не получился исключительно длинный стеклянный стержень с закрепленной на конце колбой. Телескопическая конструкция была такой длины, что выступала за края корзины в обе стороны.

– Конечно, все было бы куда проще, если бы я мог обойтись веревкой или проволокой, но природа жидкой ртути такова, что такие непрочные материалы в ней просто растворяются. А вот стекло, как выяснилось, не подвержено ее разъедающему действию. К сожалению, сплести веревку из стекла не дано даже Нанли.

– По-моему, пары футов вам все же не хватит, – скептически заметил я. Стеклянная рукоятка вместе с колбой была не больше десяти футов в длину.

– Видишь ли, все просчитано: будь эта штука длиннее – она бы лопнула под тяжестью полученного образца.

– Но какой тогда с нее прок? – удивился я. – Вам ведь все равно не дотянуться до океана!

– А вот здесь-то и вступаешь ты, Клэй. Будешь крепко держать меня за ноги и опускать за борт, а я тем временем зачерпну порцию.

– Вы с ума сошли, – заявил я.

– Есть немного, – кивнул он. – Итак, приступим. Зажав громоздкий стержень в правой руке, Адман стал взбираться на борт корзины, придерживаясь левой за канат, соединявший нас с островом. Через минуту бесстрашный доктор уже балансировал на краю гондолы.

– А если я уроню вас? – в отчаянии воскликнул я.

– Это было бы весьма некстати. Впрочем, если такое случится, я хочу, чтобы ты проследил, появлюсь ли я внизу в качестве нового персонажа.

В этот миг корзина качнулась под мощным порывом ветра. Адман начал терять равновесие, и мне ничего не оставалось, кроме как броситься к нему и ухватить за лодыжки.

К счастью, доктор был невелик ростом – иначе я бы не смог удержать его. Он повис вниз головой под днищем гондолы, и я лишился возможности наблюдать за происходящим.

– Отсюда вид даже лучше! – донесся его крик снизу.

Я в это время пыхтел от натуги, стараясь его удержать, и был не слишком расположен к светской беседе. Когда мне стало казаться, что я вот-вот его выпущу, доктор прокричал:

– Тащи, Клэй! Только не раскачивай, а то придется повторить все заново.

Я попятился от борта корзины так медленно и аккуратно, как только мог. Очутившись по пояс в корзине, доктор выпрямился, сжимая обеими руками колбу и стараясь не пролить ни капли. Когда его ноги коснулись дна, он сказал:

– Теперь, Клэй, надо быстренько отсоединить рукоятку.

Стеклянный стержень на конце имел нехитрое крепление, и я торопливо отделил его от драгоценной ноши доктора.

– Сбрось в океан, – велел он мне. – Боюсь, это моя последняя экспедиция. Совсем скоро край острова будет слишком ненадежен, чтобы удержать лебедку.

Я исполнил приказ и, проследив падение стеклянного стержня в нараставшую волну, снова повернулся к доктору. Тот был занят прилаживанием к колбе стеклянной крышки. Закончив, он поднес добытый образец к глазам, и под ярким солнцем тот заиграл всеми цветами радуги.

– Какой улов, а, Клэй?! – торжествовал он. – И почему я не додумался до этого раньше?