Путь тени - Суренова Юлиана. Страница 3
Но уже через мгновение, поняв, что каким-то непонятным, неведомым ей самой образом, когда она меньше всего этого хотела, выдала свой самый страшный секрет, вскрикнув: – Ой! – зажала ладонями рот, с ужасом глядя на подругу. – Ты… Ты ведь никому не скажешь? – едва слышно пролепетала она.
– Конечно не скажу, – Сати приблизилась к ней, прижалась.
– Ты… Ты, наверно, считаешь меня полной идиоткой…
– Почему? Господин Шамаш… Он… В Него влюблены все женщины и девушки каравана, да что там каравана – всего мира!
– Со мной все иначе… Другие чтят в нем бога, а я…
– А для тебя Он – друг.
– Вот именно… – тяжело вздохнула дочь хозяина каравана, не скрывая своей грусти.
– Мати… Мати, послушай меня. В этом… В этом чувстве нет ничего страшного!
Ничего дурного. Ведь любовь это… Это тоже служение. Высшее служение.
– Ты так думаешь?
– Я знаю. Слушай… А ты говорила с Ним…
– Что ты, что ты! – поспешно зашикала на нее девушка. – Это невозможно! Так нельзя!
– Ну что такого в том, чтобы…
– Как ты не понимаешь! Да, конечно, если бы Он был обычным человеком… Даже не обычным, но человеком, я не стала бы таиться, я бы давно открылась, попыталась бы зажечь его своей страстью, своим огнем, может быть, воспользовалась бы даже тем, что мой отец – хозяин каравана, а, значит, мой муж будет его наследником и преемником. И вообще… Если бы он не любил меня, я бы заставила его полюбить!
– Какая ты, оказывается! – Сати глядела на подругу с восхищением.
– А что? Что? Мы живем в тяжелое время! Нужно быть сильной! Нужно бороться за свое счастье! Но… – вновь вздохнув, она опустила голову на грудь. Ее плечи поникли. – Мое сердце замирает при мысли о боге, не человеке. И я бессильна что-либо изменить!
– Господин Шамаш всегда относился к тебе по особенному… Он… – она не решилась сказать того, о чем подумала, но слов и не нужно было, когда Мати думала о том же.
– Он любит меня.
– Но тогда…
– Так только хуже. Он любит меня как старший брат маленькую сестру, которая всегда рядом, за которой нужно постоянно присматривать, спасая от бед, от самой себя. И которая вечно будет в его глазах малышкой…
– Но вы ведь не брат и сестра. А одно чувство может перерасти в другое…
– Никогда! Этого никогда не случится!
– Почему!
– Потому что Он – супруг Матушки метелицы!
Прикусив губу, Сати кивнула, соглашаясь. На это ей было нечем возразить. Госпожа Айя – слишком грозная соперница. И всем известно, как сильно Ее чувство к богу солнца. Богиня снегов не сдастся без боя. Она могущественна. И горе ее сопернице.
– Подружка, у тебя вся жизнь впереди. Ты еще встретишь на своем пути кого-нибудь…
Наш караван – это ведь не весь мир. И то, что здесь, рядом нет твоего суженного, значит лишь, что он где-то еще… Не знаю, может быть, в одном из тех городов, через которые нам предстоит пройти. Какой-нибудь воин, страж, который ради тебя покинет оазис и станет караванщиком. Или богатый купец, который купит для тебя право остаться в городе. Или даже сам Хранитель…
– Сати, я вижу, ты хочешь помочь мне, успокоить, но… Разве это возможно? Как можно полюбить кого-то другого? Как вообще можно полюбить человека, когда любишь бога? И вообще, – она стерла с лица слезы, горько всхлипнула, – давай не будем больше об этом. Пожалуйста!
– Хорошо.
– Сати, не обижайся, я… Я верю твоему слову… Просто… Просто моей душе этого мало… Прошу, поклянись, что никому ничего не скажешь!
– Клянусь. Клянусь вечным сном и садом благих душ. Клянусь надеждой на пробуждение, что никогда никому не открою твоей тайны.
– Спасибо, – успокаиваясь, наконец, она вздохнула с некоторым облегчением. Сколь бы ни были сильны в ее сердце сомнения, девушка знала: подобная клятва никогда не будет нарушена.
Что же до Сати, для нее не было никакой разницы между словами этой самой страшной из возможных клятв и простым "обещаю". Она слишком дорожила их дружбой, чтобы сделать что-то, что могло бы стать причиной ссоры.
– Так что, – подрагивая, сухие потрескавшиеся губы Мати растянулись в бледном вымученном подобии улыбки, – если ты не передумаешь оставаться бессемейной…
– Не передумаю, – вздохнув, шепнула караванщица, отведя на миг взгляд в сторону.
– Тогда, – продолжала дочь хозяина каравана, – нам с тобой оставаться в этой повозке до самого конца пути.
– Что ж, тогда, выходит, я правильно затеяла эту уборку. Совсем скоро здесь появятся еще две девушки-невесты, которым понадобится место. А раз никто из нас не собирается его уступать, то придется потесниться.
– Не придется, – зевнув, она свернулась в клубок на одеялах у себя в углу. – Я говорила с отцом. Он согласился купить для невест другую повозку. А эту оставить мне… нам.
– Мати, а это не слишком…
– Эгоистично? Расточительно? Нет.
– Ты не должна пользоваться тем, что дочь хозяина каравана. Конечно, я понимаю, что рано или поздно этот караван будет принадлежать тебе, и…
– Я тут ни при чем. Да я и не стала бы даже говорить, если бы дело касалось только меня.
– Но почему же тогда…
– Ашти. Ей нужно место. И, потом, она такая нелюдимая. Непонятно, как она терпит нас с тобой.
– Да, конечно, священная волчица… – все сразу поняв, поспешно закивала Сати.
Ради золотого зверя никакие траты и жертвы не могли быть чрезмерны. Караванщица скосила взгляд на снежную охотницу, которая, растянувшись на боку, сладко спала на своих одеялах, несясь куда-то по землям сна, от чего ее вытянутые вперед лапы подрагивали, перебирая по воздуху. – Мати, а она… – ощутив холодный укол страха, Сати облизала пересохшие губы. – Она ведь могла слышать наш разговор, и…
– Мы с Ашти делим мысли. Ей известны все мои секреты, а мне – ее…
– А господин Шамаш? Он ведь бог, и… раз так, Он тоже все знает, да?
– Нет! – Мати вскинулась, села. – Он понимает, что со мной что-то не так. Ведь не случайно же я стала его избегать… Не знаю! Он не спрашивает. Я не говорю… И никогда не скажу!
– Но, подружка, богу не нужно спрашивать, чтобы получить ответ…
– Шамаш не читает чужие мысли! Он считает, что это неправильно.
– Но другие боги… Последнее время многие из Них приходят в наш караван, чтобы поговорить с повелителем небес, посоветоваться с Ним…
– Разве ты не знаешь, что Он сокрыл наши мысли от других?
– Людей.
– И богов тоже. Сати, Он ведь покровитель каравана. Он заботится о нас, и другие небожители понимают Его, признают Его право решать… даже если это решение, возможно, представляется в глазах некоторых из Них не более чем причудой.
– Да… Что ж, – она улыбнулась подруге, – значит, твоя тайна так и останется тайной. Во всяком случае, до тех пор, пока ты сама не захочешь, чтобы обо всем узнали.
– Я не захочу! Никогда! Эту тайну я буду хранить всю жизнь и даже после смерти…
Так что… И завтра, и послезавтра, и еще много-много других дней все будет так же, как сегодня… – и тут она вдруг всхлипнула, смахивая вдруг скатившуюся на щеку слезу.
– Что это ты? Мати…
– Ничего, – прервала ее девушка, – все в порядке, – она отстранилась от спутницы, отодвинувшись к пологу повозки, оперлась спиной о туго натянутую шкуру. – Просто подумалось…
– Что нынешний день не так уж хорош, чтобы переживать его снова и снова?
– Он светел и спокоен. Счастлив уже в том, что не знает несчастий… И, все же… – она на миг замолчала, толи ища нужное слово, толи раздумывая, стоит ли вообще говорить, раня душу невеселыми мыслями, и, все же, придя к выводу, что порою думать тяжелее, чем говорить, решившись, продолжала: – В нем нет горения.
– Нет того, что можно было бы потом вспоминать в вечном сне.
– Да… Понимаешь, мне кажется… Что я не живу, а грежу… Но ведь нельзя видеть сон о грезах. Я… Я боюсь пустоты. И той, которая здесь, сейчас, и еще больше той, которая, рожденная этой, будет ждать меня в вечном сне.
– Ну, нам ли бояться того, что будет нечего вспоминать в вечном сне? – Сати пыталась пошутить. – Ведь мы – спутники повелителя небес и за один день мы переживаем больше, чем другие – за всю их жизнь.