Слезы на камнях - Суренова Юлиана. Страница 55

"И, все же, покинув караван, – чуть погодя, добавил он, – я отправился бы не сюда…" "Даже зная, что тебя здесь с нетерпением ждут?" "Ждут… Но для чего?" – он качнул головой.

"Ты уже дал горожанам часть нового обряда. Что же останавливает тебя сейчас?" "Тогда – это была вынужденная мера. Сейчас – все иначе".

"А если нет?" "Не знаю… – он не был уверен. И у него была причина для сомнений. – Странно…" "Что?" "Откуда горожанка узнала про обряд?" "Наверное, Ри рассказал. Ты ведь не говорил, что это – секрет".

"Нет. Он не мог. Потому что сам ничего не знал".

"Но… – Нинти удивленно хлопала глазами. Она не могла поверить, что Шамаш действительно забыл все,что произошло тогда в городе. Но потом богиня вспомнила:

Ри не наделен даром. То, что произошло с ним тогда, было иным – взглядом со стороны, а не самим обрядом. – Значит, это Ларс ей рассказал. Он-то прошел испытание…" "Испытание – для взрослых. Через него не проводят новорожденных".

"Значит, Лика просто не правильно все поняла".

"Прости меня, но если кто-то не верно понял, так это ты. Горожанка говорила о другом обряде – не испытания, а посвящения".

"Еще один обряд? Я не слышала ни о чем подобном! Шамаш, ты придумал их все во сне? Для людей? Чтобы заменить ими прежние, ведущие к смерти, и позволить жить дальше?" "Я не придумал их. Они были там и до меня, – стремление к истине и необходимость отвечать на заданные вопросы заставляли его говорить даже когда более всего хотелось промолчать. Единственное, что он позволил себе – не возражать Нинти, назвавшей иной мир сном. В конце концов, для нее все так и было – не более, чем сон… – Не это главное…" "А что?" "Разумно ли приносить в мир обряд, принадлежавший другому?" Нинти не смогла сдержать улыбку:

"Вряд ли выдуманные тобой боги края сна обидятся за это".

"Опасно нести в мир то, что ему не принадлежит".

"Ну, если бы думали так же, в этом мире вообще бы ничего не было! – хохотнула богиня. – Когда мы пришли сюда, это был всего лишь поросший диким лесом остров посреди бушующего моря".

Шамаш качнул головой. Он не считал, что повелители этого мира поступили правильно. Возможно, сделай они иначе, этот мир стал бы другим. И пусть его путь к процветанию был бы дольше, но и сам расцвет не завершился бы столь стремительно. Хотя, конечно, в этом случае небожители не стали бы повелителями мира, а лишь отшельниками, поселившимися на его задворках.

"Шамаш, право же, это жестоко: знать путь к спасению и не вставать на него только потому, что он не прочерчен по лику этой умирающей, прежде времени постарев, земли! И эгоистично не давать другим надежду, словно стремясь сохранить в своем безраздельном владении", – Нинти знала, что ее упреки несправедливы, но все равно бросала их в лицо богу солнца. Она была готова осознанно ранить и даже оскорбить его. Все, что угодно, лишь бы помочь тем смертным, которые ей были дороги, и которые мечтали только об одном: даже не о счастье, а всего лишь о жизни. Не важно, долгой она будет или краткой, радостной или горькой – лишь бы она была, лишь бы их потомкам было суждено родиться, сохраняя память о минувшем и надежду на грядущее.

"А если этот путь тяжел? Если на нем их ждут такие испытания, которых не было бы, оставь мы все как есть?" "О чем ты говоришь! Ты что, действительно не понимаешь: речь идет не о том, каким будет их грядущее – светлым или черным, а будет ли оно вообще!" "Смерть и забвение может казаться лучше, чем полная страданий жизнь".

"Казаться – но не быть! Да о чем мы с тобой спорим! Вот перед тобой смертные!

Вот!-она чуть отодвинулась в сторону, открывая взгляду Шамаша застывших в почтительном молчании, ожидая, пока боги все обсудят между собой и вернуться к разговору с ними, горожан.-Спроси их! Спроси мать: чего она хочет для своих детей, для детей их детей – чтобы они не родились никогда, оставшись навечно безликими тенями, сомну которых суждено вечно бродить по пустоте, не зная ничего, кроме нее, или чтобы им была дарована жизнь – пусть тяжелая, полная лишений и испытаний, но жизнь, когда они смогут насладиться уже тем, что они есть, что солнце светит над их головами, что небо синее, трава зеленая, снег белый…" "Ты стала говорить как человек", – с некоторым удивлением и, вместе с тем – уважением, проговорил бог солнца.

"Да. Я -одна из них. Пусть это превращение неполное, пусть по сути своей я продолжаю оставаться бессмертной богиней, но… За эти годы я многое поняла. Я поняла, что смертные – совсем не такие несчастные и забитые, что пусть жизнь их всего лишь миг вечности, но за это мгновение они успевают пережить, перечувствовать куда больше счастья, чем мы за всю вечность. И еще. Я поняла, что они достаточно мудры, чтобы самим решать свою судьбу. Ты предоставил это право своим спутникам.

Дай же его и другим!"

"Тут дело не только в людях".

"Конечно. В тебе. Шамаш, я понимаю, почему ты медлишь, – немного переведя дух, продолжала Нинти. – Сейчас и так очень многое зависит от тебя. А сделай ты то, о чем я прошу – будет зависеть еще больше, но… Неужели эти люди не достойны твоей жертвы? Молчишь? Я опять все не так поняла? В чем же тогда дело? В богах?

– Нинти, не спускавшая с повелителя небес пристального взгляда настороженных глаз, заметила, что он чуть наклонил голову: да, на этот раз богиня угадала. – В нас? – она не ожидала этого. В первый миг на ее лице отразилось удивление, затем оно сменилось… не презрением, нет – но его тенью, губы искривились в усмешке:

– Неужели великий бог испугался? Испугался, что другим не понравится, когда их отодвинут в сторону, и они объединятся, чтобы отомстить?" "Я не хочу войны, которая испепелит все, заставив страдать невинных, тех, кто случайно попадется под руку, под огонь рожденной силой стихии…" "Война!…Нет, конечно, раньше, в прежнюю вечность, и уж тем более предшествовавшую ей, так бы оно и было. Но не теперь! Многое изменилось. И не только мир и люди, но и мы. Тебя, наверно, удивляет, – с долей горечи взглянув на собеседника, продолжала она, – как я могу говорить за всех, как я осмеливаюсь на такое, когда прежде не решалась и собственного-то мнения сказать. Дело в том, что я знаю, как думают другие. Случайно встречаясь, мы говорили об этом… – она нервно усмехнулась. – Собственно, это была единственная тема для разговоров.

Слабые предлагали уйти, не дожидаясь конца мира, чтобы не отравить видом его смерти будущую вечность. Однако не решались сделать этого, потому что тут был их дом, какое никакое, пусть временное, но просторное и обжитое жилье, а там – пустота, которую они были не в состоянии ничем наполнить… Что же до сильных…

Отступать не в их духе, а спасти мир они не в силах. И, знаешь, ведь и те, и другие, понимают, что грядут перемены, приход которых не отвратить, можно лишь замедлить или ускорить… Но что значит время перед лицом вечности? Так что, тебе не о чем беспокоиться. Кто был твоим другом, им и останется. Впрочем, как и враги… Что бы ты ни сделал, ничего не измениться".

"Ты уверена в этом?" "Да, а что?" – в ее взгляде был вызов.На тот раз она не врала и ничего не выдумывала. А вопрос Шамаша очень смахивал на сомнение в ее правдивости.

"Ничего. Просто говорить о том, что вряд ли случится. Оказаться же перед лицом перемен в реальности – совсем другое".

"А даже если и так, какая тебе разница? Какая разница, что скажут, как поступят другие боги? Или ты так изменился, что для тебя их мнение стало важнее стремления помочь смертным? А ведь смертные – не один человек, даже не один город, а весь род людской – стоят на грани конца, за которым не будет ничего, кроме придуманных ими снов и надежды, что в конце концов наступит пробуждение. И вообще, не кажется ли тебе, что это всего лишь отговорка, причем очень удобная: не нужно ничего делать, потому что все перемены к худшему? Нинти заглянула ему в глаза. И умолкла, заметив, что собеседник смотрит куда-то в сторону. Казалось, он был за бесконечность от нее. – Ты слушаешь меня?" – раздосадованная, воскликнула она. И пусть этот возглас был на языке мыслей, но он был так громок, что находившиеся рядом смертные, ощутив его удар по разуму, поднесли ладони к вискам, стараясь унять взявшуюся невесть откуда боль, Шамаш же, поморщившись, повернулся к ней. Богиня врачевания чуть не оглушила его. – Ты слышал, что я сказала?" – заметив, что она добилась своего и привлекла его внимание, повторила Нинти свой вопрос.